Он перенес слабо вздрагивающее безголовое тело змеи — совершенно желтое снизу — на самый верх груды, состоявшей из пустых ящиков и мешков, и приступил к трапезе. А наевшись, выспался наконец всласть в одной из картонных коробок.
Глава шестая
ПОЕЗДКА В МОНТАГЬЮ
Мэри отправилась в Монтагью ранним утром во вторник.
В зеркальце заднего вида маячила все уменьшавшаяся фигурка Билла Уиндема, который махал Мэри рукой, стоя на дороге; она тоже помахала ему на прощанье, свернула за угол сарая и выехала на шоссе.
Миновав Албертинию, она ехала среди зеленеющих пшеничных полей, удаляясь от моря, и постепенно почувствовала себя бодрее, включила радио и даже стала подпевать тихонько.
Бесконечные поля тянулись с обеих сторон шоссе по пологим склонам холмов. Она приехала в Монтагью вовремя и успела, как было условлено, встретиться с Джеймсом, чтобы он показал ей дорогу к санаторию, находившемуся в предгорьях, километрах в десяти от города.
Мэри была потрясена пейзажем и самим особняком в георгианском стиле, рядом с которым были выстроены новенькие, соединенные крытым переходом домики, расположенные по периметру старого сада. Возле дубов, высившихся на дальнем краю лужайки, виднелась заросшая вьюнками беседка, и Мэри сразу узнала Анну в ее любимой широкополой соломенной шляпе. Сидя в пятнистой тени беседки, Анна читала книгу. Несколько мгновений они молча сжимали друг друга в объятиях, пока Джеймс, остановившись посреди лужайки на солнце, о чем-то беседовал с медсестрой в белом халате.
Когда он подошел к ним, вид у него был привычно приветливый и веселый — «врач у постели больного».
— Ну, — спросил он, — она отлично выглядит, не правда ли? Знаете, она здесь стала прямо-таки популярной личностью!
По-моему, мои здешние коллеги будут только рады, если она задержится в санатории: уж больно хорошо она действует на пациентов. — Он посмотрел на часы и встал: — Я просил принести мне в кабинет чай — еще нужно кое с кем поговорить; надеюсь, это не займет много времени. Вернусь сразу же, как только освобожусь.
Они долго смотрели ему вслед. Мэри что-то рассказывала — но не о доме. Анна же спросила только о любимой кобыле и ее жеребенке, больше ни о чем, но слушала мать довольно внимательно или делала вид, что рассказы Мэри ей интересны, и все время пыталась спрятать от нее свои трясущиеся руки, что, впрочем, ей плохо удавалось. К тому времени как вернулся Джеймс, Мэри уже немного освоилась и испытывала облегчение оттого, что они тогда приняли правильное решение.
— Возможно, процесс будет долгим, — сказал ей Джеймс на обратном пути, — но она уже поправляется. Она молодая, сильная, хотя это не так уж важно при подобных заболеваниях.
Самое главное — никаких стрессов, никакой спешки.
— Я понимаю. Эти лекарства… у нее от них голова немножко туманная, верно? — спросила Мэри. — Вы меня предупреждали… Но я все равно очень рада, действительно рада, Джеймс! И очень вам благодарна.
— Ну что ж, вы поступили тогда весьма мудро.
— На самом деле идея принадлежала вашему отцу, — возразила Мэри.
— Это все равно, — пожал он плечами, — вы ведь рассказали ему. А это нелегко было сделать.
На прощанье он сказал ей:
— Совершенно очевидно, что ей чрезвычайно полезно было увидеть именно вас; знаете, ей ведь далеко не всех хочется видеть. Приезжайте к ней в любое время, так часто, как захотите, — там нет специальных часов для посещения.
Теперь вы дорогу знаете?
Мэри кивнула:
— Мне очень понравилась ее комната… такой вид!.. Ей она тоже нравится. Я бы и сама не возражала немножко отдохнуть в таком месте. Может быть, примете к сведению?
Джеймс засмеялся:
— Такая энергичная, здоровая женщина, как вы? Да вас там заставят часами заниматься физкультурой на лужайке!
Расставшись с Мэри, он думал об Анне — искал и находил ее очевидное сходство с матерью: то, как она наклоняла голову, заинтересованно слушая кого-то, ямочку на щеке, тембр голоса…
Всю неделю Мэри ездила из санатория в Кейптаун и обратно, часто вместе с Анной, или сидела рядом с дочерью, когда та дремала в своем кресле на солнышке, или, если шел дождь, они проводили время в ее комнате, откуда открывался замечательный вид на горы. Разговаривать было необязательно. Когда Мэри пришло время уезжать, она снова забеспокоилась и вызвала Джеймса на разговор.
— По-моему, вам беспокоиться не о чем, — заявил он. — Ваше пребывание здесь явно пошло Анне на пользу, она просто не всегда отдает себе отчет в собственном поведении и в том, что происходит вокруг. Я хочу сказать, она даже вряд ли сразу поймет, что вы уехали. И когда поправится, тоже мало что будет помнить об этих днях.
Мэри удивленно приподняла бровь, и Джеймс улыбнулся:
— Я знаю, в это трудно поверить. Давайте договоримся так: ваше пребывание здесь для нее полезно, однако ваше отсутствие тоже никакого вреда ей не принесет. Хорошо? Ей теперь все здесь знакомо, и она чувствует себя в безопасности.
Но даже обыкновенное письмо может вызвать у нее сильнейший стресс. А ей сейчас нужна каждая капля жизненной силы, и она действительно пытается набраться сил — чтобы выжить.
Мэри кивнула:
— Хорошо. Я понимаю. Хотя это довольно трудно.
— Всегда тяжелее всего близким людям; нормальный мозг просто не в состоянии воспринять — и принять! — все это. К счастью, не в состоянии.
— Господи, когда же конец этому? — вырвалось у Мэри. — Простите, просто я хотела бы знать: сколько еще?
Джеймс покачал головой и сказал:
— Еще минимум месяц-два. А там посмотрим. Между прочим, я в конце следующего месяца беру на неделю отпуск. У меня есть один старый друг, бывший медик, теперь он стал фермером — знаете, у него одна из этих огромных овцеводческих ферм в Карру. После смерти отца он бросил службу и занялся семейным бизнесом, счастливчик! Он очень звал меня к себе, и я, возможно, поеду. Он холостяк, так что в доме полно места. Ферма действительно огромная — ну, вы знаете Карру — что-то тысяч двенадцать гектаров, в общем, совершенно астрономическое число. Вам бы там очень понравилось. Вы по-прежнему любите птиц?
Мэри кивнула. Некоторое время оба молчали.
— Мне кажется, — закончил свою мысль Джеймс, — что Анна к этому времени смогла бы поехать — с вами вместе, конечно, — на эту ферму. Для нее это, видимо, было бы очень полезно.
Мэри помолчала и без особого энтузиазма уронила:
