В омуте преждевременных неточностей - "Юрстэрки Кихохимэ/Yulanomia Rotvigrein"

      — А, он. Не бу­дет его се­год­ня с на­ми…

      — По­чему же? Что-то слу­чилось?!

      — Нет-нет, что ты! У не­го прос­то, кхм, меж­сервис­ная вой­на, так ска­зать, по­луфи­нал, вот он и ос­тался. Для не­го это очень важ­но, пой­ми.

      — Важ­но зна­чит… Но се­год­ня за зав­тра­ком он ни о чём та­ком не упо­минал…

      — Да сам не знал, ког­да и во сколь­ко — объ­яви­ли уже бли­же к обе­ду о за­пус­ке, вот он и ри­нул­ся с ко­ман­дой от­ста­ивать своё мес­то. Не мо­жет же её под­вести!.. Это толь­ко пер­вый день от­пуска и, ес­тес­твен­но, ещё ус­пе­ет и с на­ми по­гулять, и на пляж схо­дить.

      — Тог­да пус­кай со­путс­тву­ет ему толь­ко уда­ча, а за ней — так же­ла­емая по­беда. — Хоть ры­жево­лосая про­из­несла эти сло­ва с обод­ря­ющей ин­то­наци­ей, быс­тро под­няв вверх ку­лак, от Ад­ри­ана не ус­коль­зну­ли еле за­мет­но-прос­каль­зы­ва­ющие грус­тные мо­тивы. Не­уже­ли она и вправ­ду расс­тро­илась, что его не бу­дет с ни­ми? Ес­ли так, то тер­за­емая те­ория о нас­то­ящих мо­тивах де­вуш­ки на­чина­ет пос­те­пен­но при­об­ре­тать бо­лее за­мет­ный вид.

***

      Всту­пая в свои за­кон­ные пра­ва, ве­чер поз­во­лил влюб­лённой па­роч­ке, ка­кой ка­залась со сто­роны для сну­ющих лю­дей, дер­жать­ся за ру­ки, но ид­ти в тра­ур­ном мол­ча­нии по пля­жу. Со­боле­ва пы­талась за­гово­рить со сво­им спут­ни­ком, но тот был от­ре­чен от ре­аль­ной дей­стви­тель­нос­ти, не­дос­ту­пен. И ре­шив не пор­тить се­бе сно­ва нас­тро­ение, поз­во­лила-та­ки нас­лаждать­ся прек­расны­ми мор­ски­ми ви­дами. Ког­да-то в детс­тве мо­ре ка­залось ей вра­гом: оно утя­гива­ло на своё дно столь­ко бо­рющих­ся со сти­хи­ей лю­дей, ко­раб­лей — без­жа­лос­тно и хлад­нокров­но; вся­кая по­пыт­ка ро­дите­лей от­вести её к не­му, за­кан­чи­валась пла­чем и бры­кани­ем. Та­кой уж она бы­ла бо­яш­кой, а всё из-за филь­мов, по­казы­ва­ющие ко­раб­лекру­шения, так пов­ли­яв­шие на её по­ка ещё не сфор­ми­ровав­шу­юся дет­скую пси­хику. Бла­го, что лю­ди со вре­менем взрос­ле­ют и спо­соб­ны (в боль­шинс­тве сво­ём) дать сво­им стра­хам от­пор, при­нимая их. Вот и она, по­няв, что всё это не боль­ше, чем на­вязы­вание, нак­ру­чива­ние, ре­шилась в сем­надцать лет, пос­ле окон­ча­ния один­надца­ти клас­сов, по­жать ру­ку «мол­ча­ливо­му» вра­гу, зак­лю­чив с ним мир­ные от­но­шения, да­же по­любив ис­крен­не.

      Шур­ша­щий пе­сок под но­гам, лёг­кий ве­терок, све­жий воз­дух, в не­бе — кра­соч­ные фей­ер­верки, при­об­ре­та­емые вся­ко раз­ные фи­гуры; до­носи­мая ве­сёлая му­зыка — и как лю­ди, ви­дя эти кра­соты, ос­та­ют­ся всё та­кими же грус­тны­ми и по­дав­ленны­ми, не­уже­ли од­но это — не да­ёт им пра­во улы­бать­ся и чувс­тво­вать гор­дость за то, что есть та­кая воз­можность? Но су­щес­тву­ющие ве­щи — каж­доднев­ны, они уже не спо­соб­ны по­дарить ра­дость, толь­ко мни­мою улыб­ку. По­тому как ра­дость и счастье — это те­перь по­нятия де­неж­но­го эк­ви­вален­та: чем до­роже по­дарок, тем боль­ше вос­торгов рож­да­ет­ся в че­лове­ке.

