Оказывается, накануне старик-тесть уговорил соседа сходить и передать Макару о нашем приезде, чтобы он вернулся и выпросил у нас сумму, необходимую для уплаты штрафа и, таким образом, освободиться от положения находящегося, в бегах.
Макар долго рассказывал нам о своих мытарствах в прошлом и рисовал картины безотрадного будущего, если только мы не пойдем ему навстречу. Он давал обещание работать по доставке нам из тайги убитого зверя, что он организовывал всегда очень быстро и талантливо и что нас очень устраивало, но я очень боялся, чтобы он не удрал с деньгами за границу, так как заем ему пришлось бы отрабатывать несколько лет. Уговоры продолжались два-три дня, причем, чтобы не попасть в руки полиции, Макар просиживал дни у костра в лесу, а ночи проводил в неотопляемой кладовой. В итоге его просьбам пришлось уступить и деньги дать. Макар сдержал свое слово и выплатил долг частями в течение пяти лет.
Наши разговоры в вечер появления Макара затянулись почти до полуночи, что редко бывает в тайге после утомительного дня лазания по горам. Дважды кипятила нам жена Макара чай, который вечерами, после таежного трудового охотничьего дня, кажется блаженством. Наконец, наметив план охоты по кабанам на следующий день, мы улеглись спать.
Утро оказалось ясное и не особенно морозное. Вообще в Северной Корее декабрь почти весь стоит не очень холодным, но дни становятся такими короткими, что приходится дорожить каждой минутой. Ввиду больших переходов, на зверовой охоте уходить с бивуака приходится на рассвете, а возвращаться неизбежно поздно. Порой приходится брести в кромешной тьме два-три, а то и пять часов.
Не успели мы подняться с пол версты, как напали на след вчерашнего стада. Весь лист был перекопан в поисках желудей. Кроме того, сильно были вытоптаны и полянки, на которых особенно яростно дрались секачи за свое первенство в стаде.
Снега не было совершенно, так как склон был южный. По нашим предположениям стадо насчитывало голов 15. Побродив около часа по следам, мы выяснили их направление и, пройдя до кромки глубокой и сильно заросшей пади, убедились, что следы спускаются в лежащие внизу заросли. Так как место было теплым и уютным, можно было предположить, что кабаны предаются дневному отдыху. Идти по густым зарослям не было смысла, так как: во-первых, была плохая видимость, во-вторых — это создало бы шум и вспугнуло стадо. Мы решили разделиться: Валерий должен был остаться на следу и ждать пока мы обойдем падь с противоположной стороны и тогда уже начинать слежку.
Я и Арсений поднимались очень медленно, все время прислушиваясь и присматриваясь, чтобы не спугнуть зверей. Мы потратили около двух часов, чтобы пройти расстояние в две версты, причем, огибая падь, не встретили выходных следов. Все говорило за то, что кабаны где-то между нами и Валерием.
Продолжая свой путь и высматривая место, которое могло привлечь к себе вспугнутых Валерием кабанов, мы неожиданно услышали два его выстрела. Раздумывать не приходилось и мы бросились в разные стороны, что давало больше шансов на встречу с кабанами.
Лес был густой и только кое-где виднелись полянки. Я пробежал вправо и, остановившись на небольшой горке, стал ждать кабанов. Видимость была по редколесью шагов на сто. Прошло минут пять томительного ожидания, полных самых острых переживаний для охотника, когда думаешь только об одном: «Выскочит или нет? Увижу ли зверя?» и т. д.
Наконец, я услышал впереди треск сучьев и шум листьев. Кто-то приближался ко мне. Затем я услышал сильное сопение: видно, звери, поднимаясь на гору, сильно запыхались. Однако, из-за зарослей ничего не было видно.
Еще несколько мгновений и я увидел медленно приближавшуюся крупную чушку с годовалым поросенком. Создавалось впечатление, что после выстрела они потеряли в тайге остальное стадо и теперь его разыскивали.
Подпустив чушку шагов на 50, я тихонько свистнул. Она остановилась, прислушиваясь, и в тот же момент свалилась замертво, пораженная пулей в шею. Годовик бросился в сторону, но со второй пули тоже упал.
Очень интересен был рассказ Валерия о том, как ему удалось взять выдающегося по величине красавца-секача.
Выждав после нашего ухода, как было условлено, около часа, Валерий стал осторожно пробираться по следу. Спустившись наполовину склона крутого оврага, он услышал впереди страшный рев и лязганье клыков и, подкравшись немного дальше, увидел следующую картину:
Два огромных секача бились за первенство и в смертельной схватке бросались друг на друга с ревом и страшной стремительностью. Они наносили друг другу сильные удары клыками, иногда становились на дыбы и старались сбить один другого на спину, чтобы всадить свой клык в живот соперника, так как кожа на животе не такая толстая, как на боках и спине. Секач задолго до гона подготовляет себе эту специальную броню, натирая бока и спину о смоляные стволы хвойных деревьев.
Мне не раз в жизни приходилось видеть поединки оленей, но кабаньи захватывают зрителя во много раз сильнее. По словам Валерия, это зрелище захватило его так сильно, что он любовался им около получаса. Затем он подкрался ближе и метким выстрелом уложил одного из вепрей. Остальное стадо ринулось в чащу и пущенная вдогонку вторая пуля никого не задела.
При осмотре кабана мы нашли на нем более десятка глубоких шрамов, некоторые из которых были шириной до шести и глубиной до двух дюймов. Однако, ни одна из ран, нанесенных соперником, не была смертельной.
Эта наша охота продолжалась девять дней и принесла нам добычу: 21 кабана, 16 коз и одного горала.
Необходимо добавить, что в наши дни это редкая удача, принимая во внимание еще и плохой снег. Наш санный обоз на быках, при возвращения на станцию, состоял из восьми саней.
Вы не можете себе представить всей прелести охоты по свежей пороше. Для старого охотника каждый день — новая страница охотничьей книги!
Вы тихо-тихо бредете из ключа в ключ, с холма на холм. Вам попадаются следы диких коз и их лежки. В тайге их масса. Бывают дни, когда видишь 30–40 голов. Стреляем их редко, чтобы не наделать шума.
Далее идут следы стада кабанов. Видно, что они кормились в орешнике, вспахали носами землю. Даже в листьях борозды от носов поросят. В ближайшем болотце вырыта яма. В ней купался секач, т. е. папаша-кабан. Обливал себя грязью, чтобы казаться страшнее своему сопернику.
Виден след лапы с пальцами… Это шел барс. На снегу у него мерзнут лапы и он взобрался полежать на пологую лесину.
Вот лежит, перевернутая еще летом колода, с которой содрана старая кора — это «мишка» вначале лета собирал жуков и червей, пока не поспели ягоды и желуди. Теперь он спит в берлоге, а хорошо было бы отыскать его и извлечь из нее.
