Варшавский А.С
Путешествия Дюмон-Дюрвиля
Светлой памяти моей дочери, Леночки, так много сделавшей для этой книги.
После битвы при Трафальгаре, во время которой союзный франко-испанский флот потерпел поражение от английских эскадр, Наполеону, как известно, пришлось отказаться от вторжения на Британские острова. Но Континентальная блокада продолжалась, и Англия по-прежнему оставалась врагом номер один. Перевес на море был несомненно на стороне англичан. И это не могло не тревожить императора.
…Высокий, худой молодой человек, который в один из хмурых ноябрьских дней 1807 года занимает свое место на империале дилижанса, отправляющегося из Кана в Брест, не знает еще, что Брест в ту пору — фактически единственный действующий военный порт Франции. Юноше — семнадцать лет. И в кармане у него письмо. Господин Шарль-Амбруа Кафарелли, префект Кальвадоса, просит своего брата Луи-Жозефа Кафарелли, морского префекта Бреста, оказать содействие подателю сего письма, племяннику его хорошего знакомого. Юноша хочет стать моряком.
Война, в том числе морская война, продолжается. С 1802 по 1806 год — а в 1805 году был Трафальгар — французский флот потерял тринадцать больших военных кораблей, четырнадцать фрегатов и двадцать восемь легких судов. С 1806 по 1814-й — а в эти годы не произойдет ни одного мало-мальски значительного морского сражения — Франция лишится двадцати шести кораблей, сорока девяти фрегатов и шестидесяти шести вспомогательных судов.
Сто двадцать тысяч французских моряков окажется в 1815 году в английском плену. И все же, когда военно-морской флаг времен империи был заменен флагом Бурбонов, французский военно-морской флот все еще насчитывал сто три корабля и пятьдесят четыре фрегата.
С торговым флотом дело обстояло хуже: из тысячи пятисот кораблей, предназначенных для дальних плаваний, тысяча двести сорок четыре была захвачена англичанами.
Жюль-Сезар Себастьен Дюмон-Дюрвиль родился в 1790 году. Отец его был королевским судебным чиновником, бальи, в Кальвадосе. Через два года после рождения сына, в 1792 году, он был арестован и предстал перед Революционным трибуналом. Защитником при разбирательстве выступила мать Жюля-Сезара. Она сумела убедить судей, что полупарализованный шестидесятилетний старик не имел и не имеет никакого отношения к козням врагов Республики.
В 1797 году отец умер. Мальчика воспитывали мать и дядя. Дядя — аббат Круазель — учил грамоте, а мать… Мать в молодости читала Руссо, и ей хотелось, чтобы мальчик жил «естественной» жизнью и закалялся как можно основательнее: бегал босиком, обливался холодной водой, рос подвижным, здоровым, ловким. Мальчику это, разумеется, доставляло удовольствие. Он научился хорошо плавать, у него были крепкие мускулы. Ему, как он об этом сам впоследствии напишет, были нипочем ни скверные деревенские дороги с грязью по щиколотку, ни болотистые тропы, ни крутые подъемы. Холмов и лесов в округе было много, и ему разрешалось ходить везде, где захочется.
Арифметика, геометрия, латынь — все давалось ему легко. У него вообще были явные способности к языкам. Он выучит и греческий, впоследствии овладеет немецким, итальянским, английским, научится изъясняться по-русски, будет читать древнееврейские тексты, успешно займется изучением диалектов племен и народов, населяющих Океанию, выучит китайский.
Но все это будет впоследствии, а пока Жюль-Сезар том за томом читает книги в библиотеке своего дяди, слушает его наставления и готовит уроки. Его интересуют не только древние авторы и древняя история. С детских лет он проявляет склонность и к науке: ему нравится физика и химия, и минералогия. А больше всего он увлекается ботаникой. У него есть гербарии и коллекции минералов. Он знает названия едва ли не всех растений в окрестностях.
Аббат Круазель советует племяннику поступить в Политехническую школу. «Это, несомненно, лучшее высшее учебное заведение Франции, — говорит он. — В нем преподают все известные французские ученые». В октябре 1807 года Жюль-Сезар сдает вступительные экзамены. Но, увы, не набирает достаточное количество очков. Причина? Ну, может быть и та, что по настоянию матери он, готовясь к экзаменам, поступил на гуманитарный факультет Канского лицея и сравнительно мало занимался геометрией и алгеброй. А возможно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что именно в это время он увлекается историей великих морских путешествий: по целым дням читает описания экспедиций Ансона, Кука, Бугенвиля, Лаперуза. Путешествия вокруг света! Неведомые страны, неведомые народы.
«Вы наверняка поступите на следующий год. Надо только лучше подготовиться к экзаменам, — говорят ему. — Желаем удачи».
Он вежливо выслушивает, благодарит. Но в Политехническую школу Жюль уже не вернется. Решение принято. Он станет моряком.
Впоследствии Дюмон-Дюрвиль напишет:
…Я пришел к выводу, что нет ничего более благородного на свете, чем посвятить свою жизнь прогрессу науки. Именно поэтому мне всегда были больше по сердцу научно-исследовательские плавания, нежели военные походы.
Но пока нет ни военных походов, ни далеких путешествий. Молодого добровольца назначают — таковы действующие правила — матросом. Ему, однако, разрешают (рекомендательное письмо все-таки возымело свое действие) сдавать экзамен для дальнейшего продвижения по службе. Год спустя ему присваивают звание гардемарина, и он получает назначение на свой первый корабль, фрегат «Амазонка». Дюмон-Дюрвиль мечтает о путешествии в Индию: туда должен был отправиться фрегат. Но ничего не происходит. Восемнадцать месяцев будет стоять на якоре в Гавре корабль: все французские порты блокированы английскими эскадрами.
В свободное время гардемарин посещает морскую библиотеку в Гавре. Он занимается составлением сравнительной грамматики древнееврейского языка, греческого и латыни. И усиленно изучает математику.
В 1810 году Дюмон-Дюрвиль получает звание гардемарина первого класса. Два года спустя он становится лейтенантом.
В 1815 году он женится. Невесту зовут Адель Пепен, она из семьи часовщика. «Я ее очень люблю», — напишет он матери. И все-таки годом позже, узнав, что французский мореплаватель Луи-Клод Фрейсине отправляется в путешествие вокруг света, Дюмон-Дюрвиль подает рапорт с просьбой зачислить его в экспедицию. Следует отказ: слишком поздно, экспедиция укомплектована.
Проходит еще три года. Дюмон-Дюрвилю уже двадцать девять лет. И он по-прежнему «сухопутный» моряк. Но, кажется, наконец настает и его черед. Контр-адмирал Гама-лен, большой знаток и любитель ботаники, рекомендует Дюмон-Дюрвиля капитану Готье. Последний вот уже два года занимается на старом, но все еще крепком судне «Ля Шевретт» гидрографией Средиземного моря. А заодно исследованием флоры и фауны здешних мест.
