Внезапно наше внимание привлек пронзительный свист, отразившийся эхом от окружающих холмов. На куче камней лениво развалился на солнце жирный коричневый сурок с длинным шерстистым хвостом, похожий на гигантскую морскую свинку. Думаю, он подал сигнал тревоги скорее по привычке, поскольку, как казалось, его не слишком беспокоило наше присутствие. И действительно, после того как мы постояли рядом несколько минут, он позволил мне приблизиться, почесать его толстую шею и потрогать усы. Испытываешь удивительное, волшебное чувство, когда находишься в таком месте, где животные смотрят на тебя как на друга и позволяют, пусть ненадолго, проникнуть в свою жизнь.
Лежавшая перед нами долина была разделена на две части — верхнюю и нижнюю, и граница между ними проходила по крутому склону, усеянному беспорядочно наваленными валунами. Далее возвышался пустынный горный склон, покрытый остроугольными обломками скал, собранными в кучи прошедшими лавинами. Огромные камни украшали окаменелые ракушки и кораллы — свидетельства того, что в незапамятные времена они формировали дно древнего моря, которое в результате катастрофических подвижек земной коры было поднято на высоту этой отдаленной горной долины. Именно здесь, под шаткой стеной из инкрустированных ископаемыми ракушками валунов, мы увидели первую пищуху. Вероятно, она уже давно сидела среди камней, наблюдая за нами, но, поскольку пепельно-серая шкурка позволяет пищухе полностью сливаться с окружением, ее почти невозможно заметить в неподвижном состоянии. Размером примерно с морскую свинку, она имела мордочку, чем-то похожую на кроличью, но ее глаза были более крупными и темными, а уши маленькими и круглыми, в форме монеты. Хвост у нее практически отсутствовал, а шерсть была блестящей, как атлас. Увидев нас, пищуха издала резкий, беспокойный крик и, сделав несколько прыжков, исчезла между камней. Обследовав ближайшие окрестности, мы вскоре обнаружили несколько стожков около двух футов в диаметре и высотой около двенадцати дюймов. В верхней части большинства стожков лежали свежие трава и листья, из чего можно было сделать вывод, что у пищух заготовка кормов на зиму все еще продолжается. Любопытно отметить, что в нижней долине пищухи были очень пугливы и показывали себя лишь во время быстрых перебежек из одной расщелины в другую. Однако, поднявшись в верхнюю долину, мы встретили там необычайно добродушную и очаровательную пищуху, которая была слишком поглощена своей работой, чтобы обращать на нас какое-то внимание. Здесь ручей проложил себе русло в толстом слое вязкого зеленого дерна, украшенного цветами; он вился и петлял по долине, словно сплетенная из травы коса. В самом центре гладкой, как бильярдный стол, поляны сидела маленькая толстая пищуха, деловито перекусывая травинки и складывая их себе в рот. В конце концов, когда ее челюсти уже не могли удержать большее количество травы, она помчалась к дому и расположенным поблизости стожкам, и при этом казалось, что по бокам мордочки у нее свисают зеленые моржовые усы, придававшие ей несообразный вид. Мы последовали за пищухой по каменистой осыпи и обнаружили ее дом под гигантским камнем, размером с небольшой автомобиль, а рядом находились два готовых стожка сена и третий, пока еще не завершенный. Пищуха была так увлечена своей хозяйственной деятельностью, что, когда я уселся на камень в трех футах от ее стожков, она не сделала даже короткой паузы в своей серьезной работе. Уложив принесенную траву на стог и примяв ее своими лапками, она тут же помчалась назад, к зеленой поляне, подпрыгивая, словно резиновый мячик. Там она вновь набила полный рот травой и вернулась к тому месту, где я сидел. В нескольких футах от меня она остановилась, пристально посмотрела в мою сторону темными глазами поверх чудовищных зеленых усов, а затем спокойно подошла к стогу и, добавив к нему свою ношу, аккуратно утрамбовала ее сверху. Любопытно, что, когцд пищухи нижней долины издавали свой пронзительный, свистящий сигнал тревоги, наша пищуха останавливалась и свистела им в ответ, даже несмотря на то, что в некоторых случа ях она находилась так близко от меня и я мог потрогать ее рукой. Тот факт, что поблизости толпятся люди, снимая и записывая каждое ее движение или звук, она воспринимала с абсолютным хладнокровием, игнорируя наше присутствие и продолжая выполнять намеченную по плану работу, словно от этого зависела ее жизнь — что, в общем-то, соответствовало действительности. Она немного забеспокоилась лишь после того, когда мы запустили воздушных змеев, которые у ее сородичей в нижней долине вызвали свистящую истерику.
