Ноэль стоит слева, по нему проносится свет автомобильных фар. Слышен шум его собственной машины, которую он ведёт на сумасшедшей скорости.
НОЭЛЬ. Внизу холма за воротами крутой поворот. Я рассказывал вам про дерево? Ветки густо поросли мхом, а трава вокруг усеяна мокрой палой листвой. Слышите ручей? А вот и следы коровьих копыт на болотистом берегу. Нет, здесь вовсе не так уж плохо. Летом мы приходили сюда, ложились в траву и, глядя в синее небо, мечтали о будущем. Стебли травы тяжелели от семян; и это место казалось нам райским уголком. А теперь здесь неприветливо и сыро. Я не рассказывал вам об искорёженном перевёрнутом автомобиле? Какая насмешка! Да, в конце года здесь становится уныло и мрачно.
Дедре стучит в дверь. К ней выходит Пэдди.
ДЕДРЕ. Простите, мистер О’Нил, я вас разбудила?
ПЭДДИ. Ничего, милая, я не спал.
ДЕДРЕ. Ноэль уже дома?
ПЭДДИ. Ноэль?
ДЕДРЕ. Да.
Пэдди уходит.
С лестницы слышны шаги. Тихий стук.
ПЭДДИ (за сценой). Ноэль?
Шаги.
Уна? Уна?
Шаги по лестнице вниз.
Его нет. И матери тоже.
Они смотрят друг на друга. Пэдди идёт к двери.
ДЕДРЕ. Я уже смотрела.
ПЭДДИ. В курятнике?
ДЕДРЕ. Да.
ПЭДДИ. А вечером вы с ним виделись?
ДЕДРЕ. Да. Мы поссорились.
ПЭДДИ. Ясно.
ДЕДРЕ. Мне так страшно. Я не смогу…
ПЭДДИ. Будет, милая.
ДЕДРЕ. Может, в полицию позвонить?
ПЭДДИ. Может быть и придётся.
ДЕДРЕ. Вы верите?
ПЭДДИ. Во что, милая?
ДЕДРЕ. Может, нам стоит помолиться.
ПЭДДИ. В том-то и дело, что никто из нас уже не знает, во что нам верить. Дай я надену куртку, возьмём машину и поедем их искать.
На дороге
НОЭЛЬ. Мама? Мама? Это ты?
Уна стоит посреди дороги.
НОЭЛЬ. Что ты здесь делаешь посреди ночи?
УНА. Гуляю.
НОЭЛЬ. Ты насквозь промокла.
УНА. Недавно был дождь.
НОЭЛЬ. Да.
УНА. А теперь небо чистое. Даже и не скажешь, что дождь прошёл. (Глядя вверх.) Я стояла тут и смотрела, как под луной плывут облака.
Ноэль смотрит вверх.
Думаешь, он смотрит на нас оттуда?
НОЭЛЬ. Не знаю.
УНА. Я только надеюсь, ему там лучше.
НОЭЛЬ. Если где-то бывает лучше.
Пауза.
УНА. Я лежала на дороге.
НОЭЛЬ. Что?
УНА. Я лежала на дороге и ждала, что из темноты выедет грузовик.
Молчание.
Я смотрела на облака; одно было похоже на ребёнка, завёрнутого в одеяло. Я, наверное, рехнулась. Лежу на дороге посреди ночи и воображаю, будто вижу в небе младенцев.
НОЭЛЬ. Ну, да, это я виноват, что ты родила только двоих.
УНА. Что?
НОЭЛЬ. Скажешь нет?
УНА. Ты-то при чём?
НОЭЛЬ. Перестань, мама. После моего рождения у тебя уже не могло быть детей. Неужели ты никогда не винила меня за это?
УНА. Конечно, нет.
НОЭЛЬ. Неправда! Ну, а сейчас…
УНА. Что?
НОЭЛЬ. Что заставило тебя встать?
УНА. А?
НОЭЛЬ. С дороги?
УНА. Я подумала о том, чего могу не увидеть.
НОЭЛЬ. Внуков.
УНА. Может быть.
НОЭЛЬ. А что если у тебя не будет этих долбанных внуков? Ты и за это никогда меня не простишь?
Уна не отвечает.
Луч фонаря освещает их. Входят Пэдди и Дедре.
ПЭДДИ. Уна?
Уна и Ноэль поворачиваются к ним.
ПЭДДИ. Вы что здесь делаете?
УНА. Ничего. Разговариваем.
ПЭДДИ. Я из-за вас чуть с ума не сошёл! Мы с Дедре обежали все поля. А эти два идиота стоят на дороге посреди ночи! Вас же машина могла сбить! Вот уже до чего дошло? Носимся со своей виной. Все до одного. Но я ни в чём не виноват, и ты ни в чём не виновата, и никто ни в чём не виноват! Хватит уже цепляться за мёртвых, пора подумать о живых. А если нет… Тогда я не знаю, сколько ещё смогу вынести. Слышишь меня? Тебе выбирать, Уна. Можешь оттолкнуть нас всех и до конца дней своих жить озлобленной старухой. А можешь перестать наказывать нас и дашь всем нам жить дальше. Решай!
