Parizsi egyetem X. (Nanterre) honoris causa doktora
Тем, что намедни видел я,
Поражена душа моя.
Поймешь ли ты, любимая,
О чем история сия?
Был тих и ласков летний день,
Лишь облаков скользила тень
По небесам, а по воде
Скользила пара лебедей.
Друг к другу шеи наклонив,
Влюбленно взор соединив,
Плывут, и ход прекрасный их
Нетороплив и горделив.
С улыбкой тихой на устах
Смотрел я, в стремени привстав.
Вдруг коршун, крылья распластав,
Из облаков упал стремглав.
Исчадье черных адских сил,
Лебедушку он ухватил,
Терзал ей шею и когтил,
И клюв кривой ей в грудь вонзил.
А друг ее, поняв в тот миг,
Сколь страшный рок его постиг,
Издал прощальный скорбный крик
И горько головой поник. [3]
Когда, безжалостна и зла,
Судьба подругу отняла,
Ему и воля не мила —
Скорей, скорей бы смерть пришла!
(Ю. Гусев)
Капризный Купидон в груди моей огонь
коварно разжигает,
Прекрасный образ той, что отняла покой,
упорно мне являет,
Любимой имя мне, как стражник на стене,
он громко повторяет.
Расстаться не могу и в сердце берегу
я каждый взгляд и слово,
Их на лету ловлю и вспоминать люблю,
что ни мгновенье, снова,
Так поле в летний зной насытиться водой
без устали готово.
И надо ль говорить: другим любовь дарить
смогу теперь едва ли.
Ведь стрелы глаз ее, как острое копье,
мне в грудь давно попали,
Те раны, знаю я, источник для меня
и счастья, и печали.
Сильней всего гнетет меня среди забот,
что встречи наши редки.
Коль нет ее со мной, мне и простор степной
теснее мрачной клетки.
А коль увижу я, поет душа моя,
как соловей на ветке.
Туда меня влечет, где милая живет,
оттуда жду письма я.
А получив письмо, воспряну от него,
как сад под солнцем мая,
Как пленник, что в тюрьме решетку на окне
в конце концов сломает.
И потому еще я вечный раб ее,
что, пусть того не зная,
Она меня спасла от страсти, что жила
в душе, меня терзая,
Былая та любовь не возвратится вновь,
как лихорадка злая.
Недавно, как намек, она свой перстенек
в подарок мне прислала.
Искрящимся огнем горят, горят на нем
алмазных два кристалла:
В них — надо ль говорить? — судьбы я вижу нить,
что с нею нас связала.
Ах, нежный этот знак я мог понять лишь так,
лишь так, и не иначе;
И ей в ответ послал все то, чем обладал
и дорожил тем паче:
Все, что в душе таю: и жизнь, и смерть мою,
и дерзость, и удачу.
Прими же этот дар и усмири пожар,
что сердце мне сжигает!
О, нежностью своей огонь в груди моей
залей, меня спасая,
Чертогом стань моим, что в стуже долгих зим
любовью согревает.
Забуду беды я и радость бытия
изведаю сторицей,
И буду как цветок, когда подходит срок,
цвести и веселиться,
Как птица, воспарю и в песне воспою
ту, что ночами снится.
(Ю. Гусев)
Отправляйся, перстень, к госпоже прекрасной [8]
К той, что поцелует ободок твой ясный,
Тщетно я, несчастный,
К королеве сердца рвусь мечтою страстной.
Передай ей просьбу: заклинаю Богом,
Вспоминайте, дева, обо мне немного,
Не судите строго,
Что меня в скитанья увела дорога.
Как укрыт от взоров ты эмалью черной
Так покрыто сердце грустью непритворной,
Одиноко, скорбно,
Проливаю слезы и молчу покорно.
Как, скажи, смогу я нежную восславить?
Красоту такую, чтобы не слукавить,
Я сравнить лишь вправе
С ярким бриллиантом, что в твоей оправе.
Бриллиант дороже всех сокровищ света.
Так она дороже жизни для поэта —
Чистотой одета,
В снах моих и грезах только дева эта.
Нрав ее приветный восхищенья выше,
Речи подражает каждый, кто услышит,
Благородством дышит
Царственная поступь, дуновенья тише.
Бриллиант лучистый ярче звезд искрится.
Так и жизнь прекрасной святостью полнится.
Всех соблазнов тщится
Нежный лебедь белый, юная царица.
Бриллиант холодной стали неподвластен,
Так и деву злые сторонятся страсти.
Вопреки напастям
Сберегая мудрость, верит она в счастье.
Не разбить ей сердце хитроумным словом,
Не надеть на душу
