Валерий Маслов - Записки сахалинского таёжника

У парниши в руках крючок — это даже не рогатина. Да на большой скорости медведь снесёт охотника с рогатиной! К тому же не мелкий зверёк убегает от маленькой собачки — медведь килограмм надвести, черный. Первая мысль, промелькнувшая в голове: не заметит, сметёт с тропы! Не успел додумать и сообразить, что нужно делать резкую смётку влево (здесь крутой склон, внизу речка, не успел дойти до ельника), — собачка пригнала подарок.

Медведь, не добегая метров пятнадцать до человека, делает резкий поворот влево, его занесло от такого маневра. Глухо, утробно захрюкал, на махах понёсся в сопку, круша на своём пути погибший еловый подрост. Парниша как раз в этом месте брал древко на крючок. Треск стоит на всю округу, даже лай заглушил!

Зашёл в ельник, на первой попавшейся под ноги валежине закурил. В данном ельнике на тропе хватает низких «шлагбаумов»: от гнилого зимовья дорога не чищена, так что мишка летел по тропе с прыжками — бег с препятствиями! Было, выскочил на ровное чистое место, — на тропе появилось препятствие. Препятствие, так препятствие — человек! Да какой человек: хороший! Разумеется, для медведей, живущих на Анне, лучше Тимохи людей не существует: вон, дорогу какую сделал, да кормить стал!.

Здорово хватанул адреналина, — ух, чуть медведь не сбил! Испугался не медведя, а того, что зверь снесёт, сметёт с пути. Всё произошло за какие-то секунды. Быстренько покурил и чуть ли не бегом — на бивуак, ведь косолапый летел со стороны бивуака, — может, кого нечаянно подцепил, убегая. Ведь, когда пришли на место, — нутром учуял, что медведь где-то рядом, и сказал об этом. Знает повадки зверя, какой мишка ленивый и как быстро привыкает к дармовщине: нажрался рыбы и в полсотни метров отлёживается, переваривает белковую пищу. Это вам не трава — белковая пища, она тяжёлая. Любой зверь и человек не исключение — быстро привыкает к дармовщине…

Прибежал на бивуак, напарники сидят, спокойно чаи гоняют, беседы ведут.

— Вы никого не видели?

— Никого. А что, Тимоха, медведь? — спросил Саша, а остальные уставились на парнишу, ожидая отрицательного ответа.

— У вас такие лица стали, как будто здесь должен появиться ОМОН! Мурка на меня мишку выгнала, чуть не сбил меня. А я чуть в штаны не наделал. Думал, что от вас зверя гонит.

— Мы слышали лай, вон, выше немножко, в папоротнике гавкала. Думали, зверька какого мелкого нашла.

— Да не такого уж и мелкого, Олег! Даже совсем не мелкого зверька Мурка нашла, килограмм так на двести! — уселся чай пить. — Значить, медведь на гнилом зимовье ласты парил? Всё правильно! Зачем далеко отходить, скоро снова рыбы наловят. Кстати, внизу рыба кишит!..

— Пойдём вниз. А Мурка где?

— Погнала товарища в шубе на сопку, он теперь далеко, здесь появится только в сумерках. Но вы не расстраивайтесь: мишка здесь не один. Тут недалеко бегает малолетняя банда в составе трёх рыл. Их предводитель — молодой и дурной, однако. Вот этот мишка меня и обворовал в начале июля. Он острожный, до определенных границ.

— Спасибо, Тимоха, за успокоительное! На Бахуре спокойней…

— Колёк, не переживай: сегодня мы их снабдим пищей дней на пять. Медведь не дурак. Зачем ему нас шугать, кто тогда будет рыбу ловить?

— Так сколько здесь, Тимоха, медведей?

— Пока, Олег, четыре штуки, но два из них — медвежата, килограмм по тридцать.

— А почему «пока»?

— Да кто знает, может ещё придут. К этому надо относиться спокойно, это обыденность. Мы ж в тайге находимся.

— Допустим, я ещё ни разу не видел медведя, а с Бахуры много икры перетаскал.

— Олег, какие твои годы! — Увидишь, я тебе обещаю. Здесь зверь непуганый.

— Спасибо, но лучше не надо!..

— А куда ты денешься?! Сашка, а ты видел медведя?

— Мы на Мураяме весной с Кольком видели.

— Да что там видели! — Косолапый на лабазе крутился. Мы его и не рассмотрели, не успели. С нами Китаец был, а у него ружьё! Он в воздух дуплетом как лупанул, медведя сдуло, как будто и не было.

— Ну что, надо сочок делать? Вы, надеюсь, присобачите черенок?

— А ты куда собрался?

— На танцы! Пойду, вниз по речке схожу, яму присмотрю. А там, где рыба кишит, яма размерами больше этой, глубина тем более.

— Да, здесь глубина только у валуна. Можно здесь попробовать.

— Саша, здесь рыбы — кот наплакал. Что, боишься отходить далеко от костра?

— Почему сразу боюсь?

— А по кочану! Не ссы, рыбак-профессионал. Я — так уж и быть — разрешу тебе разводить костры на каждой яме, где будем рыбачить. Но если загорится тайга, тебе, Саша, лучше самому прыгать в объятья медведя — смерть будет быстрая и не такая ужасная. Правда, захочет ли тебя мишка обнять? Думаю, что нет.

— Смерть ужасная? — Да от огня можно убежать!

— Не спорю: можно от огня убежать, но от меня ты не убежишь! Огонь здесь не при чём. Ты усек суть? Вот так-то! И это не шутка.

— Тимоха, в том году на Бахуре Серёжу избил за то, что тот чуть было лес не поджег.

— Не стал бы я его, Колек, трогать! Но я ему выговариваю, а он на меня буром прёт. Избил! Да если бы избил, ему пришлось бы выползать из тайги, а он вышел всего лишь с одним синяком под глазом.

— Синяк — ерунда, у него грудина месяца два болела: ты же ему ещё ногой въехал. А у тебя ноги — что копыта у доброго коня!

— Понял, Саша, что Колёк говорит? Так что будь на чеку! — Лягну, и коньки откинешь или отбросишь!

— Тимоха, что я тебе сделал, что ты все время на меня наезжаешь?

— А потому что ты умничаешь! Зачем? Хочешь показать, что ты недалёк умом? — Не надо, хватит, я уже это давно понял!.. Ладно, пойду, прогуляюсь, да посмотрю что к чему…

Пошёл вниз по воде, за вторым кривуном увидел отличную яму для рыбалки сочком. В этом месте ширина реки всего метров шесть. Правый берег пологий, песчаная коса шириной метра за четыре. Дальше метровый обрыв, — сопка начинается круто, очень круто! Лес чистый, внизу хвоя, здесь должно быть много грибов-лисичек. Но в данное время не до грибов…

У обрыва стоит огромный светло-серый валун, метра в три высотой. Вешние воды с западной стороны монумента вымыли песок, — получилась яма, но она сухая. Левый берег — полутораметровый обрыв. Отличная яма, и рыба здесь кишит, одна на другой! Вылез на левый берег, ельником дошёл до тропы, и — на бивуак.

— Ну, что? — Яму надыбал! Рядышком, на два кривуна спустимся. По тропе пойдём.

— Котелки куда, с собой? — спросил Колёк.

— Да, возьмём с собой. Да, Тимоха? Там ухи сварим!

— Здесь будем уху варить, там порыбачим, немногим выше ещё яма неплохая. А затем вернёмся на эту яму. Кинь, Колек, посуду — вон, в папоротник. Пошли.