Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и путешественников XII-XX вв. - Коллектив авторов

Составление, предисловие, справки об авторах и примечания

БОРИСА РОМАНОВА

Все десять веков существования русской литературы, и древней, и новой, связаны с христианством, с православием. Связаны даже тогда, когда она пытается отказаться от этой связи, чем бы отказ ни был вызван — убежденным безбожием или утверждением чистого художества.

Православие — духовное поле русской культуры, пронизывающее и сам язык литературы, и традиции, определяющие ее мировидение. От душевной цельности и крепости древнерусского писателя до смятенности и даже потерянности наших современников, отраженной в слове, не прекращается в русской литературе взыскующий поиск правды и красоты, добра и справедливости, приводящий и к поискам Бога.

И одной из движущих сил, породивших замечательный тип русских странников, паломников к Святым местам был этот взыскующий порыв. Он звучит еще в былинах, в которых предстает не просто паломничеством, а путем преодоления собственной греховности, трудным путем жизни, в котором и соблазны, и тяжкие испытания, среди которых неотступно повторяется стремление

Светло, незамутненно звучит очистительный порыв и в первом дошедшем до нас описании «хожения» в Святую Землю игумена Даниила, который начинает свое повествование с того, что называет себя недостойным, худшим из всех монахов, одержимым многими грехами.

Мотив греховности, неизменно присутствующий и в других «хожениях», не просто дань традиции. В нем покаянный смысл самого хожения в Святую Землю, главная побудительная цель которого — спасение души.

Стремление спасти душу, замолить грехи у Гроба Господня, каким бы наивно простодушным оно ни казалось нам сегодняшним, опаленным безверием, уже само по себе очищало, заставляло совершить и тот внутренний духовный труд, без которого паломничество было бы бессмысленным.

Начавшееся еще во времена князя Владимира паломничество русских людем в Святую Землю и почиталось прежде всего как духовно-очистительный подвиг. И немалое число древнерусских паломников пускалось в долгий, почти полуторалетний путь, полный опасностей и лишений. Инок Зосима, дьякон Сергиева монастыри писал: «...ходя по святым местам и подъях раны довольны от злых арапов. Аз же грешнии все терпя за имя Божие».

Древнерусские описания «хожений» в Святую Землю, отмеченные и цельностью православного мироощущения, и неизбежными предрассудками своего времени, еще и первые путевые очерки в русской литературе. В них мы находим кроме рассказов о святынях и религиозных переживаниях, немногословные, но живые свидетельства быта, нравов народов Святой Земли, картины ее природы, подробности самого нелегкого пути.

Эта жанровая емкость «хожений», в которых так органично сочетаются документальность путеводителя с религиозно-нравственным пафосом, внимательность к историческим сведениям, преданиям с непосредственностью и даже лиризмом путевого дневника, получила развитие м в позднейших повествованиях о путешествиях в Палестину.

В одном из самых значительных памятников путевой прозы XVIII века — «Странствованиях Василия Григоровича-Барского по Святым местам Востока...» явственная традиция «хожений» сочетается со стремлением к научной обстоятельности, многообразию изображаемых подробностей, подтверждаемых зарисовками и планами, к психологизму. Григорович-Барский уже дорожит теми несущественными для древнерусских авторов деталями и оттенками, а то и суховато перечисляемыми сведениями, которые делают его книгу и описанием паломничества по святым местам, и высокоценимым современниками рассказом «о маловедомых в подсолнечной вещах». Он пишет не только о христианских святынях, а и о ветхозаветных и античных памятниках, о коптах, арабах, евреях, греках, армянах, о католиках и мусульманах, о превратностях и лишениях пути, о голоде и жестоком зное, о разбойниках-бедуинах, о том, что свет не без добрых людей.

В записках Григоровича-Барского еще сугубо религиозный, а точнее — православно-церковный взгляд на мир. И совсем по-другому написаны, скажем, более поздние, уже вполне светские, и менее читаемые «Дневные записки путешествия...» лейтенанта Сергея Плещеева (1773), с его оглядкой на образцы французского авантюрного романа.

И здесь мы видим наряду с продолжением и развитием традиций древнерусских «хожений», на основе которых выработался своеобразный жанр духовной литературы — записок паломников, возникновение других традиций, связанных с развитием новой русской литературы.

Тот род описания паломничеств в Святую Землю, который определяли древнерусские традиции, как правило, принадлежал представителям духовенства или же купцам, крестьянам, представлявшим особый тип богомольцев-грамотеев из народа [1]. Они воспринимали эти традиции как живые, неотрывные от святоотеческой и житийной литературы. И они были совершенно отрешены от влияния современной светской литературы.

Характерно замечание Л. П. Дружинина, восхищенного книгой инока Парфения: «...Уж одно то выше всякой оценки, что этот человек в жизнь свою не читал ничего литературного, о красоте слога понятия не имеет и часть жизни провел с людьми, считающими молчание за подвиг, а всякое лишнее слово чуть не за преступление» [2].

Конечно же, Дружинин считает литературным лишь относящееся к новой русской прозе, оставляя в стороне традиции допетровской эпохи, несомненно бывшие для Парфения родными, как и вся духовная литература.

Другие традиции связаны с новой русской литературой, и так или иначе с «Письмами русского путешественника» II. М. Карамзина, стоящими в начале отечестве иного жанра «литературных» путешествии, в свою очередь воспринявшими уроки и французской, и английской путевой прозы.

Но нужно сказать, что в книгах, посвященных путешествиям к Святой Земле, эти традиции зачастую оказываются взаимосвязанными, и обе присутствуют в лучших образцах, представляющих своеобразный жанр отечественной литературы.

В XVIII веке паломничества еще немногочисленны, путь в Палестину еще достаточно многотруден. Но с началом XIX века все больше и больше православных людей отправляется в дорогу, занимающую теперь при благоприятных обстоятельствах не более двух недель. Значительно увеличивается и количество публикуемых путевых записок. И чем более массовым становилось паломничество, тем оно было более народным.

Во второй половине прошлого века большинство паломников — крестьяне. И всего, к примеру, в конце века Палестину посетило более семи тысяч человек, а перед первой мировой войной — двадцать тысяч.

Все большее обмирщение общественного сознания и литературы существенно изменило характер многих описаний паломничеств, разнообразило их стилистику, видоизменило и расширило сам жанр. Но все же бравшиеся за перо, чтобы описать свой путь по Святой Земле, как правило, люди глубоко религиозные. И сколь бы ни было значительно просветительское, научно-познавательное побуждение их к писанию, религиозно-нравственный пафос освещает большинство паломнических записок.

Особенно популярными описания паломничеств сделал успех книги Л. II. Муравьева «Путешествие