— Ну и хорошо, — успокоился Джонатан. — А то я уже испугался, что они от вас сбежали.
— К несчастью, нет, — ответил я.
— Тогда слушайте, что нам предстоит сегодня сделать. Мы снимем, как ты и Ли подходите к берегу озера, где ты начнешь рассказывать ей о юм, как в детстве приходил сюда и ловил всяких животных. Мы снимем лягушек, тритонов, пойманного Жан-Пьером ужа, а затем перейдем к черепахам. Ты объяснишь Ли, как просто поймать водяную черепаху.
— Прошу прощения, — прервал я его. — Ты когда-нибудь видел, как бегают водяные черепахи?
— Ну, ничего страшного, — сказал Джонатан, с легкостью отмахнувшись от моего возражения. — В конце концов, у нас их целых восемь штук. Одна из них непременно окажется пенсионеркой, которой по возрасту положено двигаться медленнее остальных.
Джонатан искренне верил в то, что рано или поздно найдется животное, которое будет выполнять его указания. На протяжении всех съемок он упрямо придерживался этого принципа, хотя ему еще ни разу не удалить найти подтверждения.
— Среди наших черепашек нет ни одного пенсионера, — сказала мне Ли вполголоса. — Когда мы вынимаем их из ванны, чтобы принять душ, они носятся по полу, как сумасшедшие.
— Я знаю, — ответил я. — Но давай не будем подрывать непоколебимую веру Джонатана в мать-природу. Кто знает, вдруг на сей раз произойдет чудо?
Так начался великий черепаший день. Черепашек вытащили из нашей ванны (к несказанному облегчению убиравших в нашем номере горничных), посадили их в подходящую емкость и под конвоем из трех машин отправили на озеро. Жан-Пьер, окрыленный своим кинематографическим успехом в роли пастуха желтопузика, поехал вмести с нами, чтобы попасти для нас ужа. День выдался необычайно жарким, и мы были рады, когда дорога нырнула в тенистую глубину больших оливковых рощ. Эти рощи в дни моей юности были для меня магическим местом. Для взрослых, прогуливающихся среди этих стволов, с их зияющими дуплами и кронами серебристо-зеленых листьев, оливковые рощи были просто живописной декорацией, дарующей спасительную прохладу, но для меня они были неистощимым кладезем живых существ. Мириады отверстий в каждом дереве служили убежищем для десятков различных созданий — от сплюшки обыкновенной до сони, от крапивника до черных крыс. В определенное время года можно было увидеть, как вверх по стволам ползут странные, горбатые, пучеглазые создания. Через какое-то время кожа на их спинах лопалась, и медленно, с большими усилиями из футляра выбирались орехово-коричневые с серебряными крылышками цикады — истинные предвестницы лета, заставляющие весь остров звенеть от своих песен. У корней олив можно было найти многоножек длиной с карандаш или жаб с серебристой кожей, покрытой зелеными пятнышками, благодаря которой они выглядели как средневековые карты мира, где все континенты были нанесены неверно. Насекомые здесь были повсюду: бабочки, муравьиные львы, божьи коровки, хрупкие мушки с кружевными крылышками, откладывающие яйца в пазухе между тонкими черенками и стеблем растений, пары иссиня-черных жуков скарабеев, скатывающих навоз в шары и закапывающих их в землю в качестве инкубаторов для будущего потомства. Кто-то однажды сказал мне, что ему непонятно, почему я столько времени провожу в оливковых рощах — они такие скучные и безжизненные. Для меня эти рощи представляли собой бесконечную, завораживающую живую картину живых созданий, а весной они покрывались цветами, и казалось, будто кто-то опрокинул ящик с красками среди огромных, темных, искривленных стволов. Их можно назвать как угодно, но только не скучными и безжизненными.
Наконец каменистая дорога вышла из оливковой рощи, и мы выехали на берег озера Скоттини. Это было почти круглое озеро площадью около семи-восьми акров, со всех сторон окруженное деревьями. В самом его центре находился заросший тростником остров, а неглубокая вода была заполнена нефритово-зелеными водорослями. Как и оливковые рощи, оно также на первый взгляд могло показаться безжизненным, но я хорошо знал, что это целый замкнутый мир, в глубинах которого метались, крутились, толкались, извивались самые различные формы микроскопической жизни, устрашающие личинки стрекоз, маленькие рыбки, тритоны, змеи и водяные черепашки. Я помню, как однажды в детстве пришел на озеро и целый день занимался сбором экспонатов для своей коллекции, и моих пленников оказалось так много, что вскоре все заготовленные емкости были заняты, поэтому мне пришлось снять одежду, чтобы завернуть в нее мои бесценные трофеи, так что на нашу виллу, к ужасу моей матери, я вернулся абсолютно голым.
