Ознакомительная версия.
– Дура набитая твоя Фроська. Ишь чего выдумала: везёт Егору! Поуродовалась бы с моё, узнала б, везёт или нет.
– У тебя все дураки, один ты умный. Если б только Фроська, а то все говорят.
– Ну и пусть, когда-никогда устанут. Что ты, наших деревенских не знаешь?
– Отпусти ты эту волчицу, Егор! Одни напасти от неё, никакого покоя.
– Да куда ж её отпускать, Маш? Слабая она ещё. Свои могут загрызть или какому охотнику подвернётся. Вот покормлю зиму, а весной отпущу.
– Ты уж сто раз обещал, а сам ни с места. Мало тебе всё, Егор? Себя не жалеешь, обо мне бы хоть подумал, не жизнь, а одна нервотрепка.
– Ей-богу, отпущу, Маш! Потерпи немного, январь уже, всего-то ничего осталось.
Жена безнадёжно махнула рукой.
– Я-то потерплю, да ты пока соберёшься, опять что-нибудь стрясётся…
Нелепый слух, неизвестно кем пущенный по деревне, не особенно затрагивал Егора. Разве что брала досада: взрослые люди, а, как дети, занимаются всякими сказочками.
Но в разговорах с Гошкой, и с женой Егора заинтересовало одно: тут и там говорилось о каком-то волке, который будто бы бегает по огороду. Вряд ли Петька, если это он пустил слух, мог додуматься до этого. В чём же тогда дело? Какой ещё волк мог объявиться и почему кто-то видел его, а Егор нет, хотя этот волк бегает по его огороду?
Что-то стояло за всем, какая-то реальность, но Егор не знал, с какого конца к ней подступиться.
Всё прояснилось, как всегда, неожиданно.
Как-то, дней через пять после всех волнений, Егор пошёл кормить волчицу. Ночью сыпал снежок, покрывший ровным слоем утрамбованную тропинку, и, подойдя к конуре, Егор не поверил своим глазам: на тропинке, как нарисованный, отпечатывался свежий волчий след. Две одинаковые цепочки – к конуре и обратно.
Вот это да! Оборотень-то, оказывается, не сказка, вон какие печатки оставил, даром что нечистая сила!
Егор наклонился и стал рассматривать след. Он был крупным и глубоким, такой мог оставить только матёрый волк, и Егор сразу догадался, что за оборотень повадился к нему на огород.
Ах, дьявол серый!
Егор повернулся к волчице. Она стояла возле конуры и дожидалась, когда её накормят.
– Ну ты и штучка! – сказал Егор. – Устроилась! Кормят, поят, а теперь и мужики начали охаживать.
Волчица переступила лапами, и это было как знак нетерпения: чего, дескать, много говорить, давай корми.
Егор перешагнул через заборчик и тут увидел, что весь снег перед конурой изрыт волчьими следами.
– Повеселились, нечего сказать!
Он наполнил миску, и волчица стала есть, а Егор сел на свой чурбак и закурил.
Дела складывались нарочно не придумаешь. Волчица живёт в конуре, а к ней из лесу ходит волк! И, видать, кому-то попался на глаза, а отсюда всё и пошло, все эти разговоры про оборотня – кто же может поверить, что волк может бегать в деревню не за добычей, а к волчице? Скорее поверят в оборотня. А кто им был на самом деле, Егор знал на все сто процентов – конечно, тот самый волк, которого он выследил на болоте. Волки выбирают друг друга надолго, иногда на всю жизнь, вот и этот на всю жизнь выбрал. Год уже, как волчица живёт здесь, а он всё не забыл. И надо же какой: знает, что по краешку ходит, а ходит. Подобралась парочка, один другому ни в чём не уступит. Было чем удивить жену.
– А ведь не врут бабы-то, Маш, – сказал Егор, вернувшись. – Оборотень-то ей-ей, завёлся. Пойдём-ка, что покажу.
Он привёл ничего не понимавшую жену к следам.
– Во, видала?
– Кто же это, Егор? – испуганно спросила жена. – Лапищи-то какие!
– Волк, кто, – ответил Егор и кивнул на конуру, откуда выглядывала волчица. – Ухажёр вон её.
– Да ты что из меня дурочку делаешь! – обиделась жена. – Так я тебе и поверила!
– Вот чудная! – засмеялся Егор. – Говорю же: волк. Сама, что ли не видишь? Или, и верно, думаешь, что оборотень?
– Лапищи-то, лапищи! Такие и не бывают у волков!
– Ещё как бывают, – сказал Егор. – Я этого дьявола на болоте видел. Веришь, с телёнка!
Но жена уже говорила о другом:
– А вдруг они повяжутся, Егор?
– Так и пусть вяжутся, волчата будут.
– Ты никак угорел! Да что мы с ними делать-то станем? С одной волчицей с ног сбились, а тут целый выводок! Ладно, пока маленькие, а как вырастут, тогда что?
– Ну что ты раскипятилась? Может, ещё ничего не будет. Год-то для неё какой был: два раза на том свете побывала, а теперь рожать. Попробуй роди, когда душа в чём только держится. Ты глянь на неё: кормлю-кормлю, а рёбра всё торчат.
Но предположения Егора не оправдались, и скоро он заметил, что волчица в тяжести. Она теперь больше лежала и стала много есть. Если раньше ей хватало на один раз одной миски, то в последние дни Егор не успевал кормить волчицу. Она жадно съедала всё и настойчивым поскуливанием просила добавки.
– Ешь милая, ешь, – говорил Егор, во второй раз наполняя миску. А через две недели уже всякий, кто взглянул бы на волчицу, мог сказать, что она ждёт волчат. Она заметно погрузнела, а весь её облик стал добрее и мягче.
– Ну будут у нас волчатки-маслятки? – спрашивал её Егор, и волчица смотрела ему в глаза и жмурилась, как ласковая кошка.
Деревенские вновь переменились к Егору. Оборотень интересовал их своей таинственностью и жутью, но действительность оказалась куда интереснее. Надо же: волк приходит к волчице в деревню, как будто в лесу волчиц не хватает! Об этом судили на разные лады, одни говорили, что волк прибегал не по любовным делам, а по родственным, потому что это, наверное, сын волчицы; другие не соглашались с ними, говоря, что никакой это не сын, а самый настоящий полюбовник, только хитрован: разнюхал, что волчица привязана, вот и наладился, и правильно сделал – чего гоняться за какой-нибудь финтифлюшкой в лесу, когда эта от него никуда не убежит; третьи же заявляли, что волку ничего не нужно было от волчицы и прибегал он только для того, чтобы поесть из её миски.
Гошка регулярно оповещал Егора обо всяких изменениях в общественных мнениях, и, слушая кузнеца, Егор посмеивался про себя над горячностью деревенских гадателей. Он-то знал точно, зачем приходил волк, и не обвинял его ни в хитрости, ни в корысти. Егора занимало другое: он прикидывал, как поведёт себя волк дальше. По всем законам он должен был держаться теперь поблизости, и это тревожило Егора. Пусть держится, где хочет, а вот что он жрать будет? Наверняка начнёт по дворам шарить, и тогда все шишки на Егора посыплются. Скажут: заварил кашу, давай сам и расхлёбывай. А как её расхлебаешь? Разве что выведать, где держится волк, и попробовать турнуть его оттуда.
Ничего другого не оставалось, и в субботу Егор с вечера приготовил лыжи, набил патронташ патронами и впервые за весь год осмотрел и вычистил ружьё.
Ознакомительная версия.
