Маштю. Да, но чеки-то у меня одинаковые!
Орнифль. Подумаешь, заслуга! Подрисать чек всякий болван сумеет!
Маштю. Нет, правда, отец мой, трудно ему, что ли, поправить мой куплет! Ну, сами посудите!
Орнифль. Ненавижу исправлять!
Отец Дюбатон (подняв вверх палец).
Отделывайте стих, не ведая покоя,
Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть!
Орнифль. Так делаются разные статьи или стихи Буало, отец мой, но хорошие куплеты — никогда!
Маштю. Будьте настойчивы, господин кюре! Убедите его. Если я рассорюсь с моей примадонной, это обойдется мне в целое состояние. Вы не представляете, каковы эти чертовы куклы!
Отец Дюбатон (примирительно). Может, мы послушаем второй куплет…
Маштю. Вот-вот! Вы сможете нам дать хороший совет, господин кюре! (Поет, глядя в бумажку.)
И каждый день воскресный
До наступленья тьмы
С Лизон моей прелестной
В лесу гуляли мы.
Орнифль (подхватывает и поет с гораздо большим изяществом, чем Маштю).
Измазанный помадой,
Ее я провожал.
Шиньон ее помятый
Неловко поправлял.
(Отцу Дюбатону.) По-вашему, этот куплет плох, отец мой?
Отец Дюбатон. По-моему, он очарователен… насколько я способен судить о мирской поэзии.
Орнифль. Вот видишь! Скажи своей Мари Тампон, что отцу Дюбатону куплет понравился! Что, в самом деле, ей нужно, этой дурехе? Знаете, отец мой, она совсем неплохая девка. Только весь ум в ляжки ушел.
Маштю. Ей хочется что-нибудь попикантней.
Орнифль (отцу Дюбатону). Что бы такое придумать для нее попикантней?
Отец Дюбатон. (с некоторым испугом). Не знаю!..
Репортер (уже много раз бросавший взгляд на часы, подходит к Орнифлю). Дорогой мэтр! Прошу извинить, но если мы немедленно не приступим к съемкам, то не сможем посвятить вам обложку нашего ближайшего номера… Завтра наша фотолаборатория закрывается после обеда.
Орнифль. Хорошо, начинаем! Я совсем было про вас забыл! Начинайте, пока я буду сочинять! Хоть на этот раз ваши снимки будут выглядеть правдоподобно! (Маштю.) Ты заставляешь меня думать, искать, никогда тебе этого не прощу! Ненавижу всякие усилия!
Репортер (подготовляет кадр). Ваша аккомпаниаторша… за роялем… вот так… А вы… будьте добры… небрежно обопритесь о рояль с этой стороны… так… вы сейчас сочиняете… Пожалуйста, дорогой мэтр, постарайтесь изобразить на своем лице напряженное раздумье… Это придаст жизненность сцене…
Орнифль (приглядываясь к смазливой девице, ассистентке фоторепортера). Я стараюсь изо всех сил, старина. А вы, мадемуазель, вероятно, только осваиваете профессию?
Девушка. Да, мэтр, это мой первый репортаж.
Орнифль (невероятно рисуясь). Ну что ж, приходите еще. Я не очень люблю позировать, но для вас я сделаю исключение.
Девушка. Спасибо, мсье.
Орнифль (отцу Дюбатону). Прелестная крошка.
Репортер. Знаете, мэтр, в Париже ходят легенды про ваши жемчужные ожерелья. Мы подумали, что нашим читателям было бы небезынтересно увидеть их на снимке. Это позволит дать великолепную подпись!
Орнифль. Извольте. Есть у меня такой скромный дар, и я им больше всего горжусь. (Сняв шарф, открывает шею, увешанную тремя рядами жемчуга.)
Отец Дюбатон, слегка удивленный, надевает пенсне.
(Продолжая позировать, объясняет.) Вообразите, отец мой, как-то раз одна молодая женщина — моя приятельница — обнаружила, кстати совершенно случайно, в одной из светских гостиных, что прикосновение к моей коже возвращает жемчугу утраченный блеск… Забавно, не правда ли?
Отец Дюбатон. Во всяком случае, любопытно.
Орнифль. И с тех пор все дамы по очереди вверяют мне свои ожерелья, чтобы я носил их но утрам. Надеюсь, в этом нет греха?
