В омуте преждевременных неточностей - "Юрстэрки Кихохимэ/Yulanomia Rotvigrein"

      Про­ходя ар­ку, пар­ки, са­дики, биб­ли­оте­ки, в ка­па­ющий дождь, весь про­мок­ший до нит­ки, спра­шивал се­бя: «Ког­да уже я осу­щест­влю это?» — и от­вет был «ско­ро», но как, ка­ким об­ра­зом, — от­тя­гивал­ся мо­мент.

      Встре­чались лю­ди, та­кие при­вет­ли­вые, с доб­ры­ми гла­зами и чис­ты­ми на­мере­ни­ями, по­дол­гу рас­ска­зыва­ющие обо всём слу­чив­шемся и, приз­нать­ся, он ви­дел в них прош­лую Ка­тери­ну, ны­неш­няя — по­тус­кне­ла, сол­нце по­гас­ло; их го­лоса зву­чали жи­во, ког­да как его — скуч­но, блек­ло, но это не ме­шало лю­дям де­лить­ся всем. И проб­ле­мами, и вы­хода­ми из си­ту­аций. По­рой да­же мрач­ные ти­пы под­са­жива­лись к не­му, ви­дя в нём своё от­ра­жение, хоть и не зна­ли ров­ным счё­том ни­чего. Прос­то так нуж­но бы­ло им, а Во­робь­ёв мол­чал, ос­та­ва­ясь бе­зэмо­ци­ональ­ным, а те, дай толь­ко по­вод, об­ли­чали сер­дце, и ухо­дили, ски­нув не­надол­го груз с плеч, об­легчён­но взды­хая.

      Но мысль, за­наве­шен­ная «ку­чей тря­пок», не из­ды­хала, а пы­талась выб­рать­ся, рож­дая один и то­же воп­рос, но дру­гими сло­вами: «По­чему я без­дей­ствую, ес­ли дав­но уже ре­шил­ся?»

      И ког­да сов­сем уж нев­мо­готу ста­ло всё это, и за­хоте­лось се­год­ня же прыг­нуть, нап­ри­мер, с мос­та в ре­ку, за­се­яла, буд­то про­летев­шая ко­мета ря­дом с Зем­лёй, она са­мая, на­деж­да, что Ад­ри­ан пой­мёт, спа­сёт и зак­лю­чит в объ­яти­ях, и тог­да ис­те­ка­ющее кровью сер­дце с мно­гочис­ленны­ми но­жевы­ми ра­нами ис­це­лит­ся, а зас­тывшие стрел­ки нач­нут свой ход, и ча­ша, кло­нив­ша­яся вниз, под­ни­мет­ся вверх; на этом ви­денье он по­бежал об­ратно, до­мой, зная, что тот уже вер­нулся, ве­ря, что так и бу­дет. Ведь бу­дет? Не мо­жет же на­чинав­ша­яся сказ­ка с ро­ман­ти­чес­кой по­доп­лё­кой окон­чить­ся тра­геди­ей? Бы­ла лю­бовь! Ос­та­лась ведь, не так ли?..

***

      — Что? — с раз­дра­жени­ем от­ры­ва­ясь от на­писа­ния от­чё­та, по­ин­те­ресо­вал­ся Ад­ри­ан, ког­да то­му на­до­ел этот «че­го-то вы­жида­ющей» взгляд. — Ес­ли что на­до, будь лю­безен го­вори, а не си­ди, как не­мой.

      — Я лишь хо­тел спро­сить, — сжи­мая вспо­тев­ши­ми ру­ками ткань брюк, не зная с че­го на­чать, — или да­же уточ­нить…

      — Ой, слу­шай, да­вай по­том. Не до те­бя мне сей­час. И не до тво­их, кхм, по­ло­ум­ных бред­ней.

      Фё­дор под­нялся с крес­ла, но не ушёл. Ре­шил дать вто­рой шанс. Не му­солить, а за­дать точ­ный воп­рос и по­лучить та­кой же от­вет.

      — Что бы бы­ло, ес­ли твоё же­лание тог­да ис­полни­лось — ты го­ворил те сло­ва на пол­ном серь­ёзе, хо­тел убить за то, что я мог сол­гать о сво­их чувс­твах к те­бе, яко­бы встре­ча­ясь с… Ка­тей.