УНА. Я сама себя наказываю.
Уна смотрит на Ноэля.
Это не тебя мне надо прощать. А его. Как я его отпущу, когда не могу простить?
Ноэль плачет. Остальные трое смотрят на него.
Дедре делает к нему шаг, но Пэдди хватает её за руку и оборачивается к Уне.
УНА. Наверное, я поднялась с дороги, потому что подумала о том хорошем, что ещё может с нами случиться. Если ты не женишься, не заведёшь детей, значит состоишься в другом.
Она обнимает его, он рыдает.
НОЭЛЬ. А вдруг я тебя разочарую?
УНА. Не разочаруешь. Пока остаёшься самим собой.
НОЭЛЬ. Не так-то легко.
УНА. Ещё бы! Но надо нести свой крест до конца.
ПЭДДИ. Домой!
УНА. Идёшь?
НОЭЛЬ. Иду.
Они уходят. Ноэль проходит мимо Дедре, даже не взглянув на неё. Дедре, всеми забытая, на мгновение остаётся на сцене одна.
Возвращается Пэдди.
ПЭДДИ. Ты идёшь, Дедре?
Они уходят.
Середина лета
ШОН. Под деревьями темно и прохладно. Солнечный свет почти не проникает сюда; сосновые иголки покрывают землю тёмным ковром. Тропинка бежит между ровными рядами деревьев; впереди на тропинку выскочил заяц, замер на мгновение, поднял голову, принюхался. Потом прыгнул в заросли ежевики и удрал в лес. На опушке среди цветов лениво прокладывает себе путь пчела. Оттуда, с залитого солнечным светом луга слышны голоса, и меня тянет к ним. Я стою здесь, в тени, смотрю на них и не смею даже ступить в их солнечный мир. Они то и дело оборачиваются сюда, будто чувствуют моё присутствие, и тогда тень воспоминания пробегает по лицам, взгляд становится туманным. А потом они снова поворачиваются друг к другу и снова земные дела увлекают их за собой.
ПЭДДИ. Не было этого!
УНА. Было, было! Правда, Ноэль?
НОЭЛЬ. Ты боялся, что в новой машине нас стошнит, поэтому высадил нас и заставил идти пешком.
ПЭДДИ. Не помню такого. Зато я помню, как мы были на скачках, и ты на стоянке отпустил ручник. Мне пришлось на ходу запрыгнуть в машину, чтобы не въехать в «Мерседес» напротив.
НОЭЛЬ. Это не я, это Шон.
УНА. А когда мы поехали домой, Дедре, то проткнули колесо. Запаски, как обычно, не было, и мы среди ночи торчали неведомо где, пока Пэдди ходил пешком до автосервиса.
ПЭДДИ. Мобильных тогда и в помине не было.
ШОН. Они как дети — хватаются за погремушки. Радуются игре света и теплу на лицах. То ссорятся, то мирятся, раздувают из мухи слона — словом, жизнь идёт.
УНА. Пэдди! Куда он запропастился?
Уна уходит.
ДЕДРЕ. Значит, тебе нравится в Барселоне.
НОЭЛЬ. Да.
ДЕДРЕ. Как он выглядит?
НОЭЛЬ. Жауме?
ДЕДРЕ. Так его зовут?
НОЭЛЬ. Темноволосый. Красивый.
ДЕДРЕ. И, конечно, высокий?
НОЭЛЬ. Нет. Довольно коренастый. Смуглый, с лучистыми глазами.
ДЕДРЕ. Вот какой тип тебе нравится?
НОЭЛЬ. Мне нравится он.
ДЕДРЕ. Но это надолго?
НОЭЛЬ. А, как знать? Не всё ли равно?
Пауза.
Твой отец, наверное, очень рад.
ДЕДРЕ. Чему?
НОЭЛЬ. Тому, что ты стала юристом.
ДЕДРЕ. Да.
НОЭЛЬ. Мама говорит, тебе предложили долю в компании.
ДЕДРЕ. Ага.
НОЭЛЬ. Это справедливо.
ДЕДРЕ. Правда, нет белой изгороди из пластика. Нет ни горки, ни качелей возле крыльца.
НОЭЛЬ. Парня тоже нет?
ДЕДРЕ. Пока нет. Но свою работу я люблю.
ШОН. Они беззаботны и веселы, но ещё не привыкли к разочарованиям и мелким ссорам, к ядовитой бестактности. Как будто летние дни заставили их позабыть, какой холодной бывает зима и какой долгой.
УНА (за сценой). Пэдди! А-а, перестань! Отпусти немедленно!
