«Приморск Тропниро перспективная разведка Гущину = Квадрате Б тр. 346 обнаружены большие скопления сардины тчк. Тралениям мешают сильные подводные течения зпт научная группа рекомендует провести серию суточных станций измерения течений что потребует некоторого увеличения продолжительности рейса тчк Радируйте ваши соображения Капитан СРТР Марлин Каплунов.
„Приморск Каштановая 53 Ледневой Наташе = Жив здоров работаем Гвинейском заливе посмотри карте боюсь Новому году не успею зпт Елку купи заранее а то не будет, крепко целую = Коля =
„Приморск радиоцентр СРТР Марлин Каплунову зпт Прохорову =
Целях ознакомления подводными течениями квадрате Б тр 346 проведите серию двтч десять двенадцать суточных станций тчк Рейс продляем двадцать суток зпт разъясните команде необходимость проведения указанного дополнительного обследования района == Гущин
„Приморск Тропниро Гущину
Восемнадцатого декабря оставили лодку четырьмя членами экипажа двтч штурманом Скачковым помкапи-таном науке Прохоровым гидрологом Кориным ихтиологом Ледневым тчк Чтобы не терять времени продолжали поиск рыбы соседнем квадрате тчк Девятнадцатого 13 часов вернулись но лодку не обнаружили тчк По-видимому сорвало мертвого якоря во время ночного шторма тчк Ищем предполагаем направлении дрейфа тчк Прошу дать указание капитану Макрели идущему Валвисбея порт принять участие поиске зпт лодке ограниченный запас продуктов воды = Капитан СРТР Марлин Каплунов=
„Приморск Троппиро Гущину
Ищем десятимильными галсами направлении ост тюка результатов нет тчк 22 декабря капитан СРТР Марлин Каплунов
„…Продолжаем розыски тчк 24 декабря = Каплунов =
„…Люди пока не обнаружены зпт подняли из воды спасательный круг с лодки весло крышку ящика глубоководной вертушки 27 декабря капитан СРТР Марлин Каплунов =
Позавчера на „Марлине"… — Ищем сардину, — Коварные течения. — Человек в мешке. — Жребий брошен; в воду прыгать мне. — Совещание у капитана. — Мы покидаем теплоход. — Ночной ливень.
— Нож! Быстрее! Заводи! Нож… ну где же он?.. Ведь был же здесь. Цепляясь рукой за борт, другой шарю под банкой: точно помню, всего час назад сунул нож сюда… Ага… вот он.
— Держи!..
Валентин протягивает руку, но лодка резко кренится, подскакивает на крутой волне, встает дыбом. От сильного рывка валюсь на спину. Угол ящика глубоководной вертушки больно врезается в правый бок. По ногам прокатывается анкерок с водой. Над головой оглушительно сталкиваются тучи. Вспышка молнии освещает бледное, испуганное лицо Станислава, упавшего рядом со мной, Петра, склонившегося над двигателем. Я вижу Валентина, его шевелящиеся губы и руку с растопыренными пальцами, протянутую ко мне.
— Нож!
Нож… вот он. Валя вырывает из моей руки нож, — , мы с Кориным вскакиваем и держим Валентина за брюки, ноги: свесившись над водой он перепиливает ножом туго натянутый толстый сезалевый канат. Там, на его конце, якорь, вцепившийся стальными лапами в грунт, А наверху, на другом конце, лодка, в ней мы.
Снова трескучий грохот. Молния зигзагами ввинчивается в мешанину кипящей воды. У самого борта высоко, кажется в полнеба, поднимается волна. От нее веет холодом, мелкой водяной пылью и резким запахом моря. Лодка судорожно дергается на канате, но волна подминает ее под себя, и тяжелый поток с ревом обрушивается в „Корифену“. Вода толкает в грудь, лицо, острыми буравами втискивается в уши, ноздри. Потом удар, По голове.
…Сознание приходит с ноющей, какой-то тянущей болью в висках. Я открываю глаза и тотчас закрываю их; по глазам хлестануло ослепительной голубизной. Боль в висках становится еще сильнее. И звон. Нудный, противный звон.
— Пришел в себя… — слышу я голос сквозь этот звон и опять открываю глаза: а, это Валентин Петрович Прохоров, помощник капитана „Марлина“ по научной части. Голос его легко узнать среди многих других: он немного, совсем чуть-чуть заикается. И поэтому говорит неторопливо, размеренно. Под его правым глазом фиолетово глянцевеет большущий синяк. На лбу царапина с подсохшей кровью.
— Ну, как г-голова?..
Теперь глаза уже привыкли к яркому солнечному свету, и я вижу встревоженное лицо Петра, сумрачную физиономию Станислава Корина, Рубашка на нем разодрана, а на шее завязан цветной платок.
— Ожил, детка? — спрашивает он.
Я внимательно всматриваюсь в его лицо: что-то в нем изменилось. Ах вот что! Не хватает одного зуба — темная щербина.
— Пронесло?.. — Говорить тяжело. От каждого слова в голову словно иголки вонзаются. Наверно, легкое сотрясение: когда падал, ударился головой о металлический борт лодки.
— Пронесло… — отвечает Валентин. — А еще чуть-чуть — и засосало бы. Ты не вставай. Л-лежи. Тебе отлежаться надо.
Да, надо отлежаться. Хоть и легкое сотрясение, но лучше не подниматься. Сейчас полежу немного, и все отойдет. Тошнота, боль в висках. И еще этот надоедливый, утомительный звон. Полежу, и все пройдет. Немного знобит. Крепко стискиваю веки, прислушиваюсь к голосам.
— Ветром нас утащило м-миль на двадцать — тридцать северо-восточнее от места, где мы делали станцию. А может, еще и д-дальше. „Марлин“ должен быть там в час. Сейчас шесть утра. Значит, лишь через семь часов они начнут нас р-разыскивать,
— Да, попали в приключеньице. Ха! „За бортом по своей воле!“ Ведь по своей же воле, парни, мы ввязались в эту историю!..
Корин. И, не открывая глаз, я представляю себе его высокую, плечистую фигуру с цветным платком на крепкой шее, его лицо с выдающимся подбородком. Немного разболтанный, развинченный, но в общем-то неплохой парень.
Значит, нас тянет на северо-восток. Вдоль побережья Гвинейского залива. А „Марлин“ лишь через шесть часов придет на то место, где вчера оставили нас. Уж так договорились: пока мы будем макать свои вертушки, измеряя на разных глубинах течения, он пошарит рыбку в соседнем квадрате. Они придут, а нас нет. За эти шесть часов ветер и течение унесут нас еще дальше: попробуй-ка найди. Видимость плохая: период ливней. Зима. То солнце печет, прожаривает до самых костей, то ливни. Холодные, тугие. Обрушиваются сверху тоннами воды. Повисли кругом тяжелыми синими портьерами, заслонили горизонт.
Тянет на северо-восток. Течения и ветер. И еще ливни… Ну да это ничего, найдут. Вечером будем сигналить ракетами — увидят… Ох, как же все-таки болит голова! Лучше уж не шевелиться, надо лежать. Рядом со мной примостился Бенка — наша маленькая обезьянка. Еще вчера Венка перебирался с мачты на мачту по антенне, а позавчера, уединившись в моей каюте, выдавливал себе на живот мыльный крем из тюбика и сыпал на голову зубной порошок — развлекался, а сегодня все мы терпящие бедствие, и Бенка тоже.
