Питер Мейл - Прованс от A до Z

Бесполезно пытаться втиснуть Прованс в одну книжку. Слишком долгая история. Слишком много материала. Тысячи лет живут здесь люди; церквей и замков, городов и деревень хватит не на одну энциклопедию. Армия живших здесь или вышедших отсюда знаменитостей включает Петрарку, Нострадамуса, маршала Тюренна, маркиза де Сада. А художники, поэты, писатели? Винсент Ван Гог, Поль Сезанн, Фредерик Мистраль, Марсель Паньоль, Альфонс Доде, Жан Жионо… Легенды и мифы, горы и виноградники, трюфели и дыни, святые и бестии… С чего начать? Что включить? Чем пренебречь?

С этими проблемами сталкивается чуть ли не каждый пишущий, и лучшим решением оказывается специализация. Один ограничивается церковной архитектурой, другой сосредоточивается на влиянии римлян или на воздействии рыбного супа с чесноком на развитие культуры — множество тем может привлечь внимание дотошных исследователей. Каждый из них создает интересный, весомый опус, имеющий подчас серьезное научное значение. Я не пытался подражать этим авторам, вероятно, потому, что сам я не ученый.

Вместо этого я собрал пеструю бессистемную коллекцию фактов и фактиков, следуя собственному любопытству, личным слабостям. Такой подход кому-то покажется кавалерийским наскоком, однако определенные правила я все же старался соблюдать, какой-то видимости порядка придерживался.

По возможности я старался избегать описания наиболее прославленных ландшафтов, памятников архитектуры и истории. Не касался акведука Пон-дю-Гар, римского амфитеатра в Арле, аббатства Сенанк, папского дворца в Авиньоне и множества других многократно описанных чудес, достойных всяческого восхищения. По той же причине не затрагивал я и Камарг, уникальную болотистую местность в устье Роны, не упоминал и береговой Каланк к востоку от Марселя.

Выбор тем определялся набором простых вопросов: интересно ли мне? забавно ли? не слишком ли общеизвестно? Легкомысленной пташкой я порхал с ветки на ветку, от одного вопроса к другому, от предмета к предмету, сорокой схватывал все, что мне казалось блестящим, замысловатым, все, что вызывало мое внимание. Такой метод оправдывает разнотемье книги, включающей настолько несхожие темы, как кулинарный рецепт и общение с городским палачом.

В ходе работы мне часто напоминали о любви провансальцев к анекдоту, к преувеличению, к экскурсу в невероятное. Я без всяких раздумий и угрызений совести записывал самые невероятные истории. В конце концов, искажение истины в нашу эпоху — самое обычное дело, особенно если поинтересоваться тем, что нам вещают политики. К тому же если я и грешу против истины, то делаю это с благородным намерением вызвать у читателя улыбку.

С тем же умыслом я никогда не проверял информацию, сообщаемую мне экспертами, разного рода знатоками. А кто в Провансе не знаток чего угодно? И все спецы, почти без исключения, рады поделиться накопленной ими мудростью, не щадя своего времени. Проблема может возникнуть, если вы обратитесь с одним и тем же вопросом к двум и более экспертам. Когда начать сбор маслин? Как охранять дом от скорпионов? Становятся ли зимы в Провансе теплее? От всех ли болезней излечивает пастис? Не было случая, когда получаемые мною от разных знатоков ответы совпадали. Но вы бы послушали, с какой убежденностью делились они со мною своим мнением! Со своей стороны признаю, что из двух вариантов я всегда предпочитал верить наименее вероятному.

Из всех этих ценителей один заслуживает, чтобы я упомянул здесь его имя, несмотря на то что оно еще не раз появится на страницах этой книги. Это почетный профессор мсье Фаригуль. Устранившись ныне от тягот академической жизни, он занимается просветительской деятельностью, учит жизни отсталых иностранцев, и я его любимый ученик. Не исключено даже, что я его единственный учащийся. Занятия проводятся в местном кафе, спектр изучаемого материала необычайно широк, так как нет на свете вопроса, в котором мсье Фаригуль оказался бы несведущ. Он просвещал меня относительно устройства гнезд шершней, амурной жизни Наполеона, использования ослиного навоза в качестве удобрения, поэзии Мистраля, существенных различий между французским и англосаксонским характерами, авиньонского периода папства. Не было случая, когда бы он смутился, сослался на некомпетентность. Надо отметить, что мсье Фаригуль не просто отвечает на вопрос, но и живо проявляет свое личное (следовательно, верное) отношение к любой теме. Таким образом, я в особенном долгу перед ним в качестве моей доброй музы, который и признаю здесь с величайшим удовольствием.

