Едва мы успели распаковать вещи и аккуратно развесить их на единственном имевшемся в номере стуле, как, взглянув через перила веранды, увидели подплывающих к отелю в каноэ юношу, бронзового от загара, и светловолосую девушку. Юношу звали Марк. Он оказался ихтиологом с научно-исследовательской станции Смитсоновского института, расположенной на одном из рифов, в четверти мили от нас. На время нашего пребывания на островах Марк согласился исполнять обязанности консультанта и проводника. Он был очень хорош собой, с легким оттенком чего-то восточного в чертах, позже я выяснил, что его мать была японкой. Умница, превосходный знаток своего дела, он сразу сделался нашим наставником и другом, как и работавшая под руководством студентка Кэти. В тот же день Марк повел нас на коралловый риф, примерно в миле от нашего жилья; здесь он проводил свои исследования и поэтому был коротко знаком почти со всеми рыбами в округе.
Мы бросили якорь на песчаное дно у края рифа, где глубина достигала всего шести футов, и, надев маски, нырнули в теплую воду.
Погружаясь в ослепительно сияющую воду тропического моря, испытываешь поистине непередаваемые ощущения. Маска — это своего рода волшебная дверь, ее стекло, предохраняя глаза от раздражающего действия морской воды, открывает путь в сказочный мир чудес. Вначале мы скользили над золотистым песчаным дном, которое было расцвечено ярким, созданным из солнечного света, постоянно менявшимся узором, напоминавшим кольчугу; похожие на необычные пятнистые сковороды морские коты стремглав удирали с нашего пути. То здесь, то там в убранстве из разноцветных водорослей, губок и ярких асцидий драгоценными камнями вспыхивали крошечные коралловые островки; каждый островок находился словно в кортеже рыбок: оранжевых, алых, синих, как полуночное летнее небо, желтых, будто одуванчики, полосатых, в крапинку ребристых, игольчатых и таких невообразимых форм, которые вовсе не поддавались описанию. Мы плыли все дальше, и вскоре впереди замаячил риф — страна причудливых гротов и каналов, прячущихся зарослей губок и замысловатых коралловых дебрей, а также огромных коралловых замков с развевающимися на губчатых стенах флагами-водорослями. Попадались кораллы-мозговики, похожие на черепа сраженных в битве и упавших в море великанов, чьи скелеты стали частью рифа. Отовсюду доносилось щелканье, урчание, скрежет и писк рыбьих разговоров, споров, кормов.
Выберем один из каналов и проследуем по его извилистому, словно угорь, руслу. Вот с обоих берегов канала к вашим плечам, будто пытаясь их обнять, протянулись водоросли; к разноцветным стенам прилипли похожие на плод конского каштана морские ежи; впереди, маня за собой, весело мчится рыбка. За поворотом канал неожиданно расширяется, и вы оказываетесь на небольшой поляне с мельчайшим песком, усеянным жирными черными голожаберными моллюсками — такое впечатление, словно морской фургон по доставке деликатесов случайно потерял партию колбас. Чуть дальше узкий канал превращается в огромную долину рыб, и вы, плывя вдоль края рифа, начинаете чувствовать пульс моря, как оно набегает и откатывается. Еще мгновение — риф, резко обрываясь, уходит вниз, теряясь в густой черноте, а под вами ничего нет, кроме таинственной пугающей морской бездны.
Марк знал тот или иной риф столь же досконально, как люди знают свой приусадебный участок. Он всегда мог с уверенностью сказать, по какому каналу следует плыть, где сделать левый, а где правый поворот, куда повернуть у большого коралла-мозговика и сколько проплыть футов, чтобы найти именно ту губку, коралл или рыбу, которые вам нужны. Он ориентировался среди рифов так, как человек ориентируется в своем родном городе, и если бы не его помощь и советы, мы пропустили бы или не смогли понять массу интересного. Язык животных, птиц и до некоторой степени пресмыкающихся состоит большей частью из едва уловимых движений и поз, каждая из которых что-то значит; чтобы постичь их, можно потратить много времени — тогда для вас не будет загадкой, что говорит, например, своим хвостом волк. То же относится и к подводной жизни. Нам пришлось изучать новый незнакомый язык и мы задавали массу вопросов. Почему эта рыба все время лежит на боку? А та стоит на голове? Что так отчаянно защищает та рыба и почему другая, словно уличная женщина, пристает ко всем подряд? Если бы не помощь Марка, мы, бесспорно, не смогли бы понять и тысячной доли того, что происходило вокруг нас.
Взять, например, рыб семейства помацентровых. Эти маленькие, бархатисто-черные маленькие создания — страстные садоводы. Каждая из рыбешек выбирает отдельный участок коралла, на котором растут тщательно охраняемые ею водоросли; причем это не только место для житья, но и кладовая. Свой маленький садик рыбка защищает от всех пришельцев, и храбрость ее удивительна. У той, за которой мы наблюдали, сад размером шесть на двенадцать футов располагался на громадном коралле-мозговике. Поначалу она привлекла наше внимание тем, что без всякой видимой причины очень решительно атаковала черного и колючего, словно подушка для иголок, морского ежа, мирно катившегося мимо.
Разобравшись, мы поняли, что морской еж намеревался протопать прямо по находившейся перед домом лужайке, проявив тем самым свою зловредность. Как-то утром мы застали нашу маленькую подружку в совершенном отчаянии из-за того, что на ее драгоценный садик напала банда рыб-попугаев. Эти крупные, кричащей зелено-сине-красной расцветки рыбы со ртами, напоминающими клюв попугая, словно стая жадных разноцветных индийских крокодилов нагло слоняются вдоль рифа; когда они, срывая водоросли с кораллов, острыми клювами царапают риф, раздается очень громкий неприятный скрежет. Рыб было так много, что наша малышка растерялась, не зная, с какой начать атаку.
К тому же у разбойников была четко выработанная стратегия. Один из них, на полной скорости подлетев к саду, начинал рвать водоросли на глазах хозяйки, а та, хотя и была раз в двадцать меньше, тут же бросалась на обидчика и выдворяла его со своей территории.
Но пока рыбка была занята одним непрошеным гостем, другие члены шайки дружно опустошали сад. Возвратившаяся хозяйка снова кидалась в бой, и все повторялось сначала. К счастью, прибыв на место, мы спугнули рыб-попугаев до того, как им удалось нанести саду значительный урон. Но, несмотря на оказанную поддержку, наша знакомая так и не прониклась к нам доверием. Где-то втайне она подозревала, что Ли сидит на особой, состоящей в основном из водорослей, диете и потому имеет виды на ее собственность; вот почему, стоило Ли подплыть слишком близко к ее сокровищу, рыбка тут же бросалась яростно его защищать.
