распространились по округе с быстротой молнии. Самым странным во всей истории являлось то, что, насколько мне известно, южноафриканская пресса умолчала об инциденте. Это тем более непонятно, если учесть политическую ситуацию того времени. Представьте, какой шум могли бы поднять официозные газеты: «Южноафриканский фермер застрелен в своей усадьбе бандитом из Ботсваны»! Из надежного правительственного источника я впоследствии узнал, что прессу удержали от этого. Почему? Кто еще был связан с убитым фермером и его незаконным бизнесом?
Не могла ли и смерть Исаака иметь отношение к деятельности контрабандистов? Отвечу кратко: если покопаться в истории диких земель Тули, убедишься, что здесь возможно все.
Многое из недавней истории этого уголка Африки, где смыкаются границы Ботсваны, Зимбабве и Южной Африки, было предано забвению или написано заново, в частности в эпоху узаконенной системы апартеида.
А еще раньше эти земли были свидетелями бурской агрессии, угона скота, угроз расширить Трансваальскую республику дальше на север и на запад. По решению короля Кхама компания «Чартер», принадлежавшая Сесилю Джону Родсу, получила концессию на пограничные территории в королевских владениях при условии, что эти территории возьмут на себя роль буфера по отношению к соседней бурской республике Трансвааль.
В 40-х годах южноафриканское правительство во главе с генералом Сматсом предложило превратить дикие земли Тули и Трансвааля в международный природный заповедник. В соответствующих документах была указана непригодность этих земель для сельскохозяйственных целей и заявлено, что данный регион «должен быть сохранен для возрождения нации». Был принят Акт о заповеднике Донгола — но вслед за этим в Южной Африке прошли выборы.
Националистическая партия получила значительную политическую поддержку от фермерских общин Северного Трансвааля, выступавших против нового Акта. Восхождение Националистической партии знаменовало собой начало деградации диких земель и долины Лимпопо. Взяв власть в 1948 году, она добилась отмены Акта о заповеднике. На целых полстолетия политические интриги и апартеид похоронили идеи Сматса, и за это время земли окончательно пришли в упадок.
Националистическая партия, проигнорировав научные выводы и рекомендации, принялась распределять земли, примыкающие к диким просторам Тули, между поддержавшими ее фермерами. В 80-х годах, когда вооруженная борьба достигла апогея, эти фермы взяли на себя роль буфера между Южно-Африканской Республикой и «черными» государствами — чтобы проникнуть на территорию ЮАР, мятежникам пришлось бы сначала преодолеть этот барьер. Военное присутствие вдоль пограничных ферм было весьма значительным, многие фермеры сами принадлежали к военизированным отрядам. Силы обороны снабдили их полуавтоматическим оружием.
Южноафриканским властям, пекшимся о своей безопасности, было все равно, что фермеры, занимаясь требующим обильного орошения земледелием, иссушают реку Лимпопо. Теперь от нее осталось лишь песчаное русло, которое наполняется водой только в период летних дождей, и то не каждый год. Фермерские хозяйства нанесли ущерб природе и на том и на другом берегу реки. На южноафриканской стороне девственная растительность страдает от обильного обводнения, необходимого для поливного земледелия. Зато на ботсванском берегу все стало высыхать — на некоторых участках остались лишь кладбища деревьев. Мертвые стволы, обломившиеся ветви — вот зрелище, предстающее глазу в наши дни. Причины гибели окружающей среды заложены в политике, и устранить их пока не удалось.
Более того, с открытием алмазных копей «Венеция» компании «Де Бирс», находящихся возле самых пограничных ферм, появилась опасность еще большего ущерба для долины Лимпопо — ведь копи также требуют большого количества воды.
В годы вооруженной борьбы за свободу иные жители Южной Африки, работавшие в имениях ботсванских землевладельцев, доносили своим спецслужбам о предполагаемых мятежниках и вообще обо всем, что творится вокруг. Такой сговор был обычным явлением. Южноафриканские спецслужбы также внедряли на ботсванскую территорию шпионов, которые, вращаясь среди местных обитателей, выведывали информацию о борцах за свободу, о том, где скрываются члены и сторонники партии Африканский национальный конгресс (АНК).
Мне известен случай, как в начале 80-х годов был схвачен один южноафриканец, работавший у ботсванского землевладельца и одновременно занимавшийся шпионажем в пользу южноафриканских спецслужб — он помогал им тайком перебираться через границу и искать оружие, предположительно спрятанное у места слияния Шаши и Лимпопо. Таких шпионов, завербованных режимом апартеида, неоднократно разоблачали и выдворяли. Да вообще те годы были богаты событиями, только местным жителям было не до смеха: агенты южноафриканских сил обороны проникали в столицу Ботсваны и охотились за лицами, подозреваемыми в членстве в АНК. Впоследствии выяснялось, что многие из убитых не имели к этой организации никакого отношения.
«Южноафриканские браконьеры могут спровоцировать пограничные стычки!» — под таким броским заголовком вышла передовая статья в южноафриканской газете «Санди таймс» в конце 1990 года. В ней говорилось: «Пограничный конфликт назревает на границе Северного Трансвааля, где южноафриканские охотники нелегально пересекают русло Лимпопо и стреляют дичь на землях Тули в Ботсване». То и дело появлялись сообщения: «Охотники стреляют дичь на ботсванском берегу реки и перевозят добычу назад в Южную Африку»; «Ботсванские скотоводы трясутся за свои семьи: во время охотничьего сезона обалдевшие от радости южноафриканские охотники стреляют во все, что движется». Кроме того, мне известен случай, когда фермер подстрелил своего же работника — думал, что это павиан. В той же передовице «Санди таймс» сообщалось, что южноафриканские вертолеты «нелегально используются для загона стад копытных на территорию Южной Африки, где их стреляют богатые охотники»; что «южноафриканские фермеры построили на берегу Лимпопо три охотничьих домика для своих клиентов, дабы те в упор стреляли диких зверей, приходящих на водопой», и «регулярно подвешивают приманки на растущие возле домиков деревья для привлечения леопардов, в которых тут же стреляют их „клиенты“».
Я не раз был свидетелем подобных зверств. Однажды, возглавляя антибраконьерский патруль из тсванов, я обнаружил южноафриканцев, буквально расстреливавших стадо антилоп. При нашем появлении браконьеры тут же удрали на свою сторону. Мы связались с южноафриканскими природозащитными органами, и на этот раз виновные были найдены, задержаны и подвергнуты санкциям.
Нередко в браконьерстве бывают замешаны и южноафриканские силы обороны. В 1992 году мой знакомый зимбабвиец, владелец крупного заповедника, находящегося в нескольких километрах от места «стыковки» Зимбабве и Южной Африки, услышал выстрелы на своей земле, близ реки Лимпопо. Заподозрив браконьеров, он пошел туда, чтобы задержать виновных. А задержанным оказался он сам — южноафриканские солдаты, хозяйничавшие в его владениях, заставили беднягу встать на четвереньки и ползти за ними в Южную Африку, подгоняя при этом радиопередатчиком.
Насколько я знаю, эта история не получила огласки. Представляете, какой был бы конфуз, если бы в газетах появился заголовок: «Южноафриканские солдаты занимались браконьерством на территории Зимбабве и похитили владельца земли, на которой охотились». Так что
