Очевидно, он был здесь старшим.
— Щенок недобитый! — завопил одноглазый, кидаясь на Сашу с ножом и шпагой. — Вот и встретились!
Саша обернулся и обомлел:
— Жа-ак?! — Он замахнулся клинком. — Ты здесь?
Они сошлись лицом к лицу, два старых, смертельных врага. Жак что-то кричал по-французски, стараясь отжать руку противника.
И тут Алеша с размаху ударил его в бок. На мгновение Жак замер, и Саша успел нанести ему решающий удар.
Кто-то из нападающих бросился Жаку на помощь. Тот приподнялся на локте:
— Догнать!.. Убить их!.. Не отпускать!..
Последнюю фразу он уже прохрипел. Силы оставили его, и он рухнул на снег.
Друзья воспользовались общим смятением и вскочили в седла. Яростные крики неслись им вслед.
Три головореза бросились на лошадях в погоню.
Саша и Алеша, услышав за спиной стук копыт, прибавили скорость.
За крутым поворотом они резко свернули в сторону и спрятались в густом ельнике. Быстро развязав пояса, скрепили их тугим морским узлом.
Намотав на руку один конец, Саша залег у дороги. Алеша, схватив другой конец, мгновенно переметнулся через дорогу, скатился в заснеженную канаву вдоль обочины.
Из-за поворота на бешеном скаку выскочили преследователи. Друзья, как по команде, натянули пояс.
Лошади с ходу налетели на неожиданное препятствие и с громким ржанием завалились, подминая своих седоков.
Саша и Алеша догнали кареты на выезде из леса. Впереди простиралось заснеженное поле с узким прочерком дороги. Кареты были видны как на ладони.
Сидевший на облучке кареты кучер замахнулся кнутом и зычно крикнул:
— Но-о-о, зале-етные!!! — И запел что-то русское, протяжное.
Друзья переглянулись, потом опять всмотрелись в карету.
— Сашка, это ж Гаврила! — ахнул Алеша.
Саша спрыгнул с коня, захватил пригоршню снега и стал жадно есть. Обтер лицо снегом и сказал с облегчением:
— Все, Алешка, суши весла… Никита с нами.
Гостиница в Потсдаме.
Друзья сидели втроем в номере гостиницы, и было видно, что не один бокал уже выпит за дружбу. Гаврила проворно обслуживал их. Алеша держал в руках гитару.
«По воле рока так случилось
Иль это нрав у нас таков?
Откуда, друг, скажи на милость,
Такое множество врагов?»
— пропел Саша.
«Но на судьбу не стоит дуться.
Там, у других вдали, — Бог весть,
А здесь у нас враги найдутся —
Была бы честь, была бы честь!»
— подхватил Никита.
«Не вешать нос, гардемарины!
Дурна ли жизнь иль хороша —
Едины парус и душа,
Судьба и Родина едины!»
— пропели они хором.
— Подведем итог, — заговорил Саша. — Почему графиня Рейнбек, она же графиня… нет, герцогиня Ангальт- Цербстская, нас заперла? Что она скрывает?
— Возраст, — мрачно произнес Алеша, и друзья рассмеялись.
— Будем серьезны! — сказал Никита. — Может, она хотела тайно встретиться с Брильи?
— Но тогда зачем весь этот маскарад с разбойниками или кем там еще? — спросил Саша. — Похоже, Брильи тоже не нужны свидетели. Иначе почему этот одноглазый монстр прикрывает своего господина? А может, он узнал тебя? — обратился Саша к Никите.
— Очень может быть. Мы с ним отлично знакомы. — Никита обнажил плечо, показывая шрам от старой раны.
— Конечно, узнал! — решительно заявил Алеша. — Только вынужден был молчать, чтобы не сорвать планы Брильи. И решил посмотреть, есть ли за тобой хвост или нет. А мы с Сашкой тут как тут, голубчики…
— А он нам: «Бонжур, мои молодые друзья!» Вот мы ему и «набонжурили», — усмехнулся Саша.
— Кстати, что с ним? Жив, ранен? — спросил Никита.
— Кто его знает… Упал. Если жив, то обязательно доложит о нас Брильи.
— Опять вляпались в историю! — воскликнул Никита и посмотрел на молчавшего Алешу. — Одним словом, кильсоны в течи, бранкугелей нехватка…
— Рангоут погнил, такелаж размочился! — подхватил Саша.
— А что ты мрачный такой? — обратился Никита к Алеше.
— Домой хочу… — Он тронул струны гитары и запел:
«В делах любви, как будто мирных,
Стезя влюбленных такова,
Что русский взнос за счастье милых —
Не кошелек, а голова!
Но шпаги свист, и вой картечи,
И тьмы острожной тишина
За долгий взгляд короткой встречи —
Ах, это право не цена!»
