места хватило только для одного; девушка прижалась к карнизу, повернувшись лицом к пострадавшей.
До деревни было четыре мили, и все сидевшие на скале думали о том, сколько времени понадобится их спутницам, чтобы дойти до деревни, сколько мужчин они застанут там в это время дня, как долго им придется объяснять, что именно случилось, и когда, наконец, придет помощь.
Разговор шел шепотом из страха, что тигр находится где-то вблизи и может их услышать. Внезапно женщина подала знак; девушка увидела выражение ужаса на ее лице и, повернув голову в направлении, куда был обращен взгляд женщины, увидела через плечо, как тигр выходит по расщелине скалы на карниз.
Немногие из нас, вероятно, не переживали кошмаров, когда кажется, что тело и голос парализованы в то время, как нас хочет уничтожить приближающееся чудовище. И когда мы пробуждаемся в поту, выступающем из каждой поры, то глубоко благодарим судьбу, что все это было только сном. Но у несчастной девушки не было такого счастливого пробуждения.
Немного воображения требуется, чтобы представить происшедшее. Скала с узким карнизом, во впадине которого лежит измученная женщина, тут же окоченевшая от ужаса девушка, прижавшаяся к краю скалы, и медленно подкрадывающийся к ней тигр. Никакого пути для бегства, никакой надежды на помощь.
Мадо Синг, мой старый приятель, находился в это время в деревне. Он возглавил спасательную партию. Спустившись по травянистому склону, люди увидели на карнизе лежащую в обмороке женщину и пятна крови. Пострадавшая была доставлена в деревню и, придя в себя, рассказала всю историю. Мадо Синг отправился ко мне за восемнадцать миль. Он был стар, ему было далеко за шестьдесят. Тем не менее старик отклонил мое предположение, что он устал и нуждается в отдыхе. Поэтому мы отправились вместе, чтобы выяснить положение.
Со времени происшествия прошло двадцать четыре часа, и все, что оставил тигр от храброй девушки, было несколько обломков костей и пропитанное кровью платье. Это был первый человек, убитый тигром, получившим впоследствии официальное наименование «Моханский людоед».
После нападения на девушку тигр спустился на зиму в долину Коси. По дороге, кроме других жертв, он лишил жизни двух служащих департамента общественных работ и приемную дочь члена нашего законодательного совета. С приближением лета тигр вернулся к месту первого убийства и в течение нескольких лет охотился в местностях выше и ниже по долине Коси, пока наконец не обосновался у горы над Моханом и в окрестностях деревни Картканоула.
На уездном совещании, о котором я упоминал в одном из предыдущих рассказов, выяснилось, что в это время действовали три тигра-людоеда, располагавшихся в следующих районах: в Чоугаре (уезд Найни-Тал), в Мохане (уезд Алмора) и в Канде (уезд Гарвал).
После того как было покончено с чоугарским тигром, Бенс, уездный комиссар в Алмора, напомнил мне, что я выполнил только часть обещания, данного на совещании, и что на очереди по списку был моханский тигр. Он заметил, что тигр стал более активным и с каждым днем представляет все большую угрозу для населения: только на предыдущей неделе он убил трех жителей деревни Картканоула. Бенс советовал мне отправиться именно в эту деревню.
Пока я был занят чоугарским тигром, Бенс убедил нескольких охотников поехать в Картканоула, но, хотя они занимали засидки над приманкой в виде убитых тигром людей и животных, им не удалось войти в соприкосновение с людоедом, и они вернулись в Раникет.
Бенс сообщил мне, что теперь все место действия будет предоставлено в мое исключительное распоряжение — весьма необходимая предосторожность, потому что при охоте за людоедами нервы слабеют и легко может случиться несчастье, если две или несколько групп охотников преследуют одного и того же зверя.
В ясный и жаркий майский день я с двумя слугами и шестью гарвальцами [24], взятыми из Найни-Тала, сошел в час дня с поезда в Рамнагаре и начал пешеходное движение — двадцать миль — до Картканоула. Первый этап был всего лишь семь миль, но в Гарджия мы пришли только с наступлением вечера. Получив письмо Бенса, я так поспешно выехал из дому, что не успел получить разрешения занять лесную сторожку в Гарджия, поэтому ночевать пришлось на открытом воздухе.
На противоположном берегу Коси, близ Гарджия, есть скала в несколько сотен футов высотой. Не успел я заснуть, как услыхал что-то, показавшееся мне стуком падения камней на лежавшие ниже скалы. Звук был именно таким, как если бы два камня с силой ударились один о другой. В жаркие ночи сон бывает неспокойным. Так как взошла луна и было достаточно светло, чтобы не наступить на змею, я встал с походной кровати и пошел посмотреть, в чем дело. Оказалось, что звук шел из колонии лягушек в болоте у края дороги. Мне приходилось слушать водяных, наземных и древесных лягушек, издающих странные звуки в разных странах, но я никогда не слыхал ничего более странного, чем голос лягушек в Гарджия.
Выступив очень рано следующим утром, мы успели до наступления жары пройти двенадцать миль до Мохана. Пока люди готовили завтрак, чоукидар сторожки, два лесника и несколько человек, пришедших с моханского базара, рассказывали мне историю о тигре. Последняя из них касалась рыбака, занимавшегося ловлей на реке Коси. Один из лесников претендовал на роль героя в этой истории и очень ярко описывал, как он пошел с рыбаком и как за поворотом течения реки они лицом к лицу столкнулись с тигром. И как рыбак бросился назад, сорвав ружье с его, лесника, плеча. И как потом они побежали, спасая жизнь, а тигр преследовал их по пятам. Я спросил: «Вы оглядывались?» «Нет, саиб, — ответил лесник, удивляясь моей наивности. — Как может оглядываться человек, спасающий свою жизнь бегством от тигра?»
Рыбак, бежавший впереди, споткнулся среди густой травы о спящего медведя и упал, после чего началось большое смятение, крик, и все, включая медведя, бросились в разные стороны. Лесник, закончив свой рассказ, добавил, что на следующее утро рыбак покинул Мохан, жалуясь, что повредил себе ногу при падении через медведя, и говоря, что ни при каких обстоятельствах он не станет ловить рыбу в реке Коси.
Около полудня мы были готовы продолжать путь. Столпившийся вокруг народ