      А это он зря. Глав­ной проб­ле­мой Ба­ланов­ско­го бы­ло не­пони­мание вза­имо­от­но­шений меж­ду эти­ми дву­мя, а те­перь, из­воль­те, он, Фё­дор, ко­торо­го в пос­ледние дни прос­то вы­пус­ти­ли из рук, иг­но­рируя вся­чес­ки, за­яв­ля­ет о по­доб­ном? Неп­ра­виль­ное по­нима­ние про­ис­хо­дяще­го — кто по су­ти на са­мом де­ле на­ходит­ся в сво­их грё­зах?

      — Так ты всё-та­ки встре­чал­сяя с ней… за мо­ей спи­ной! — рва­нув­шись в его сто­рону, впе­чаты­вая в сте­ну, от­сту­пая. Не­нависть, злость. Хо­чет­ся рвать и ме­тать.

      Брю­нет, ох­нув, не ожи­дая та­кой рез­кой пе­реме­ны, ска­тыва­ет­ся пос­ле вниз.

      Чувс­тву­ет­ся боль в за­тылоч­ной час­ти, и ком­на­та как буд­то плы­вёт пе­ред гла­зами. От­че­го и ды­шать ста­ло чу­точ­ку тя­желее. Ад­ри­ан дей­стви­тель­но го­тов убить его за Ка­тю, или здесь есть что-то дру­гое?

      — Нет, серь­ёз­но, ты че­го до­бива­ешь­ся, од­нокле­точ­ное? Я же ска­зал те­бе — не ры­пать­ся. Не ме­шать мо­ему пла­ну.

      — К… ка­кому ещё пла­ну?..

      Ужас­ный рас­ка­тис­тый смех на­пол­нил ком­на­ту. Здесь те­перь бу­шу­ет бе­зумие. Спа­сать­ся на­до — но в та­ком сос­то­янии воз­можно ли что сде­лать?

      — Ой, бед­нень­кий наш… не зна­ет, а я го­ворил тог­да. Го­ворил, что хо­чу её, Ка­тю, вы­вес­ти на чис­тую во­ду! Она так дол­го иг­ра­ла мной, заб­ра­ла те­бя у ме­ня, и ду­ма­ет, что я поз­во­лю ей вес­ти счёт в иг­ре. Нет уж, не быть это­му! Слы­шишь, не быть!

      «Ник­то ме­ня от те­бя не за­бирал, я всег­да был с то­бой ря­дом, но ты… Что ста­ло при­чиной это­го аб­сурда?»

      — И по­тому, раз ты приз­нался в со­дей­ствие ей…

      — …я не.

      — И сей­час пы­та­ешь­ся вер­нуть­ся на мою сто­рону…

      — …да нет же, я!

      — То по­чему бы нам не раз­ре­шить эту си­ту­ацию? Ме­ня всег­да вол­но­вал воп­рос, что бу­дет, ес­ли од­на из её фи­гур по­летит го­ловой вниз. Так ска­зать, во­об­ще без го­ловы?..

      — О-о чём ты? — всё внут­ри брю­нета по­холо­дело.

      «Не­жели он со­бира­ет…?! Да нет, быть это­го не мо­жет! Нет-нет-нет!»

      — А сам как ду­ма­ешь?

      — Н-не под­хо­ди ко мне, — выс­тавляя ру­ки впе­рёд для са­моза­щиты. И этот че­ловек, ми­нута­ми ра­нее, же­лал по­кон­чить са­мо­убий­ством, а сей­час, не от­ри­цая это, пы­та­ет­ся уве­личить ми­нуты сво­его про­жива­ния? Ло­гика лю­дей всег­да бы­ла… на выс­шем уров­не.

      — И что ты, сла­бый, бес­по­мощ­ный и ни­кому не­нуж­ный, сде­ла­ешь мне? — са­дясь на кор­точки, сво­ими обе­зумев­ши­ми го­лубы­ми гла­зами, смот­ря на не­го — всё это выг­ля­дит за­бав­но. — Ну же, мыш­ка, ка­ким бу­дет твой от­пор?

      Об­ре­чён­ность и осоз­на­ние — нель­зя ни­чего ис­пра­вить, и нет смыс­ла для борь­бы. Вот он, ко­нец.

      — Ни­каким.

      — Так прос­то сдашь­ся… не поп­ро­бу­ешь убе­жать? По­чему?..