Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова

И вдруг на кучу мусора свалился тощенький угольно-черный крольчонок. Целый. Живой.

— Ах ты, мой маленький! — Уборка мигом была забыта. Тамара Ильинична бережно подхватила теплый комочек. — Это как же ты уцелел? Наверное, лежал в глубине, и тебя не отыскали… Сейчас мы тебя устроим!

Она добавила в клетку свежих опилок и положила крольчонка в середину. Едва дверца была закрыта, Молли перестала жевать и направилась то ли проверять, как там ее детище, то ли выяснять, что мы натворили.

Теперь на трех крольчих у нас было два крольчонка. Диана упорно не желала становиться матерью. Все сроки давно вышли, а она и не думала осчастливить нас потомством. Через три месяца мы с горечью поняли, что она слишком зажирела и постарела, чтобы рожать. И нам с нею пришлось расстаться. Она отправилась в деревню к одной из наших сотрудниц, где с нею, не зная ни ее прошлого, ни настоящего, поступили как с обычным кроликом, у которого «не только ценный мех, но и три-четыре килограмма диетического легкоусваиваемого мяса».

Но место Дианы пустовало недолго. Буквально через день-два в ее клетке появилось совершенно очаровательное создание — маленькая кипенно-белая крольчишка с алыми глазами. С первого взгляда она стала любимицей всех и получила кличку Прелесть. С ее приходом у нас оказалось четыре взрослых кролика разной породы — Молли серый великан (как и Диана), Лапочка калифорнийской породы, Василий — шиншилла, а крошка Прелесть была отрекомендована как белый великан. Ее купили девочке на день рождения, но кролик не котенок, в доме ему жить трудно, и малышку подкинули нам.

Два крольчонка тем временем росли. Мы строго соблюдали главное правило — никаких гостей. Исключение было сделано лишь однажды.

Работающие у меня летом ребята иногда навещают своих любимцев. И в тот день пришли те парни и девчонки, при которых появился Роджер. Ребята не скрывали, что пришли к нему.

— А как поживает наш Роджер? — спросили они уже через минуту.

— ВАШ, — я выделила это слово, — Роджер родил. Теперь ее зовут Лапочка.

— Ого! Вот это да! А поглядеть можно?

Мне бы отказаться, но под моим присмотром ничего не могло случиться. Крольчата уже большие. Детеныш Лапочки открыл глаза и пробует вылезать из гнезда, малыш Молли немного отстает, но ведь он и младше на четыре дня! Предупредив, чтобы никто никого не трогал без моего разрешения, я провела экскурсантов в крольчатник.

Малыши вызвали бурю живейшего восторга. Ребята топтались около клеток, заглядывали в них по очереди, то и дело требовали, чтобы я достала крольчат и показала им. И я не устояла. Предупредив еще раз, чтобы не тянули рук — погладить, я открыла клетку Лапочки.

Ее малыш как раз вылез из гнезда. Напуганный светом и шумом, он заметался и… вывалился на пол.

Я поспела первой и подхватила его на руки. Он тут же завизжал неожиданно пронзительно и стал отчаянно вырываться, словно я причинила ему страшную боль. Опасаясь, что и в самом деле помну, я вернула его в гнездо и поспешила вывести ребят, иначе они и к Молли уговорят меня заглянуть.

Это посещение не прошло даром для Брыкина, как мы успели окрестить крольчонка. При падении у него что-то повредилось, и через несколько дней у малыша отнялись задние лапки. Он не мог передвигаться, и его пришлось забить. Что же до единственного сына Молли, то ему повезло больше — он вырос в прекрасного крольчонка, темно-серого и совершенно не похожего на своих родителей.

Недолго убивалась после потери Брыкина и Лапочка. Через несколько дней после этого она благополучно родила еще семерых угольно-черных детенышей. И всех выкормила.

Эпилог

Еще не конец

Вот и закончилась целая глава жизни. Все было за десять лет — и встречи, и разлуки. Жизнь — штука сложная, трудно обойтись без потерь. Многие ушли навсегда, другие изменились так, что приходится узнавать их заново.

Кому-то может показаться, что в моей работе слишком много потерь — животные умирают, люди исчезают без следа. И действительно, порой кажется, что смертей больше, чем рождений, но, повторяю, жизнь сложная и противоречивая вещь. В ней, как в известной пословице, «свято место пусто не бывает». Природа не терпит пустоты, и не стоит чересчур горевать о потерях. Истории закончились, но не кончается главная — повесть о живом уголке одной из многих станций юннатов, еще существующих в городах.

Входящих в ворота взрослых и детей больше не встречают собаки — предмет опасений одних и радости других, и вряд ли когда запищат под крыльцом теплицы щенки. Но старый Джульбарс и осмелевший за последний год Рыжий все еще живут, не собираясь покидать этот мир. Не считая нужным афишировать свое существование, они дремлют на кучах опилок под яблонями и оживают, только когда выпускают побегать Барса и он оглашает окрестности басистым лаем.

Тишина стоит в бывшем курятнике, но в ящике под лампой уже пищит десяток пестрых цыплят — надежда на возрождение «петуховой народинки», а вскоре появится и еще одна уточка, подруга селезню номер один и Малышке. Подросла уже белая с красными глазками крольчишка Прелесть, заменившая Диану, так что скоро опять мы будем гордиться выводком крольчат. Летом ребята обязательно принесут новых подкидышей, от которых будет трудно отказаться. Они наверняка увеличат число обитателей живого уголка. А вместо выросших и окончивших школу юннатов придут новые любители природы. И, как знать, может быть, все еще получится. Но это, как говорится, совсем другая история.