Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

Рев тигра распугал всех обитателей леса, и никто не вышел к реке на водопой. Продолжительное безмолвие это казалось зловещим Джонсу. С необыкновенным напряжением прислушивался он к малейшему шуму, и ему начинали уже чудиться несуществующие звуки. Один раз ему показалось даже, что он слышит тяжелые шаги под самым деревом. Он взглянул вниз, но никого там не увидел.

Но вот наконец взошла луна. Красный вздутый диск ее выглянул из-за горизонта, когда из чащи леса на расстоянии ста шагов от дерева вышел тигр. Ясно было, что он сразу почувствовал присутствие человека, так как с грозным видом потянул в себя воздух и сразу направился к дереву.

Когда полосатое зловещее животное подошло к дереву и устремило на Джонса свои страшные глаза, Джонс выругался и бросил в него обломок дерева.

Обломок ударил тигра по морде. Тигр заворчал от удивления и бешенства. Попятившись назад, он прилег к земле и прыгнул на самую нижнюю ветку, которая росла с правой стороны ствола. Крепко вцепившись когтями передних лап в развилину ветки, он провисел в таком положении секунды две, упираясь задними лапами в ствол дерева, и вскарабкался затем на сук.

Этого только Джонс и ждал. Он лежал, растянувшись на платформе, и держал копье наготове. Легонько взмахнув им, он два раза ударил тигра по морде и попал ему острием прямо в глаз. Тигр заревел от боли, поднял заднюю лапу на следующую ветку и, повернув голову в сторону, чтобы избежать ударов по морде, подставил в то же время шею и горло.

Джонс решил рискнуть и изо всех сил махнул копьем. Он рассчитал верно: острие копья ударило тигра позади челюстей. Джонс изо всей силы нажал копье обеими руками и оно вонзилось еще глубже. Тигр глухо заревел, судорожно откинулся назад и упал на землю, увлекая за собой и копье. Несколько минут катался он по земле, цеплялся за нее когтями, кашлял, выплевывая сгустки крови. Через несколько минут он вытянулся и замер на месте.

— Сломал копье, черт возьми! — проворчал Джонс, но сердце его трепетало от восторга.

Вскоре он спокойно заснул, решив, что труп тигра под деревом произведет сильное впечатление на других посетителей и будет держать их на приличном расстоянии.

Проснувшись на следующий день, Джонс задумался над тем, что ему делать с тигром. Ему очень хотелось снять с тигра шкуру, но у него не было ножа, и он отказался от своего намерения. В конце концов он решил оставить на месте мертвого зверя. Пусть все хищники знают, что с обитателем дерева шутить не следует. Оттащив труп, он оставил его на берегу в нескольких шагах от опушки леса, чтобы хищники могли его видеть. Он был уверен, что слухи об убийстве тигра разнесутся по всему лесу и его не будут больше беспокоить.

Джонс был прав. Среди диких животных, как и среди людей, слава очень много значит. Он был победителем короля лесов, и, следовательно, сам стал королем. «Даже слон будет теперь меня бояться», — думал Джонс.

Но счастье во всем благоприятствовало Джонсу, и ему недолго пришлось поддерживать свою славу.

На следующий день после приключения с тигром у острова бросило якорь голландское торговое судно. Оно выслало к берегу лодку с людьми, чтобы запастись пресной водой из реки Джонса, которая была известна некоторым торговым судам, ведущим торговлю с островами. На расстоянии одной-двух миль от рифов находился узкий вход в реку, вполне доступный для баркасов и катеров, и Джонс праздновал свое счастливое отречение от трона.

Суровые спасители не сразу поверили его рассказу. Но, осмотрев внимательно труп тигра с самодельным копьем в горле, они перестали сомневаться. Таким образом Джонс, ступив на полированную палубу шхуны, захватил с собою и свою славу. Багаж, как видите, не тяжелый, но весьма драгоценный.

Настоящей крышей мира была эта пустыня, открытая холодным ветрам. Небольшие холмы казались еще меньше при свете мерцающих звезд. Кое-где виднелось море, за которым снова начиналась земля. Всюду лежал обледенелый снег, сбитый ветром в сугробы. Ветер, который в течение многих недель подряд носился по неизмеримым пространствам пустыни, вдруг стих совершенно. Но тишина эта только увеличивала невыразимый холод.

С левой стороны, где в отдалении тускло виднелись небольшие холмы, раздался вдруг резкий звук и замер вдали. Это треснул толстый лед. Послышался глухой рокот и какой-то странный скрежет. Затем все снова стихло.

И однако здесь, на пустынной крыше мира, с которой, казалось, все было давно уже сметено ветром вечности, таилась скрытая жизнь. Справа от холмов, между длинными рядами нагроможденных льдин, медленно, тяжелой, неуклюжей поступью, двигалось какое-то белое существо семи-восьми футов длины и четырех высоты, с узкой плоской сверху головой, которая была низко опущена и грозно поворачивалась из стороны в сторону. Будь это днем, а не при тусклом свете мерцающих звезд, вы сразу увидели бы на конце морды этого белого существа черный нос, черную полосу губ и маленькие свирепые глаза с черными веками. Иногда зверь подымал голову, расширял ноздри и втягивал воздух, прислушиваясь к тишине. Это был полярный медведь, старый самец, слишком беспокойный и хищный, чтобы проспать всю полярную зиму в снежной берлоге.

Откуда-то издали, со стороны моря, послышался легкий звук, как бы треск тонкого льда. Белый медведь понял этот звук. Он ждал его. Это тюлени разбивали свои отдушины, чтобы подышать воздухом. Странные отдушины эти были разбросаны по плавающим ледяным полям, как будто бы сам океан нуждался в них, чтобы наполнить свои исполинские легкие воздухом. Большими, но совсем бесшумными шагами, точно снежный призрак, двинулся медведь в ту сторону, откуда послышался звук. Вдруг он свалился вниз и, казалось, исчез. На самом же деле он полз осторожно, неслышно к отдушинам. Движения его были так мягки и незаметны, он был сам так похож на льдину, что глаз, потерявший его нечаянно из виду, с трудом мог бы открыть его снова.

Все ближе и ближе, подползал он. Наконец, растянувшись неподвижно и положив морду на самый край ледяного кряжа, он увидел темные очертания тюленей, смутные, как тени, то и дело выскакивавшие, чтобы хоть несколько минут полежать на льду. Через каждые несколько секунд один из них скользил обратно в воду, а другой неловко карабкался на его место. При таком диком морозе они должны были внимательно следить за своими отдушинами, иначе отдушины замерзнут, и тюлени погибнут под толстым слоем льда. Эти короткие промежутки времени, когда они взбирались на крышу мира, чтобы подышать воздухом, были самыми опасными в их жизни. Они лежали обыкновенно у самого края отдушины, причем тот из них, который исполнял обязанности часового, зорко всматривался кроткими, ясными глазами в расстилавшуюся кругом ледяную пустыню.