Итак, после того как Джонатан, обследовав окрестности, нашел подходящее место, камеры были установлены, и мы приступили к съемке первого эпизода, где главную роль исполнял уж. Наш змеиный пастух, забыв об управлении отелем, босиком, с закатанными брюками, обнаженный по пояс, вытанцовывал по колено в мутной жиже, заставляя красивую рептилию выполнять указания режиссера. Уж все сделал безукоризненно: проскользни по грязи, прополз по траве и наконец поплыл через озеро, держа над водой большую красивую голову и оставляя за собой V-образный след.
— А теперь перейдем к piece de resistance, — объявил Джонатан, испытывавший сильное возбуждение после нашего успеха с ужом. — Водяные черепахи. Теперь я хочу, чтобы вы взяли трех черепах и положили их ял траву возле воды, а ты и Ли будете проходить мимо и, заметив греющихся на солнышке черепах, подкрадетесь и схватите одну из них, а две другие прыгнут в озеро.
— Они исчезнут с этого берега прежде, чем ты успеешь произнести «Джонатан Харрис», — предупредил я.
— Все равно, давайте попробуем, — настоял на своем Джонатан.
Итак, три черепахи были выставлены на исходную позицию Жан-Пьером, а мы с Ли отошли на указанное нам место.
— Внимание, снимаем! — скомандовал Джонатан.
Жан-Пьер отпустил черепах и отскочил назад, чтобы не попасть в кадр. Мы с Ли сделали шаг вперед. Три черепашки сорвались, словно гоночные машины в Ле Мане, промчались вниз по берегу, нырнули в воду и исчезли.
— Проклятье, — произнес Джонатан. — Нам нужно удерживать их чуть подольше.
— Не забудь, у нас их осталось только пять, — напомнила Ли.
— Давайте попробуем следующую тройку, — сказал Джонатан. — Я уверен, на этот раз все получится.
Очередные три черепахи были отнесены подальше от уреза воды, и Жан-Пьер крепко держал их до тех пор, пока Джонатан не скомандовал: «Снимаем!».
На этот раз черепахи вели себя иначе. По всей видимости, они не видели, где вода, и поэтому не знали, в какую сторону им бежать. Несколько секунд они кружили на месте, а затем побежали прямо на камеру и проскочили прямо под треножником. Снова и снова мы пытались заставить их бежать к озеру, но каждый раз они бежали в обратную сторону, проявляя упрямство, на которое способны только ослы или черепахи. В отчаянии мы перенесли их на возвышенное место, откуда они могли видеть лишь отблеск воды, после чего они бросились в ту сторону и исчезли с тем же проворством, что и первые трое.
На лице Джонатана появилась его самая хитклиффовская гримаса. Мы сделали еще одну попытку с одной из двух оставшихся черепах, и она предложила нам новый вариант поведения. Она спряталась в панцирь и оставалась неподвижной, словно камень. Что бы мы ни делали, она не шевелилась. Затем, когда мы все собрались на экстренное совещание, посвященное ее упрямству, черепаха совершенно неожиданно вернулась к жизни и бросилась вниз по берегу, навстречу свободе, прежде чем кто-либо из нас успел ее остановить. Теперь у нас оставалась всего одна черепаха, и положение было просто отчаянным. Джонатан решил больше не рисковать, и поэтому мы сняли сцену поимки в обратной последовательности, то есть в первом кадре Ли вытаскивала из сети черепаху и освобождала ее от водорослей, как будто она только что ее поймала. Затем мы выпустили черепаху на мелководье и сняли, как она уплывает, а в заключительных кадрах мы с Ли бегаем по берегу и ловим воображаемую черепаху. Как ни странно, когда все эти кадры были аккуратно вырезаны, отредактированы и склеены друг с другом в нужной последовательности, получилась достаточно правдоподобная картина. Однако использование такого приема может привести к нервному расстройству, поскольку вы не можете быть уверенными в успехе, пока не увидите весь отснятый материал в монтажной. И вот в этот последний съемочный день мы выпустили на волю всех наших животных, после чего упаковали оборудование и, оставив маленькое озеро, приютившееся среди оливковых рощ, усталые, но довольные вернулись в город.