Отец Дюбатон (неуверенно). Нет… Во всяком случае, такой необычный случай никем не предусмотрен… Если вот только отнести это к разряду кокетства…
Орнифль. О, что вы! Я вовсе этим не кокетничаю… Как только жемчуг обретает былой блеск, я тут же возвращаю его хозяйке…
Вспышка магния. Входит Ненетта.
Ненетта. Мсье, опять пришел тот молодой человек в черном, который хотел вас видеть. Он настаивает на встрече. Говорит, что вы непременно должны его принять, что это очень важно.
Орнифль. Передайте ему от моего имени, что он еще очень молод и что на этом свете все не так важно, как это кажется. Скажите, пусть зайдет еще раз под вечер. А сейчас я беседую с моим духовником.
Ненетта уходит.
Орнифль. Ведь это почти что правда, отец мой! В наш век, сами знаете, приходится слегка подправлять истину…
Отец Дюбатон. Знаю… Знаю… Вы некоторым образом… перегружены… Мне неловко, что мое присутствие усугубляет… Думаю, что мне лучше прийти в другой раз.
Вспышка магния.
Орнифль (не меняя позы, кричит ему). Нет! Не уходите, отец мой! Я придумал!
Маштю (вскакивает). Мой куплет?
Орнифль. Нет! Конец псалма. Пишите, Сюпо! (Поет.)
Уходят, рыдая,
Домой пастухи.
(Маштю.) Вот видишь, и тут у меня поэтическая вольность! Но отец Дюбатон, в отличие от тебя, не поднимает шума
(Продолжает.)
Уходят, рыдая,
Домой пастухи.
Обратно, вздыхая,
Бредут старики.
Язычников скверных
Ликует толпа.
В сердцах правоверных
Печаль и тоска.
О где ты, Спаситель,
Где, господи? — Я —
В тебе, искуситель,
Отвергший меня.
Отец Дюбатон (искренне растроганный). Спасибо. Благодарю, сын мой. Вы сделали мне прекрасный подарок. И могу сказать, ничуть не преувеличивая, что вам многое простится за ваш маленький псалом, такой наивный и поэтичный… хотя, надо признаться, весьма… неортодоксальный.
Орнифль. Я запомню ваши слова, отец мой. Придет день, когда мне наверняка пригодится ваше прощение!
Вспышка магния. Орнифля просят переменить позу.
Маштю. Довольно. Теперь мой черед! Не хочешь, так не поправляй второй куплет, но придумай мне еще один, четвертый, чтобы намеки были пикантные! Всего четыре строчки, черт побери! Неужели ты не можешь придумать четыре строчки для своего друга! Ты же только что между делом сочинил целый псалом для святого отца!
Орнифль (по настоянию фотографов с каждым разом принимает все более нелепые позы, словно исполняя какой-то безмолвный смешной танец). Святой отец обещал мне индульгенцию. А что ты мне посулишь?
Маштю. Я удвою твой гонорар!
Орнифль. Спасибо. Это тоже пригодится. (Кричит, не оборачиваясь.) Сюпо, вы здесь?
Мадемуазель Сюпо. Да, мэтр!
Орнифль. Начнем!
Мадемуазель Сюпо играет.
(Поет.)
Измазанный помадой,
Ее я провожал.
Шиньон ее помятый
Неловко поправлял.
Кончалось воскресенье,
Прощались мы в тоске,
Сливаясь черной тенью
В укромном уголке.
Маштю (в восторге). Записывайте, записывайте, Сюпо! Вот это куплеты! Вот это намеки что надо!
Вспышки магния следуют одна за другой.
Орнифль и Маштю (хором повторяют куплет, кривляясь и приплясывая на манер Мари Тампон). Кончалось воскресенье,
Прощались мы в тоске,
Сливаясь черной тенью
В укромном уголке.
Отец Дюбатон, удрученно воздев руки к небу, выскальзывает за дверь.
Вспышки магния. Позы, которые с готовностью принимает Орнифль, на этот раз вместе с Маштю, становятся все более смешными и нелепыми. В комнату молча входит графиня с огромным букетом в руках, с легкой, чуть печальной улыбкой она наблюдает за этой сценой.
Репортер (незнакомый с нею). Удивительный человек! Просто чудо! Он каждый день устраивает вам такой спектакль?
