Показывали плавательный бассейн, Афсала, выходящего из воды, стоящего на пьедестале, потом судья вешал ему на грудь ленту с медалью.
— Эту видеозапись мы получили только что, — возбужденно частил диктор. — Она прибыла последним самолетом. Победитель многих национальных чемпионатов, наша гордость Афсал Деман подтвердил свой непревзойденный класс на первенстве мира. Вековые традиции наших пловцов-ныряльщиков отныне увенчаны золотой короной!
— Мы его ждем, а он уже здесь! — кивая на экран, сказал Радж.
Увлекшись репортажем, никто не заметил, что в раскрытых дверях комнаты уже давно стоит Афсал. Он опустил к ногам сумку-чемодан и тоже смотрел на экран.
— Истинные патриоты рады победе Афсала Демана, — продолжал диктор. — О ней сообщают сегодня крупнейшие газеты мира!
— Вот — крупнейшие. Только так… — усмехнулся Радж. — Все-таки чем меньше страна, тем больше у нее развит комплекс неполноценности. Теперь Лим соорудит Афсалу памятник. На главной площади.
— На могиле, — поправил Афсал.
Все вскочили с криками удивления.
— Почему вы здесь? — спросил Афсал, когда приветствия поутихли.
— Забыл? — Радж покрутил на пальце ключ с брелоком. — Как договорились. Встречаем тебя у тебя! Нам и генералы не помеха.
Афсал скрылся за перегородкой. Там хлопнула дверца холодильника, и вскоре он вернулся с бутылкой виски и графином воды, в которой плавали кубики льда. На груди красовалась большая медаль на ленте.
— О! — воскликнули все. — Трофей!
Трогали медаль, рассматривали.
— С такой штукой и комендантский час не страшен. Не снимай! — посоветовал кто-то.
Лицо Афсала было серьезно.
— Президент убит, — сказал он. — Он пытался бежать.
— Знаем, говорили… — Радж показал на телевизор. — Мы намерены действовать.
— Это увеличит зло.
— Ты не изменился… Мы хотим действовать. Но это не будет насилие. Мы станем как сиддхи — маленькими и большими, легкими и тяжелыми, мы силой мысли достигнем того, что желаем.
— Сиддхи не знали землю, — тихо сказал Афсал. — Они обитали в воздухе. Кто действует, тот лишается свободы. Так говорил Учитель. Я свободен, пока ничего не предпринимаю.
— А когда берешь старт? Когда финишируешь первым? — скептически улыбнулся Радж. — Придет время, ты будешь врачевать. И что — будешь бездействовать?
— Среди вод Наивысший утвердил землю, среди вод. Он из океана добыл напиток бессмертия. Бог врачевания Дханвантари тоже вышел из вод океана с чашей амриты в руках. Амрита — напиток бессмертия, амрита врачует… Я же всегда погружаю себя в воду, в этом все дело.
— Благословен путник, домой приплывший!
Это звонко произнесла Селина, неожиданно впорхнувшая в комнату. Она была в легком просторном платье — то ли большая бабочка, то ли неведомая легкая птица.
— И берег вздрагивал согласно рыданьям тем, что исторгала птица, на берегу тоскуя о любимом! — полупропела Селина и взмахнула руками.
Афсал первый раз улыбнулся.
— Какие мрачные рожи, фу! — заявила Селина. — Это Радж на всех тоску нагоняет? Афсал выплыл и приплыл! Да здравствует Афсал! — И она повернулась к Афсалу, стрельнув лукавым глазом: — Да здравствует Афсал?
Тот чопорно сложил ладони лодочкой, приветствуя и благодаря ее.
Радж поскреб пальцем в бороде:
— Хорошо, конечно, быть выше шести небес… Но миру Брахмы противостоят семь зон ада, ты помнишь, женщина? А там — свирепый дракон Шеша!
— Плевала я на дракона Шешу и на генерала Лима тоже! Вы сюда надолго, что ли?.. Афсал, твой дом уже не твой! Уйдем! Мы бездомные, одинокие, несчастные!
Гости было запротестовали, но Селина уже тащила Афсала на улицу.
Среди тележек, лотков и велосипедов стоял шикарный «кадиллак». Она села за руль, Афсал рядом.
…Машина медленно пробиралась по улицам. Некоторые перекрестки были перегорожены военными грузовиками.
— Коварная вонючая гиена, — говорила Селина. Он предал Мамуда. А президент ему доверял… Как же — Лим корчил из себя либерала! Кобра всегда останется коброй.
— У жизни много путей, у смерти всегда один, — мрачно произнес Афсал.
В салон машины влетел комар. Афсал осторожно взял его и выпустил на волю. Селина краем глаза проследила за ним и улыбнулась не без снисходительности.
Солдаты на перекрестке пристальными взглядами проводили их машину.
— Смотрят! — усмехнулась Селина. — Изменники! У президента оказалось сразу столько врагов, что непонятно, как он мог держаться. Целых два года.
