Там, где шумит океан и царит вечное лето - Надежда Николаевна Сушкина

Н. Н. Сушкина

ТАМ,

ГДЕ ШУМИТ ОКЕАН

И ЦАРИТ ВЕЧНОЕ ЛЕТО

Перед моими глазами пальмы, гигантская сейба [1] — красавица, ростом с десятиэтажный дом, и уходящая в в бесконечность голубизна Атлантического океана.

Шум прибоя будит меня по утрам и убаюкивает к ночи.

На моей сейбе живут по-семейному два грифа [2]. Птицы молчаливы, покойны, как уважающие себя солидные люди, нелюбопытны, и мы не мешаем друг другу. Меня, наоборот, интересует их «жизненный уклад», но иногда, мне кажется, они тоже наблюдают за мной, сидя ссутулясь неподвижно рядом друг с другом на своих неизменных местах у вершины сейбы, вытягивая по временам длинные голые шеи.

Все это происходит в городе Конакри — столице Гвинейской Республики в Западной Экваториальной Африке.

Я живу в отеле «Камайенн» и с балкона своего номера впитываю в себя первые впечатления от этой новой для меня страны.

Но как я попала сюда?

Я, профессор Московского университета, командирована в Гвинею Министерством высшего и среднего специального образования СССР для прочтения курса лекций по почвенной — микробиологии в высшем учебном заведении — Политехническом институте. Я с радостью приняла эту командировку. Конечно, я очень волновалась, но вместе с тем мне интересно было испробовать свои силы лектора в незнакомой стране, у студентов другой национальности, да еще на чужом, французском языке. Было также заманчиво познакомиться и сблизиться с новым для меня народом и узнать его страну, его быт, его душу. Мне же, исследователю-натуралисту, рисовались заманчивые картины близкого знакомства с тропической природой.

Сейба на берегу океана перед отелем «Камайенн»

Я немало путешествовала в своей жизни. Смею сказать, что мне было бы трудно назвать какую-либо значительную область нашего Союза, где я еще не побывала.

Многие зарубежные страны тоже знакомы мне, и не только из окна вагона, парохода, комфортабельной автомашины или отеля.

Но разве когда-нибудь может насытиться с детства присущая страсть — мечта к познанию нового и неведомого в путешествиях? И поэтому, сидя на балконе, я была погружена в величайшее спокойствие от удовлетворения своих желаний. И должна сказать, что это чувство не изменило мне в течение всего довольно длительного моего пребывания в Гвинее, несмотря на известные трудности, которые неизбежно встречались и в быту, и при выполнении такой, я бы сказала, не всегда легкой работы.

Но все эти трудности так ничтожны по сравнению с тем большим, вечно и неизменно ценным и незабываемым, что навсегда сохраняется в сознании человека.

И это было первое, что подарила мне Гвинея.

Отель, в котором я живу. Отель «Камайенн» — одно из лучших зданий в Конакри, находится примерно в пяти километрах от центра города. Его красивый многоэтажный белый корпус обращен фасадом к океану. С этой стороны каждый этаж отеля смотрится как цепочка соприкасающихся между собой балконов.

Противоположная стена здания выходит на дорогу, ведущую в город, и архитектурный облик ее совершенно необычен. На стене нет окон, но вся она «дырчатая». Снизу и доверху стена изрешечена небольшими квадратными отверстиями (примерно 30×30 сантиметров), разделенными лишь узенькими перегородками. Отверстия ведут в соответствующие им по ширине каналы, которые, пронизывая стену наискось снизу вверх, имеют выход такой же величины в коридоры отеля, куда открываются двери номеров.

В сухую погоду дырчатая стена обеспечивает прекрасную вентиляцию, что чрезвычайно важно в условиях тропического климата, а в дождь при таком устройстве вода не попадает внутрь здания. С этой стороны отеля тоже высится огромная сейба.

Свое название отель «Камайенн» получил, видимо, по имени основателя Ботанического сада, почти примыкающего к его территории. Это современно оборудованная гостиница, очень тихая и спокойная, с хорошим рестораном и хорошим обслуживанием.

Отель «Камайенн»　

Перед отелем находится покрытая зеленым газоном площадка, всего шагов семьдесят шириной. Она отделена от моря лишь низеньким каменным парапетом, о который в высокий прилив разбивается волна, обдавая проходящих взлетающими брызгами.

Газон украшают масличные пальмы [3], сейба, небольшой бассейн, а на выступе второго этажа здания в правом углу, словно гигантские цветы, пестрят над столиками открытого кафе красные, синие, желтые, розовые зонтики. По воскресеньям здесь играет джаз.

Время от времени на газон с деревьев, словно горох, начинают «сыпаться» стайки многочисленных ткачиков [4] — птичек-малюток, величиной семь-восемь сантиметров. У одних перышки на головке, на грудке и под хвостиком красные, у других головка черная, постепенно переходящая в блестяще-синие тона остального наряда. В общем же оперение этих птичек довольно яркое и пестрое.

Некоторое время птички-малютки, поднявши хвостики, деловито бегают по газону, собирая корм, а затем, словно по команде и обязательно всей компанией сразу, шариками вспархивают вверх и исчезают среди деревьев.

Как и громадные сутулые грифы-созерцатели, так и эти суетливые крошки очень типичны для Гвинеи. И те и другие являются неотъемлемым элементом гвинейского пейзажа, и с ними постоянно приходится встречаться.

Почти все ткачики, которых мне пришлось наблюдать в Гвинее, селятся на масличных пальмах, причем единичные их гнездышки встречаются очень редко. Обычно их бывает на одном дереве двадцать-тридцать, иногда же сто и более.

Свое название ткачики получили за удивительно искусное плетение гнезд. Они «ткут» их из гибких стеблей травы, иногда только из одних жилок листьев или же из полосок (ленточек), которые птички отрывают от листьев деревьев. При этом они захватывают клювом край листа и падают вниз, используя таким образом тяжесть своего тела.

Работают ткачики целеустремленно, быстро и весело, целой компанией, в результате чего выбранная ими масличная пальма часто оказывается совершенно ощипанной. От красивого султана листьев на вершине дерева сохраняется лишь каркас из голых вай, украшенных теперь, словно фонариками, рядочками ткачиковых гнезд.

Отметим еще одну интересную черту этих птичек. Эти малютки — путешественники. Общительные и деятельные, они, как только выкормят своих птенчиков, соединяются в стаи, насчитывающие многие тысячи птиц, и начинают кочевать, совершая поистине опустошительные налеты главным образом на поля