Стресс и муравьиная медицина
Бродячая самка
На чистой площадке среди густой зелени располагается множество входов в подземный муравейник муравьи-крошки Тетрамориумы цеспитум. Здесь снуют муравьи во все стороны. Делать им на голой земле как будто нечего, и все же всюду нужен дозор, наблюдение. Мало ли что может произойти рядом с жилищем.
Сижу возле площадки, занялся записями, кое-когда поглядываю на муравьев. Нет как будто ничего интересного в их делах. Один муравей выносит из входа сверкающее на солнце крылышко. Отнимаю его, всматриваюсь. Оно принадлежало самке. Сейчас произошел разлет крылатых воспитанников, некоторых молодых самок оставили дома, обломали им крылья.
Вижу и бродячую самку. Она случайно забрела сюда на чистую площадку, и озабоченная, деловитая, снует, заглядывает во все щелки, ищет убежище. Наверное, завершила брачный полет, сбросила крылья. Ей предстоит важное дело — обоснование собственной семьи. Может быть, она благоразумная, изберет другой более легкий путь, заберется в первый встречный муравейник своего вида. Там ее, наверное, примут. У тетрамориумов в семье много самок, все заняты делом, кладут яички.
Но самке, оказывается, не нужен готовый дом, она избегает поселения своих собратьев, ее удел — полная самостоятельность, и сюда ей бы не следовало появляться. Вот к бродяжке прицепился рабочий и потянул к одному из входов в подземелье. Ему, крошке, с такой большой тушей не совладеть. Волочится следом за нею. Подоспел другой. Два муравья уже сила. Задержали самку, медленно поволокли ее. Но она, упрямая, не желает подчиняться, сопротивляется. Все время к ним подбегают другие муравьи. Приглядятся, принюхаются и спешат прочь по своим делам. Иногда кто-нибудь попробует помочь, да не надолго. Приобретение новой самки не их дело, они, видимо, специалисты по другим делам, да и своих самок хватает.
Самка схитрила, скрючила ноги, замерла, притворилась мертвой. Прием удался, и второй помощник отстал сразу. Но первого не проведешь. Сколько ему, бедняжке, приходится тратить сил, чтобы совладеть с такой громадиной. Помощи же нет.
История тянется долго, и я собираюсь оставить наблюдение. Впрочем, не сделать ли мне рядом норку. Протыкаю землю заостренной палочкой.
От внимания муравьев ничего не ускользает новое вокруг их жилища, им так хорошо знакома эта голая площадка и вдруг на ней норка! Один за другим забираются в нее, обследуют. И — никакого внимания на бедного собрата, мучающегося в схватке с упрямой самкой.
Но все заканчивается неожиданно. Самка забирается в норку, а муравей-малышка, отцепившись, остается на краю ее неожиданного убежища. Но что с ним стало! Скрючился, упал на бок, задрыгал ножками, замер. Кончил счеты с жизнью. Погиб в считанные секунды.
Я ошеломлен неожиданной развязкой, гибель маленького энтузиаста мне кажется нелепой. Может быть, самка успела его хватить челюстями, придавила? Но, во-первых, я бы заметил подобный акт, и, во-вторых, она, соблюдая определенный, установленный в ее роду такт, ни разу не пыталась проявить свои агрессивные возможности, Ни разу! И у других видов муравьев никогда мне не приходилось видеть, чтобы самка активно защищалась от рабочих своего вида. Да еще вблизи муравейника.
Так что же его погубило? Истощил все силы. Не выдержал страшного напряжения и физической нагрузки? Может быть, к тому же сказалось сильное нервное напряжение?
Подобную мгновенную гибель я видел у этого вида, но в другой ситуации.
Быстрая гибель муравья непонятна и загадочна. Насекомым не присуща мгновенная смерть, обычно она постепенно оставляет их тело. Даже с отрезанным брюшком или головой они могут жить некоторое время. А у муравья? Нет, не столь проста головка муравья с ничтожно маленьким мозгом, если столь ранима от перенапряжения его нервная система!
Странный этот народец тетрамориумы!
Пляска смерти тетрамориумов
Я хорошо знаком с муравьем Тетрамориум цеспитум, наблюдаю его около двадцати лет, бьюсь над одной загадкой его поведения и не могу найти ее расшифровки.
Помню один из весенних дней в пустыне. Вокруг небольшой глинистой площадки полыхали красные маки, в понижениях между холмами их краснее зарево сменяло голубое покрывало похожих на незабудок ляпуль. На синем небе ни облачка, щедро грело солнце, раскаляя землю, кверху струился горячий воздух, отражаясь озерами-миражами.
На краю площадки творилось что-то непонятное. Из многих дверей большого муравьиного дома наверх высыпало все многочисленное население — несколько тысяч крошечных и деятельных тетрамориумов. Что-то произошло в их жизни, наступило какое-то важное событие. Муравьи были непомерно возбуждены, быстро метались из стороны в сторону, но никуда не расползались. Темное пятно их скопления в диаметре около полуметра колыхалось, кипело, буйствовало телами в каком-то странном помешательстве, и не было здесь ни враждующих, ни занятых каким-либо делом.
Час, затраченный на разглядывание этого скопища, ничего мне не дал и я с сожалением расстался с муравьями, отправился по другим делам. А на следующий день утром увидел необыкновенное: на глинистой площадке текла обыденная будничная жизнь, разведчики и охотники бродили в поисках пищи, строители выносили наружу комочки земли, а рядом со входом зловеще чернела большая кучка мертвых собратьев. Их здесь было несколько тысяч, добрая треть или, быть может, даже более жителей всего муравьиного поселения. Трупы лежали друг на друге все в одинаковых позах, свернутые колечком, будто скрюченные в предсмертных судорогах и яркое солнце играло бликами на их блестящих панцирях. Нигде ни на одном погибшем не было видно признаков насильственной смерти, тела всех целы, нежные усики, ноги — все в сохранности. Не было как будто и признаков инфекционной болезни.
Что произошло с муравьями, отчего внезапно погибла значительная часть населения, что побудило муравьев собраться на глинистой площадке? Уж не ради ли того, чтобы проводить в последний путь обреченных на смерть или подвергнуть массовой казни тех, кто не в силах был вынести горячего солнца. Или, быть может, это был своеобразный массовый стресс, направленный на отсев слабых, старых и немощных? Вопросы один за другим возникали вереницею и не было на них ответа. Я не мог себе простить, что прервал наблюдения над муравьями, не воспользовался возможностью разгадать жгучую тайну.
Потом я часто встречал такие кучки погибших муравьев.
Прошло несколько лет. Как-то егерь Бартугайского охотничьего хозяйства М.П.Петренко возле своего кордона срубил большой тополь, Могучее дерево бросало на молодой яблоневый сад слишком большую тень. Во время падения дерева толстая старая кора отлетела от пня, обнажив влажную и чистую древесину.
