«И против Камчатского де устья значится остров, а какие на этом острову люди есть, того де он, Михайло, не ведает, и преж сего на том острову русские люди бывали ль, того де он, Михайло, ни от кого не слыхал» — так впоследствии писали в «скаске» о скитаниях анадырского служилого[5].
Что делал Наседкин на Камчатке до 1706 года — неизвестно. Но в этом году он с отрядом в пятьдесят человек мчался на собачьих нартах к мысу Лопатка. (Он и был тем «уступом», о котором писал Витсен.) Там Наседкин увидел, что в «Нос земли» пришло море, как он выражался, а за «переливом» морским видна какая-то земля. Добросовестный Наседкин все сокрушался, что ему эту землю не на чем проведать: близко нет леса для постройки судов и негде взять якорей и снастей. Так он увидел первый остров Курильской гряды.
С Камчатки Михайло Наседкин возвращался сушей, пробираясь на Анадырь и колымское плотбище, совершая невероятный путь по самым гиблым местам. Сплыв по Колыме до устья, этот славный открыватель пошел на запад Ледовитым океаном.
В пути он сделал третье известное нам открытие — увидел один из Медвежьих островов. Все это повлекло за собой усиленные поиски новых земель на Северо-Востоке. Открытие «волнохищной Америки», как и другие великие обретения на Ледовитом и Восточном морях, было не за горами.
Можно с уверенностью предполагать, что в те годы (1707–1710) в Сибирь для помощи в поисках новых земель за Камчаткой был отправлен японец Гавриил, он же Татэкава Денбей, «подьячий Индейского царства», как его называл Владимир Атласов. Когда-то «камчатский Ермак» нашел японца на Камчатке, выручил его из плена и доставил на Русь вместе с какой-то изрядно потрепанной книгой «индейского письма», с которой Денбей не расставался.
Гавриил Денбей был отдан князю Гагарину, как только последний был назначен наместником сибирским. С тех пор «индеец» Денбей исчез. О нем наводил справки Лейбниц[6].
Но в то время в Москве жили и настоящие индейцы и даже уроженец Макассара с острова Целебес. Их, в количестве двадцати пяти человек, видели в 1709 году в Москве отцы-иезуиты, столь стремившиеся в Китай и Индию через Россию. Половина этих выходцев из далеких океанических стран переняла русские обычаи.
Есть, например, свидетельство, что настоятель Ново-Спасского монастыря Феофил, переводчик «Универсального исторического лексикона», воспитывал и подготовлял к крещению «индейца Лаладже-туча». По некоторым признакам, этот индеец состоял на службе в российском адмиралтействе. В петровском флоте служил «арап» Томас Петерсен. Живописец Ян Тютекурен трудился в Оружейной палате, создавая там образцы искусства Ост-Индии. От всех этих людей русские получали сведения об Америке, Ост-Индии, Зондских островах.
Анадырский «рыбий зуб» уже совершил путешествие в Индию. Еще в конце XVII века моржовую кость повезли ко двору Великого Могола купчина Семен Маленький и его слуга Андрей Семенов. Из Бен-дер-Аббаса плыли они «морскою губою Окияна моря» до Сурата в Индии, побывали в Агре и Дели.
Отцы иезуиты, настойчиво пытавшиеся проехать в Китай и Индию через Россию, своими глазами видели в Москве одного купца, хорошо знавшего «Тибетское царство», или Девет. В Казани иезуиты встречались с татарскими купцами, посещавшими Тибет и Китай.
Иезуиты разыскивали в Москве людей, имевших дела с Югорией.
Члены Ордена Иисуса писали, что все сведения о русских путях в страны Востока надо выведывать с осторожностью, как бы мимоходом, вылавливать драгоценные новости сетью хитростей, чтобы не обращать внимания москвитов на излишнюю любознательность вкрадчивых монахов.
Иезуиты изучали способы добычи и торговли соболями. Папские слуги, как клещи, вцепились в генерала Патрика Гордона, узнав о том, что он располагает данными, вывезенными им в свое время из Архангельска и «страны самоедов». Гордон был причастен и к отправлению посольства Исбранта Идеса в Китай.
Мысли о проходимости Северного морского пути владели сознанием Петра Великого и его помощников.
Царь-мореплаватель не раз говорил, что он намерен составить точную карту России. При этом он преследовал основную цель: исследование морского пути от Новой Земли до «Татарского моря». В этом море, к востоку от устья Оби, царь хотел учредить верфи для постройки кораблей, чтобы отправлять корабли в Китай, Японию и другие страны.
Капитан Джон Перри, описавший русскую торговлю с Китаем и сообщавший о добыче моржовых клыков в Сибири, вспоминал о своих беседах с Петром Великим.
«Европейские корабли совершали бы незатруднительные плавания и получали бы товары из Китая и Японии, не имея надобности переезжать через экватор», — писал Джон Перри[7]. Он прибавлял, что морской путь в Китай был бы гораздо удобней, чем уже существующие сухопутные дороги между Москвой и Пекином.
Около 1712 года в географию Тихого океана была внесена путаница, которая вызвала много досадных недоразумений. Ожила старая сказка португальца Тейшейры о Земле Жуана да Гамы, которую он помещал на месте южных островов Курильской гряды. На карте Гоманна появилась — Земля Гамы, отождествленная с Землей Иезо и вдобавок протянутая до самой Северной Америки.
С Землей Гамы и Землей Иезо было много хлопот. В Западной Европе долго не могли разобраться, что такое Иезо, и дошли до того, что решили: есть два Иезо — в Японии и в Америке!
Но простые служилые камчатских острогов уже готовы были «проповедовать Апонию», настолько они были убеждены, что она не так далеко от Камчатки. Камчатским приказчикам даже приходилось силой удерживать ретивых искателей «Апоньского государства». С Камчатки, Анадыря и Колымы шли и шли подчас безвестные открыватели на поиски новых островов в двух океанах. Не был забыт и Необходимый, Святой или Ледяной нос — мыс Дежнева.
Кто были эти люди, посещавшие далекий мыс? Я ищу их следы по своей картотеке и под тем же 1711 годом нахожу свидетельства сибирских летописей, примечания Миллера и нашего современника академика Л. С Берга. Свидетельства эти сходятся, и круг их сужается. Внутри круга остается служилый человек Петр Попов. Проследим за его деятельностью в 1710–1711 годах.
Петр Ильин Попов к Носу ходил не один. Его сопровождали промышленный человек Егор Толдин и «новокрещен-юкагир» Иван Терешкин. Они выяснили, «не значатся ли из того Носу какие в море острова», делали чертежи, вели опрос населения. «Носовые чукчи» дружно подтвердили, что «и прежде сего русские люди у них чукоч морем бывали».