Как-то, в ходе своих научных изысканий, Эластер наткнулся на описание эксперимента, проведенного Конрадом Лоренцем с утятами. Он сделал большой картонный силуэт летящего гуся и провел его в небе над утятами, что оставило их совершенно равнодушными. Однако после того, как силуэт был перевернут, то есть пролетел по небу в обратном направлении, реакция утят резко изменилась. Силуэт приобрел сходство с летящим ястребом: вытянутая гусиная шея и голова превратились в длинный ястребиный хвост, а хвост гуся стал маленькой закругленной головой хищника. Эластер загорелся идеей запустить воздушных змеев, чтобы посмотреть, какое воздействие они окажут на пищух, и, посетив магазин в китайском квартале Торонто, он приобрел двух элегантных воздушных змеев в виде ястребов. Как только мы подняли в небо этих двух красавцев, среди диких обитателей долины началась невообразимая суматоха. Сурки осыпали их громкими ругательствами, у пищух нижней долины, судя по всему, случилось коллективное нервное расстройство, а четыре куропатки, которые неторопливо прогуливались, размышляя о своих делах, опрометью бросились к камням и скрылись из виду, просто присев рядом с ними. Но наша пищуха, хотя она и посматривала на бумажных ястребов с некоторой тревогой, оказалась таким фанатичным фермером, что не позволила их присутствию повлиять на ход работ по заготовке сена. Она лишь время от времени делала паузу и издавала приглушенный свист сквозь зеленые усы. Однажды, когда тень ястреба заскользила по зеленой траве в ее направлении, она нырнула в укрытие, но вскоре появилась вновь и продолжала свою работу. Я думаю, среди всех замечательных мест, которые мне довелось посетить в Канаде, альпийские луга Камаски в те дни, когда мы запускали там воздушных змеев, произвели на меня самое неизгладимое впечатление. Пьянящий воздух, ослепительное солнце, отбрасывающее голубые тени на склоны горы с рубцами от сошедших лавин, яркость красок, кристальная чистота маленьких ручьев порождали в душе удивительное спокойствие и умиротворенность. Это был один из тех волшебных уголков земли, ще хочется поселиться навеки.
СЕРИЯ ШЕСТАЯ
Канадские леса, конечно же, весьма живописны, но английские лесные просторы могут быть не менее интересными и красивыми и столь же полными жизни. Чтобы показать тонкую красоту лиственного леса в зимнюю и весеннюю пору, мы выбрали обширный лесной массив Нью-Форест в Хэмпшире. Определение «нью» (новый) здесь не слишком подходит, поскольку лес был посажен еще Вильгельмом Завоевателем в 1079 году, так что в действительности эта огромная шелестящая полоса деревьев существует уже почти тысячу лет. Для меня этот выбор оказался на редкость удачным, поскольку в течение нескольких лет я жил неподалеку от этого леса и со своей богатой флорой и фауной он стал для меня любимым местом для охотничьих вылазок.
В наши дни лес занимает площадь около тридцати восьми тысяч гектаров, или восьмидесяти тысяч акров. Большую его часть занимает редколесье, но здесь встречаются и древние чащи, зеленые луга, вересковые пустоши и заросли кустарников. Первоначально лес был создан как охотничьи угодья для членов королевского семейства, хотя местные жители имели право (сохранившееся по сей день) пасти свиней, коров, лошадей и прочую живность во всем лесу, за исключением специально огороженных участков, где молодые деревца были защищены от пагубного для них внимания оленей и домашних животных. Хотя в наши дни лес уже не служит местом королевской охоты, благодаря своей исторической значимости и ввиду того, что в нем обитает большое количество редких видов животных, он получил статус национального природного заповедника. Нашим проводником по этому восхитительному уголку живой природы, одному из красивейших в Европе, стал Саймон Дэви, высокий, красивый молодой человек, большой энтузиаст, знавший лес как свои пять пальцев.