      Вял и не­под­ви­жен был Ба­ланов­ский нас­толь­ко, что ве­дущую роль в по­целуе дос­та­лась са­мой Со­боле­вой, и это ей не пон­ра­вилось. Од­ной из глав­ных сос­тавля­ющих пар­ня бы­ла — дер­зость, на пи­ке сжи­га­ющей страс­ти. Лю­бил он быть во гла­ве, про­яв­ляя жес­то­кость, по­казы­вая, кто глав­ный, не тер­пя воз­ра­жений.

      — Ад­ри, ну что та­кое? Ты прям сам не свой, — с до­садой, чуть ли не пла­ча, про­лепе­тала Ка­тя, вь­ет­намка­ми ри­суя на пес­ке ли­нии.

      От­ве­том был лишь вздох.

      — Ты ведь зна­ешь: я всег­да по­могу те­бе, ре­шу лю­бую проб­ле­му. До­верь­ся мне.

      — Я до­веряю те­бе боль­ше, чем се­бе. — Гло­жили мыс­ли о Фё­доре. Ре­зали, ри­сова­ли неп­ри­ят­ные кар­ти­ны — что ес­ли этот пар­нишка из­во­лил на­рушить тре­бова­ние? Убе­жал, и на том до сви­дания. Нет, он не мо­жет про­дол­жать эту про­гул­ку, на­ходясь в не­веде­ние.

      — Тог­да по­чему ты так мол­ча­лив? Ви­жу же, что что-то те­бя бес­по­ко­ит! Я те­бя дос­та­точ­но знаю, что­бы сде­лать по­доб­ный вы­вод.

      — Да нет же, глу­пыш­ка, — вы­давил ус­мешку. — Го­лова у ме­ня раз­бо­лелась, по­ходу я ещё не при­вык к кли­мату. Вер­нусь, по­жалуй, об­ратно, а там нем­но­го пе­редох­ну.

      — Точ­но! Ты ведь впер­вые тут, как я мог­ла не учесть это­го… По­дож­ди, я с то­бой. — Ви­дя как па­рень, не став ожи­дать её от­ве­та, мол­ча раз­вернул­ся и уже ус­пел сде­лать па­ру ша­гов к воз­вра­щению к оте­лю.

      — Не сто­ит, не хо­чу те­бя об­ре­менять, — в рез­кой фор­ме по­дал Ад­ри­ан, а, осоз­нав, нас­коль­ко серь­ёз­но проз­ву­чали его сло­ва, тут же смяг­чил тон на бо­лее мяг­кий. — Ты ведь так хо­тела изу­чить ок­рес­тнос­ти, и уже ночью, по­ка дру­гие си­дят в но­мерах, от­ды­хая, смот­ря те­леви­зор, ук­ла­дыва­ясь спать — наб­лю­дать за не­бом, си­дя на тра­ве.

      Ей бы­ло что от­ве­тить, но ин­стинкт за­вопил о мир­ном ва­ри­ан­те — сог­ла­сить­ся со сло­вами, ведь «та­кой Ад­ри­ан» был не в ду­хе, и луч­ше, ко­неч­но, не пре­кос­ло­вить:

      — Ты прав, по­жалуй, я так и пос­туплю…

***

      Как не по­доз­ри­тель­но, но тот же нас­трой «пе­реп­рыгнул» и на сле­ду­ющие дни. Ека­тери­на не по­нима­ла, что про­ис­хо­дит: её па­рень — мра­чен и слиш­ком за­дум­чив, он чем-то был обес­по­ко­ен, но мол­чал, как пар­ти­зан, вре­мена­ми гру­бил; Фё­дор, с ко­торым она ус­пе­ла пе­рего­ворить все­го два ра­за за про­шед­шие пять дней от­ды­ха, ос­та­вал­ся слиш­ком инер­тным, ма­ло за­ин­те­ресо­ван­ным в про­ис­хо­дящем, его апа­тич­ность рос­ла, — и вся­кие по­пыт­ки как-то это раз­ру­лить, при­води­ли к од­ной и той же точ­ке — ни к че­му. Сов­сем уж де­вуш­ка опе­чали­лась, да­же но­вые ли­ца не рож­да­ли в ней бы­лого вос­хи­щения, ка­залось, что дан­ная по­ез­дка бы­ла об­ре­мени­тель­ной и не нуж­ной. Да вот толь­ко рез­ко всё пе­реме­нилось на сле­ду­ющий день, ког­да оба пар­ня пос­ту­чали в её но­мер, приг­ла­шая на ве­чер­нюю про­гул­ку — это очень силь­но её уди­вило, нас­толь­ко, что гла­за от удив­ле­ния рас­ши­рились, на гу­бах зас­тыл не­мой воп­рос, и же­лани­ем пер­вым бы­ло ущип­нуть се­бя, буд­то бы всё это — сон. Од­на­ко это — ре­аль­ность, и Ка­тя, вос­клик­нув дол­гождан­ное «ура!», ри­нулась при­водить се­бя в по­рядок, чувс­твуя, как по те­лу раз­ли­ва­ет­ся счастье. Ну на­конец-та­ки!