Присел на краю глубокого оврага на глинистых прилавках предгорий Заилийского Алатау, загляделся на голубые ляпули. День угасал. Солнце медленно погружалось в дымку горизонта далекой, потонувшей в мареве испарений, жаркой пустыни. Рядом со мною прилежно трудились бегунки. Видимо им понадобились новые помещения, так как рабочие безостановочно выбрасывали наружу остатки съеденных насекомых, освобождая от них одну из камер, служившей для кухонных отбросов.
Рядом ползали муравьи-пигмеи, Они без боязни сновали по холмику земли, насыпанному у входа в гнездо бегунков, не обращая внимания на их хозяев. И сами бегунки, казавшиеся великанами в сравнении со своими далекими родственниками лилипутами, не обращали на них внимания. Видимо пигмеи никакого вреда своим соседям не приносили и те были к ним равнодушны.
Вот у входа в гнездо пигмеев — крошеной дырочке, едва отороченной небольшой кучечкой недавно выброшенной земли, два муравья схватились друг с другом, свились в клубок, катаются по земле, дерутся что ли?..
Что бы это могло значить? Наверное, к гнезду подобрался чужак и его опознал один из бдительных сторожей? Ведь не могут два жителя одной семьи так сильно повздорить. Посмотрю, что будет дальше!
Но напряженный поединок внезапно прерывается, муравьи отрываются друг от друга, один из них направляется прямиком в муравейник и исчезает в его входе.
А другой? Что с ним стало! Как он стал кататься по земле, кувыркаться с боку на бок, через голову, метаться, будто одержимый в неистовой истерике!
Проползающие мимо муравьи останавливаются возле припадочного, ощупывают его усиками. Видимо внимание окружающих постепенно на него действует отрезвляюще, он немного успокаивается, перестает метаться. Теперь муравей только подскакивает на месте, его тельце будто подбрасывает кверху невиданная сила. Иногда он, как муравей — крематогастер задирает кверху брюшко, наверное, своими энергичными действиями что-то пытается просигналить окружающим собратьям, растолковать о каком-то немаловажном событии. Может быть он, умудренный опытом, распознал в посетителе ловко замаскированного недруга, прикинувшегося своим, вора, чужого разведчика, предшественника массового нападения?
Интересно, что же будет с ним дальше? Но в это время, отвлекшись буквально на несколько секунд, я потерял из вида забавного муравьишку.
Затворницы
Вчера долго сидел на большой просеке возле муравейничка кроваво-красного муравья в ожидании чего-нибудь интересного, но ничего не увидел, кроме неуемной суеты и обыденной трудовой деятельности. Сегодня, проходя мимо него больше по привычке, присел рядом с ним и неожиданно увидел необычное: Из темного входа выскочил наружу черный муравей-помощник Формика фуска, покрутил усиками, потер их щеточками, помахал в воздухе и только собрался пробежаться по самому верху жилища, как на него набросился муравей-хозяин, ударил несколько раз по голове челюстями и загнал обратно в подземелье.
Поведение муравья-хозяина меня озадачило. Неужели в этом муравейнике помощникам не разрешалось выходить наружу и полагалось сидеть в темных ходах и камерах, занимаясь уходом за новорожденными и прочими мелкими подземными делами! Печальная участь. Хорошо бы еще раз убедиться в предположении.
Долго сижу возле муравейничка, но зря. Сколько же в этом гнезде помощников, чем они занимаются, все ли затворники, неужели хозяева ведут себя как суровые надсмотрщики, или только случайно встретились исполнитель так называемой внутренней службы, да опытный муравей-хозяин распорядитель. Как все это узнаешь!
Прошел год. Проезжая мимо большой просеки я иногда наведывался и к знакомому муравейнику. Один раз не выдержал, решил его раскопать.
Стояла жаркая погода. В лесу пахло хвоей, воздух застыл, и вся природа, казалось, погрузилась в сладкую дремоту. В разрытом муравейнике наступила как всегда тревожная суматоха. Обеспокоенные черные помощники Фуски хватали личинок и куколок и в величайшей спешке прятали их во всевозможные укромные места. Быстрые муравьи-рабовладельцы метались в поисках врага, заскакивали на лопатку, с нее на руки и впивались в кожу.
Но что произошло с одним черным помощником! Он как-то странно закрутился, потом упал на бок, замахал ножками, скрючился, замер. И за ним второй, третий тоже так. Жители подземных ходов, оказывается, в этом муравейнике привыкли к темноте и прохладе настолько, что не вынесли высокой температуры нагретой солнцем земли. Для них она оказалась смертельной. Не поэтому ли им, затворникам, не разрешалось выходить наверх? Но ведь во многих семьях этого вида муравьи — помощники участвуют во всех работах, как внутри жилища, так и вне его. Почему же здесь такие обычаи, и кто их устанавливает, поддерживает и следит за ними?
Жаль бедных муравьев-фусок. Печальна их жизнь среди чужих в темноте, в подчинении. Плохо оказаться пленником.
Сомнение
После первых жарких весенних дней ветер с севера принес облака и прохладу, и чуть тронувшаяся в рост зелень остановилась в своем развитии. Поникли самые первые цветы пустыни — белые с желтым сердечком тюльпанчики и желтый гусиный лук. Иногда сквозь тонкую кисею облаков просвечивало солнце и тогда муравьи, сбившись на жилище кучкой, пытались греться и ловили его незаметные лучи.
Через бинокль я долго осматриваю это скопище. Везде аппатия и беспробудная лень. Вот, наконец, в поле зрения что-то стоящее внимания. В ложбинке между палочками, поникнув головой, лежит муравей. Кончики его ног слегка подергиваются. Будто спит. Неужели нельзя выбрать место покойнее в подземных камерах. Там, я знаю хорошо, они сейчас забиты засонями. Тут же спящего постоянно задевают, ощупывают усиками.
Устроился с биноклем возле муравейника, изредка поглядывая на странного муравья. А он все тот же без движения, скрючившийся, но лапки его ног уже не вздрагивают. Не последний ли сон сковал его тело!
Осторожно беру муравья пинцетом, кладу на ладонь, отогреваю, пытаясь найти какие-либо признаки старости или хвори. Он такой гибкий, будто живой. И костюм его, как у всех, сияет чистотой, и волоски будто точенные, поблескивают, все на своих местах. Осторожно кладу его на старое место. На него сразу набрасывается кучка любопытствующих. Наверное, потому, что пахнет чужим, моими руками. Вскоре муравьи рассеиваются. Но спящий не оставлен без внимания. Им начинают все больше и больше интересоваться, щупают усиками, челюстями массируют брюшко, голову, ротовые щупики. Один большой муравей внимательно потрогал муравья, отошел в сторон, будто одумавшись возвратился и снова принялся трогать его, переворачивать с боку на бок. И так три часа. Забавный, все сомневался, не мертв ли его товарищ. Наконец, схватил за усик, потащил, но бросил.