Очень многие путешественники и картографы, начиная со времен Римской империи, совершенно точно представляли себе, где находится Прованс. Беда в том, что эти представления иногда существенно не совпадали, различаясь порой на сотни километров. Слышал я, к примеру, что Provence commence à Valence, то есть Прованс начинается в Балансе, несколько севернее, в регионе Рона-Альпы. Недавно я случайно позволил себе высказать это мнение в присутствии своего мудрого наставника мсье Фаригуля, тут же заявившего, что я несу ахинею. По мнению мсье Фаригуля, можно слегка исказить истину и условно включить в Прованс Нион ради его превосходных маслин, но далее на север — ни сантиметра. Столь же решительно мсье Фаригуль отстаивал западную границу Прованса — Ним и восточную — Систерон.

Известно, что границы в течение столетий вытягивались и сжимались, выгибались в ту или иную сторону. Наименования тоже изменялись, появлялись и исчезали. Не так давно, например, Нижние Альпы получили повышение и стали Альпами Верхнего Прованса. А кто с уверенностью скажет в наши дни, где начинается и заканчивается графство Конта-Венессен? Не будет преувеличением сказать, что вся область вот уже многие годы оскорбляет присущую французам склонность к аккуратности, порядку и логике.

Естественно, такой средневековой неразберихе не место в современном мире. Что-то следовало предпринять, и облеченные доверием общества официальные лица, проявив государственную мудрость и прозорливость, решили объединить несколько департаментов Юго-Восточной Франции в новое территориальное образование, сулившее всем, в нем проживавшим, светлое будущее. Конечно, новорожденное детище нуждалось в имени, а кто способен изобрести для него лучшее имя, как не несколько туманная инстанция, ответственная за образование акронимов, уже создавшая такие шедевры творческой мысли, как СИКАС, КРЕФАК, СЕПАБА, КРИКА… — аж дух захватывает. Гляньте в воклюзский телефонный справочник, и не такое еще обнаружите. Десятки, сотни и тысячи.

Призвали соответствующего господина министра. Министр наморщил лоб, вспомнил алфавит, поднатужился — и выдал. ПАКА, что означает регион Прованс — Альпы — Кот-д’Азюр, от Арля на западе до границы с Италией на востоке. Корректное, аккуратное, чистое административное образование. Все вздохнули с облегчением. Наконец-то определилось место этой земли под сияющим чиновным солнцем.

Определилось ли? По-прежнему туристы, приехавшие в Сен-Тропе, в Ниццу, даже в отдаленный Ментон, шлют домой открытки с восторженными описаниями своего отдыха в Провансе, журналисты из разных стран, бросив взгляд на лавандовые поля в холмах под Каннами, славят прелесть провансальского пейзажа, рыбная трапеза в Антибах провозглашается в меню как истинно прованский bouillabaisse — буйабес — рыбный суп с чесноком и пряностями, популярный по всему югу Франции. А в словаре агентов по недвижимости, личностей неудержимо творческих, отличающихся богатейшей фантазией, любой сельский каменный дом с черепичной кровлей, будь он хоть на въезде в Монте-Карло, непременно обозначается провансальским mas — сельский дом или хутор на юге Франции.

Иными словами, «Прованс», «прованский», «провансальский» гуляют там, где Провансом уже и не пахнет.

Так где же все-таки находится Прованс, где пролегают его границы? Карты говорят разное. Мнения не совпадают. Я же, естественно, согласен с географией мсье Фаригуля, каковую и отразил в составленной мною самим карте. В этой книге Прованс охватывает территорию трех департаментов: Буш-дю-Рон, Альп-де-От-Прованс и Воклюз. Не удивлюсь, если многие найдут такой подход чистейшей воды волюнтаризмом. Более того, даже и на страницах этой книги можно найти повод уличить автора в непоследовательности. Приношу свои извинения, в качестве которых могу предложить чисто провансальский жест — пожатие плеч.