комментирумом тексте и последующим указаниям на встречу этого праздника: «пятый же Велик день» был отмечен в Гулбарге, «шестой» – в Маскате (Л, л. 456, 457 об.). Хронологическая сетка событий, основанная на этом авторском указании, не допускает ни удлинения, ни сокращения общей продолжительности путешествия. В путешествии Афанасия Никитина, длившемся около семи лет, шесть весен встречено им за пределами Руси.
156 Бесерменин же Меликъ – вопрос о личности этого «бесерменина» и о том, к какому времени относится эта очередная попытка обратить Никитина в ислам, неясен. Разговор с Меликом излагается Афанасием Никитиным после упоминания о праздновании Пасхи в Бидаре, но это не означает, что беседа там и состоялась. Это мог быть тот же случай в Джуннаре (попытка отобрать у Никитина коня), о котором он уже рассказывал (см. выше, прим. 85). Но предположению, что беседу с Никитиным вел сам Асад-хан Джуннарский, противоречит то, что хан приказывал чужеземцу обратиться в ислам, а не спорил с ним о вере; кроме того, Асад-хан нигде не назван «меликом» (князем, старшиной). «Меликом» мог быть назван Махмуд Гаван (Никитин постоянно зовет его «меликътучаром» – ср. прим. 73), но едва ли он был собеседником Никитина в этом случае. Возможно, речь идет о Малике Хасане Бахри, носившем титул «низам-уль-мульк», сопернике Махмуда Гавана. Никитин упоминал его, называя «Меликъханом» (Л, л. 451 об.; Т, л. 376, 383; ср. прим. 73). При таком отождествлении слова: «ты – здешний» означают, что «мелик» – деканец и, следовательно, принадлежит к той группе правящей верхушки, которую составляли индийцы, принявшие ислам. Брахман по происхождению, Малик Хасан в отличие от Махмуда Гавана, перса, сам был некогда обращен в мусульманство.
157 Уже проидоша Великия дни четыре… богъ сѣдает, что будет – этот текст явно имеет характер записи, сделанной еще в Индии, до того, как Никитин «возмыслил» идти на Русь, т. е. до мая 1473 г. О четырех Пасхах, отмеченных Афанасием Никитиным «в бесерменской земле», он упоминал и перед комментируемым текстом (см. прим. 155).
158 Волосыны да Кола в зорю вошли, а Лось главою стоит на восток – Афанасий Никитин приводит русские названия созвездий Плеяд, Ориона и Большой Медведицы, показывая, что он хорошо читает звездное небо. Взаимное положение созвездий, названных Афанасием Никитиным, свидетельствует, что на широте Бидара оно могло наблюдаться примерно в мае.
159 да к рылу привязаны великыа желѣзныа гири – по словам Минаева, цепь, мечи и гири, а также знамена, о которых говорит Афанасий Никитин при описании слонов, составляли часть сбруи, которая вся вместе обозначалась термином тайя (Минаев, с. 72–73). Но такого предмета сбруи слона как «гири» нет: Афанасий Никитин принял за «гири» большие колокольцы, которые вешали на шею слону. Далее русский путешественник описывает махаута, погонщика слона, который направлял слона железным анком.
160 да коней простых – т. е. верховых коней, без всадников. При выезде знатных особ в Индии и Иране было принято выводить верховых коней в полном конском уборе, демонстрируя богатство и знатность владельцев. Об этом Афанасий Никитин говорит уже при упоминании об индийских «боярах»: «да пред ними водят кони въ снастех золотых до 20; а на конехъ за ними 300 человѣк (Т, л. 376–376 об.). В «Александрии» среди добычи Александра после победы над Пором говорится, что к нему привели «1000 тысяч коней зобных (тучных) Поровых и 100 тысяч фарижи (верховых коней) индѣйских под хакизмы серменеми (сетчатыми попонами)» – ПЛДР, вып. 5, с. 128.
161 да верьблюдов сто с нагарами… да ковре 300 – нагары – большие барабаны, перс. – араб. «наккара». При первом упоминании их у Афанасия Никитина в Летописном изводе стоит «варганников» вместо «нагарников», т. е. переписчик заменил непонятный ему термин на русский музыкальный инструмент. Савваитов верно говорит о литаврах (Савваитов, с. 72), но литавры часто смешивают с кимвалами, «тарелками». Во избежание недоразумения в переводе «наккары» везде переданы как барабаны. На верблюдов вьючили большие боевые барабаны. – Ковре – вероятно, искажение слова «гаурокы», читающегося у Афанасия Никитина (Л, л. 447 об.), т. е. санскритского «гаурика», юная дева, здесь наложницы султана. Они, писал Минаев, должны были непременно находиться в свите каждого индийского царя, и чем больше их было, тем блестящее почитался двор (Минаев, с. 68).
163 да саадак – набор вооружения: лук в чехле и колчан со стрелами.
163 играет теремцомъ – здесь имеется в виду парадный зонт чхатра (инд.), символ власти. Далее, описывая паланкины, в которых находились брат султана и великий везир, Афанасий Никитин говорит: «терем оксамитен», балдахин из бархата, и «терем шидян», балдахин из шелка. В санскритской литературе цари и вельможи всегда имеют при себе зонты как знак своего высокого положения. Об этом говорят и античные авторы Страбон и Арриан, ссылавшийся на Неарха как очевидца (Арриан, Индия, гл. 16. – ВДИ, 1940, № 2, с. 243).
164 благой слонъ – «благой» здесь в значении «злой», а не «выученный», как в переводе Н.С. Чаева (Чаев, с. 84), и большую железную цепь слон держал не во рту, как буквально переводят слова Афанасия Никитина, а хоботом, что отчетливо можно видеть на индийских изображениях. Размахивая хоботом из стороны в сторону, слон цепью, зажатой посередине, «обивает кони и люди».
165 А брат султанов – у Хумайюн-шаха было несколько сыновей. Один из них, Низам-шах, скончался в 1463 г. после недолгого номинального правления; после него на престол вступил Мухаммед III. У Минаева он назван Мухаммедом II, потому что Фериштэ, передавая события XIV в., «пропустил» одного шаха по имени Мухаммед, полагая, что правил его брат. Имя брата, жившего в правление Мухаммеда-шаха III, называют различно: по хронике Таба Табаи – Джемшид, по хронике Фериштэ – Ахмад.
166 А махмут – махдум (араб.) – тот, кому служат, господин, государь. Почетный титул, который великий везир Махмуд Гаван получил в мае 1472 г. после взятия Гоа, как об этом сообщает хроника Таба Табаи. В летописном тексте «Хожения» читается имя Махмут, поэтому Минаев, не знакомый с хроникой Таба Табаи, тогда не опубликованной, не имел основания сомневаться в том, что речь идет о Махмуде Гаване (Минаев, с. 67). И.П. Петрушевский, комментировавший «Хожение» по Троицкому списку, исходя из значения термина, заметил: «здесь – бахманидский султан» (Петрушевский, с. 234). Поэтому в переводе «Хожения» в том же издании слово передано как «государь» (Чаев, с. 84). Подобную трактовку отразили и иллюстрации к изданию «Хожения за три моря» (М., 1960). Во главе процессии мы видим молодого султана со скрещенными ногами, в парадных носилках, в которых по четырем углам впряжены четыре коня, за ним теснятся слоны и кони, на которых восседают везиры… Однако сопоставление с текстом обнаруживает, что
