Автор книги по крупицам собирал материал о русских первооткрывателях Америки. Он старался проследить жизненный путь самоотверженных людей, обуреваемых страстным желанием познать мир. Мечта С. Н. Маркова о том, чтобы подвиги русских землепроходцев не были забыты будущими поколениями, воплощена в этой книге.
Наталкиваясь на разные имена, я находил их следы, и уже возникала душевная необходимость разведать эти жизни до конца. Меня никогда не оставляла надежда, что рано или поздно я еще хоть что-нибудь узнаю о их судьбе… Мне приходилось работать в архивах и музеях Великого Устюга, Вологды, Сольвычегодска, Каргополя, рассылать множество писем в Нежин и Кяхту, Кострому и Иркутск, Рыльск и Красноярск, Курск и Владивосток, Пензу и Кунгур и другие города, где родились, жили и умирали, возвращаясь из далеких и опасных походов, русские мореходы. Я читал их сочинения, разглядывал их карты. Краеведы, архивные и музейные работники, местные историки и старожилы, пытливые и любознательные люди, которыми так богата наша страна, помогали мне. Старые, давно забытые книги и пожелтевшие от времени документы рассказали мне о людях большой судьбы, о жизни и странствиях русских людей, что, не щадя живота своего, шли в неведомые земли Нового Света, обуреваемые страстной жаждой познать мир, окружающий их. Так родилась моя тихоокеанская картотека.
Люди преклонного возраста с сердцами юношей и молодые люди, любящие нашу страну, помогали мне разыскивать следы жизней, терявшихся в тиши архивохранилищ и библиотек. Поиски не всегда приводили к открытиям. Но я шел вперед, как рудознатец, которого манят блестки благородного металла в речных песках. Я переживал с моими новыми друзьями горечь забвения и радость обретения. Жизни славных русских землепроходцев и первооткрывателей воскресали рядом со мной, как жизни наших современников. Еще предстоят счастливые находки в архивах. Они помогут более подробно осветить жизни и дела великих сынов нашей Родины.
Сергей Марков
В 1654 году в Москве появились первые стихи об… Америке. Созданы они были под сводами Чудова монастыря ученым монахом Корионом Истоминым.
Корион, между прочим, знал Ивана Мусина-Пушкина, пророчески предсказавшего близость Америки к «Татарскому морю».
Стихи об Америке К. Истомин включил в свое сочинение «Полис», поднесенное царевичу Алексею. Дарственный список «Полиса» был назван «Книга град царства небесного» В ней были «лицевые изображения».
Америка, часть четверта,
Новоземля взнань отперта.
Волнохищна Америка,
Людми в нравах в царствах дика.
Тысяцми лет бысть незнанна.
Морем зело отлиянна…[1]
Так Корион воспевал Америку, «морем зело отлиянную» от Московии, хотя его приятель Мусин-Пушкин был совсем другого мнения на этот счет.
Наступил 1697 год, и через земли Ганновера в Западную Европу проследовало посольство Петра Великого. Вторым послом состоял Федор Головин, который когда-то отправлял Ивана Толстоухова к Ледяному мысу
Головин в Западной Европе именовался наместником сибирским. Он встречался в Амстердаме с Витсеном и рассказывал ему о сибирских делах.
Через год Витсен снова имел ценные вести о Ледяном мысе. Он получил письмо из Архангельска.
«Ваше благородие, — писал неизвестный архангелогородец, — я говорил здесь с одним русским, который сообщил мне, что в прошлую зиму (1697 год — С. М.) он видел в Москве казаков, бывших на охоте за соболями в самых отдаленных местностях Сибири. Они обогнули на маленьком судне Ледяной мыс или самый восточный выступ, как это показано на Вашей карте, и ехали 3 дня, пока добрались до конца выступа. Там шло очень сильное течение, так что им пришлось держаться вплотную к берегу; но льда они не видели, ибо это было в самом разгаре лета. Таким образом, они обогнули мыс.»[2]
Витсен знал, что конец Ледяного мыса так узок, что видны оба его берега. Нет сомнения, что речь идет именно о теперешнем мысе Дежнева «Выступ», вероятно, южный конец Камчатки, с которой Витсен здесь объединил Чукотский полуостров.
ТОБОЛЬСКИЙ ИСКУСНИК СЕМЕН РЕМЕЗОВ
В 1700 году Аляска впервые появилась на русской карте, на так называемом «Траурнихтовом чертеже». Дорофей Траурнихт, немецкий перекрещенец, был воеводой в Якутске в то время, когда туда прибыл «камчатский Ермак» — Владимир Атласов.
До похода на Камчатку он служил на Анадырь-реке.
Собирая ясак, Владимир Атласов накрепко помнил приказ тех лет, данный всем сибирским землепроходцам, — расспрашивать и разведывать про Китайское, Никанское и Индейское царства, про золото и дорогую кость и самоцветы, не говоря уже о мехах, которые Атласов должен был добывать все время.
Получилось так, что Атласов держал в своих руках аляскинскую пушнину. Как это совершилось? В одной из «скасок» своих он говорил о Необходимом носе между Колымой и. Анадырем. В атласовских записках было прямо сказано, что против Необходимого носа в море лежит большой остров, откуда зимой по льду «приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи…». Меха эти Атласову не понравились: якутский соболь считался лучшим.
Речь, конечно, шла здесь об Аляске. Она и была изображена на «Траурнихтовом чертеже» в виде большого острова, расположенного против Чукотской земли. На нем была надпись: «Землица вновь проведана». Близ Аляски были явственно видны три острова.
«Остроги многи», — гласила надпись, относившаяся к большому острову.
Любопытна еще одна обмолвка составителя чертежа. «Пучина», — надписал он у юго-восточного края Камчатского полуострова и добавил: «Зде унесло». О каких кораблях, унесенных бурным течением, он говорил? У Витсена есть упоминания о страшных водоворотах в море на пути от Ледяного мыса к берегам Китая и гибели судов в этой пучине.
На пути в Москву Атласов должен был встретиться в Тобольске с замечательным искусником Семеном Ремезовым, художником, строителем и составителем карт.
В 1699–1701 годах Ремезов составил «Чертежную книгу Сибири» на двадцати трех листах Она открывалась тобольским чертежом, далее шли чертежи земель отдельных городов. Семен Ремезов был первым русским ученым, обозначившим на карте Корею и «остров Апонию».
Он показал также на «Чертеже земли Якуцкого города» полуостров за рекой Колымой. Тут же была видна надпись: «Нос непроходимой падет с вершины Анадырской в море и конца у него не ведают, а живут на том иноземцы многие неясачные коряки и чукчи». Так Семен Ремезов изобразил Чукотку.