— Половина законного срока.
— Отец закатил сегодня истерику. Мне его жалко… Ои ждал всего этого. И дождался.
Машина остановилась на пустынном участке дороги под сплетенными ветвями старых деревьев. За широкой полосой золотого песка шелестел прибой.
— Помнишь это место? — спросила Селина.
— Помню…
Они быстро скинули верхнюю одежду. Селина побежала по песку к воде, упала в воду и поплыла. Он быстро догнал ее. Она смотрела на него мокрыми счастливыми глазами.
— Здесь даже вода особая! — сказал Афсал, отфыркиваясь. — Подожди, я быстро!
Афсал нырнул в глубину.
Селина озабоченно вертела головой — где Афсал?
Он не появился, а вырвался, выпрыгнул из воды. В руках держал огромную раковину.
— Твоя! — провозгласил Афсал.
…На берег он вышел раньше неё и сел на песок. Селина мягко переступала полосу пены, приближалась.
— Лакшми! Богиня красоты и счастья! — прокричал Афсал. — Лакшми выходит из океана…
Она села рядом и прикоснулась к нему плечом.
— Я боюсь, — прошептала она. — Я боюсь за тебя, за нас с тобой… Это всё ужасно…
— А я боюсь тебя, — сказал Афсал, отодвигаясь. — Когда ты рядом, мне кажется, я сгораю…
— Бедненький, тебя в монастыре отучили быть самим собой. Ты боишься монахов? Учителя?
— Не надо! — остановил ее Афсал. — Я такой, какой есть.
— Но ты же любишь меня?!
Он не ответил, а только опустил голову.
— Вот видишь! А влюбленные всегда равны. Я слабая… Я не умею бороться… — шептала Селина. — Я люблю тебя, и на это уходят все мои силы. А ты… ты мог бы бороться, но ты не хочешь…
— Мы вместе. Это не так уж мало.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я думала, умру без тебя. Я не знала, что это так тяжело… Я даже похудела, видишь? — Она провела ладонью по своей талии. — И спать совсем перестала… Пойдем, что-то покажу…
Они вернулись в машину. Селина нажала клавишу вмонтированного в переднюю панель магнитофона. Зазвучал ее голос: «Милый, бесценный, где ты? Ты думаешь обо мне? Думаешь, я знаю…»
— Приеду сюда, подниму стекла и сочиняю тебе письмо. Говорю и реву… Вот ты и получил мое письмо!..
Магнитофон продолжал крутиться: «Помнишь, мы поехали к морю? В первый раз? Были на лекции, ты вдруг посмотрел на меня и подмигнул. И. в перерыве мы убежали. Потом ты рассказывал про свой монастырь, про свое детство… Я тогда подумала: он не похож ни на кого. И поняла: самое большое счастье — быть нам вместе…»
Оранжевые блики послеполуденного солнца дрожали на капоте автомобиля, ложились на щеки и лоб девушки, высвечивали волосы.
— Какая ты красивая! — сказал Афсал.
…Потом они одевались, и Афсал обнаружил в смятой рубашке свою чемпионскую медаль.
— Это тебе, возьми! — сказал Афсал.
— Так не полагается. Мне раковина.
— Я хочу! Пусть с тобой… Всегда…
Она согласилась. Перекинула ленту через голову, спрятала медаль под воротничок.
…Машина остановилась у обшарпанного каменного дома.
— Подождешь, я быстро. Потом ко мне, — сказал Афсал.
Афсал быстро поднимался по крутым маршам старой лестницы в родительскую квартиру. Дверь была не заперта, как будто его ждали. Он толкнул дверь и сразу попал в большую опрятную комнату, уставленную кроватями. Один угол отделял легкий полог, который сейчас не был задернут и открывал широкую двуспальную кровать и детскую кроватку рядом. Там сидела Суфия, совсем молодая женщина, почти девочка, и кормила грудью ребенка. Она подняла голову навстречу Афсалу и грустно улыбнулась.
Муж ее — Анвар, младший брат Афсала, хлопотал в это время около старой матери, которая лежала у окна на высоких подушках, полузакрыв глаза. Анвар шевелил губами, отсчитывая капли, падающие в мензурку.
— Афсал! — слабо позвала мать, и он присел рядом, погладил ее руку.
— Опять… — сказала она, показывай на середину груди. — Сейчас пройдет…
Из кухни вышла юная красавица Моми и, проходя, легко поцеловала Афсала в щеку:
— Здравствуй, брат! С приездом! Мама ночь простояла у подъезда, а папа не пришел. Видишь, что творится!
— Ты в порядке? — спросила Афсала мать.
— Я еще больше стал знаменит.
— Сейчас это опасно, — покачала головой мать. — Поищи отца, сынок. В порту стреляли… Поищи… За тебя я спокойна — ты не ввяжешься ни в какую драку.