Они допели второй куплет вместе, и каждый думал о своем, — пели негромко и проникновенно. Но голоса их окрепли на припеве:
«Не вешать нос, гардемарины!
Дурна ли жизнь иль хороша —
Едины парус и душа,
Судьба и Родина едины!»
— Пока мы тут веселимся, наши дамы опять сбегут, — опомнился первым Саша.
— Не-ет, — успокоил его Никита. — Наши дамы приглашены на вечер к королю Фридриху. Прусский король меломан, он сам играет на флейте.
— Если Брильи заинтересован в нашей графине, то он постарается быть на этом вечере, — загорелся Саша. — Вот бы туда попасть! Там многое может проясниться.
Друзья переглянулись.
— Но как пройти во дворец? — задумался Никита. — И потом, Брильи нас сразу узнает.
— Предоставьте это мне, — неожиданно заявил Алеша.
— Сашка, пиши записку Анастасии! Соскучился небось…
В большой гостиной дворца Сан-Суси на возвышении сидели музыканты со скрипками, виолами и старательно подыгрывали флейте Фридриха. Прусский король был весь во власти Генделя: лицо вдохновенно, глаза закрыты.
В роскошном зале, украшенном гобеленами, бронзой и живописью, расположились на креслах, расставленных полукругом, гости музыкального вечера. Флейту среди прочих слушали русский посол граф Чернышев с супругой Марфой Ивановной. Рядом сидели Анастасия и нарядная, в пышном парике девица — Алеша Корсак, переодетый в женское платье.
Герцогиня Ангальт-Цербстская с дочерью сидели в первом ряду. Иоганна ела глазами Фридриха: о, она обожает музыку!..
По темным аллеям парка Сан-Суси проехала элегантная карета. В ней находились Шетарди и Брильи.
Карета остановилась возле роскошного королевского дворца. Быстро подбежал слуга в ливрее.
Шетарди опустил створку окна и протянул свой билет.
Слуга, посмотрев на имя приглашенного, почтительно произнес:
— Извините, господин маркиз, но музыкальный вечер в разгаре, а их величество сердится, когда прерывают его игру.
— Обо мне не надо докладывать. Я войду в зал, когда музыка отзвучит. — он бросил слуге золотой.
В темноте кареты Шетарди отдал свое приглашение Брильи:
— Удачливый вы человек!
Дверца кареты открылась, и Брильи, нахлобучив шляпу на глаза, спрыгнул на землю.
Слуга почтительно склонился перед ним.
Брильи легко взбежал по ступеням, где двое слуг распахнули перед ним парадные двери дворца Сан-Суси.
Прозвучала последняя нота, Фридрих открыл глаза. Вошли слуги, чтобы поставить кресла вдоль стен и освободить место для танцев. Официанты понесли на подносах лимонад и красное вино.
В этот момент в зал вошел Брильи, через толпу сразу направился к Иоганне и остановился за ее плечом.
— О!.. — Она вспыхнула и похорошела. — Граф, как вы здесь оказались?
— Ангел мой! Я же говорил вам: для влюбленного сердца нет преград! — прошептал шевалье, еле сдерживая волнение.
У большого зеркала Марфа Ивановна потчевала всех пирожками. Она доставала их из парчовой сумки.
— Хотите пирожок? Здесь не кормят. По секрету вам скажу, Фридрих скуповат.
Анастасия вдруг увидела Брильи. Глаза ее округлились от удивления и ужаса, она поспешно спряталась за спину роскошной Марфы Ивановны.
— Вот и Брильи! — прошептал Алеша, обмахиваясь веером. — Как он вцепился в герцогиню…
— Я боюсь его! Я хочу домой! — прошептала Анастасия и выхватила из рук Марфы Ивановны пирожок. — Я когда волнуюсь, есть очень хочется. — Она лихорадочно жевала, стараясь скрыть лицо за веером.
— Спокойно, Анастасия, — неторопливо произнес Алеша. — Здесь волнений-то всего на один пирожок.
— Вы под охраной русской миссии, — добавил граф Чернышев. — Марфа Ивановна, покажи Анастасии покои. Дворец Сан-Суси прекрасен.
Анастасия с Марфой Ивановной двинулись по анфиладе комнат.
— Почему вы не захотели остановиться у нас? — спросил Чернышев Алешу. — Это было бы безопаснее.
— Мы решили, что лучше поселиться в одной гостинице с де Брильи.
Танцы начались с менуэта. Вся прелесть этого танца в изяществе: как говорили, «нижняя часть тела порхает, верхняя — плывет».
Брильи предложил руку Иоганне.
Король Фридрих пригласил открыть бал Фике.
— О, ваше величество… это большая честь, — пролепетала Фике смущенно и в первом же па сбилась с такта, чувствуя себя центром внимания.
