Ознакомительная версия.
– Что ты им дал, Док? Что за дрянь?
– Как что? Хорошее лекарство! По таблетке «пургогена»! С «клизмоидом» пока повременим! Ну, «пупергят» немного и прочистятся…
Ведь по мне как? Все болезни в походе – они от желудка. «Как полопаешь, так и протопаешь»… «Плотненько пожрешь – здоровие пожнешь!»
Я, конечно, уважаю Сирано де Биржерака, но, извините, с медицинской точки зрения хороший «сирано» без «жирака» – это нонсенс!..
Физиология всегда оказывает влияние, иногда решающее… «Ей оды пел про свет из глаз, но пукнул так, что свет погас!», – это и про несчастную любовь и про проблемы «РАО ЕС Р» все сказано…
По мне, когда человек здоров? Три симптома есть: зверский аппетит, веселое настроение и полное отсутствие желания работать! Потому все лечения – к этим показателям притягиваю! Если надо, то и за уши, с поросячьим визгом.
А лучшее лекарство – это смех. На всякий форс-мажор есть свой «фарс» и «минор», над которыми можно посмеяться. Смех – явление не столько «логическое», сколько физиологическое. Как и здоровые секс, жратва и выпивка!
На следующий день все мои «паны-циентые» уже «хорошенькими были», с ясной головой и «зеленой прописочкой». «Пургоген» – верное средство, если поверишь в него и в Доктора, – что он, Доктор – «копенгаген»! Главное – чтоб в вас поверили, даже если вас «такого нет». Тогда все образуется!
И в группе зауважали все, но и побаиваться стали. Поняли: лучше под лечение и «пургоген» не попадаться. Это вам любой хороший врач всегда должен внушить: лучше самое хреновое здоровье, чем самое прекрасное лечение!
Ну, апломбировали? Не хотите двухлетний курс лечения пиявками от глупости? Или иголками от лени? Кому-то помогает!.. То-то!
Е.В.Буянов, 27.03.2001 г., 13.12.2006.
У меня с маршрутом, как в аптеке! Что там по описанию? От поворота пять часов по ущелью? Топаем! Что дальше? Переправа? Чапаем! Четыре часа по морене? Тащимся! Три часа по леднику? Пёхаем! Вот это ущелье! Красота! Кругом одни стены! Где ж перевал?
Что там по описанию?..
«Вот сюда ребята не ходите?..»
Ой, какое ценное указание!.. Ой, как охота побить автора описания! И себя тоже! Хотя, – не, себя не надо! Полное ощущение на лице, что харя набита!..
(Соавтор: Г.Н.Худницкий, по его реплике написано).
(Альпинистская история)
История Саида (Спартака Мишулина, «Белое солнце пустыни») с торчащей из песка головой всем хорошо известна. А об этом случае с торчащей головой мне рассказал в 1971 году инструктор турбазы «Горельник» и альплагеря «Талгар», Позабыл его имя (приведено вымышленное), не ручаюсь за точность шуток, но сам случай был.
Он поведал, как однажды сорвался со скалы, падал с высоты 10–12 метров и при срыве решил, что «все кранты»: «Ведь надо же за эти мгновенья всю жизнь успеть вспомнить!» Упал в снег, как гвоздь, и как гвоздь вошел «по шляпку», то бишь по шею. Запрессовало в снег так плотно, что не мог ничем пошевелить и выбраться бы сам не смог. Подбежали партнеры с большими глазами, полными ужаса. Но уж когда разобрались, что ничего страшного не случилось, то потешились!
– Ну я всегда говорил, что Колька – голова!… (это от «закадычного», с кем «за кадык проливают» и чаи, и что покрепче, с голосом артиста Вицина)
– Интересно, от кого это он так спрятался, ребята? (голос задумчивого альпиниста-аналитика, как у артиста Савелия Крамарова)
– Как от кого, от многочисленных кредиторов! (резкий голос возмущенного непониманием такой прописной истины, артист Брондуков)
– Не столько от кредиторов, сколько от кредиторш! Задолжал крупно за услуги… (вкрадчивое замечание опытной альпинистки с голосом артистки Клары Новиковой)
– А может, не будем откапывать? Человек спрятался от любимых женщин… Зачем ему мешать? (опять «закадычный»).
– А сирот куда девать, ежели сам не откопается! – Начальственный бас (как у артиста Б.Андреева), – Их столько останется! Нет, надо откопать и отдать папашку деткам на растерзание…
Тяжелы снега Тянь-Шаня…
30.11.01
Улыбка «Шхельды» под Шхарой
Короткую эту историю с драматичным началом и комичным концом я услышал на Памире, на поляне Сулоева, в международном лагере у ледника Фортамбек. Рассказал ее старый альпинист (кажется, его фамилия Гусман) в компании таких же, как он, седых ветеранов – обитателей этого лагеря, совершавших прогулки по живописным «окрестностям» у подножия пика Коммунизма. Переложение, несколько вольное и литературное, слышится мне так.
«…А вот со мной однажды случилось… Шел по Безенгийскому леднику один (это на Центральном Кавказе – прим.). И уже немного оставалось до бивака, меньше километра, как провалился в скрытую трещину. Упал, правда, мягко и удачно: не повредился и не заклинило. Но выбраться-то как? Оказался в ледовой камере-конуре, выйти из которой можно было только через потолок, который на высоте этак верха второго этажа, метров пять – шесть… Ловушка! Конечно, через какое-то время меня будут искать, но найдут ли еще и как скоро – большой вопрос. Кричать, конечно, я тоже кричал, но наверху этого крика никто не слышал. Понятно, надо как-то выбираться самому. Стал „царапаться“ по стенке, потом по неровному потолку, продумывать „тактические схемы“. В ход пошло все, что „имел“ и „умел“ по ледовой технике: и ступени, и кошки, и крючья-„морковки“, и веревка. Даже скальные крючья использовал. Ледобуры-то тогда, в „пятидесятые“ не изобрели еще. Рубил лед, заворачивал крючья, спускался вниз для отдыха, когда уж совсем изнемогал. Выбрал место у стенки трещины, где потолок на вид имел наименьшую толщину, поднялся туда, вырубив ступени, и стал потолок прорубать вверх. В этом разломе долго не проживешь: быстро „отдашь концы“ от холода. Особенно холодило ночью, – »колотун» пронимал до костей. Наверху действительно спохватились, но поиски были безрезультатны. Трещин там этих, – «до фени», в каждую не залезешь… Возможно, совсем близко проходили, но мимо. А мне тоже не видно, когда кричать, когда молчать…
Трудился более суток. Вконец заматерел, обозлился, и решил для себя, что «покажу класс» и выберусь сам из этой конуры, без помощи со стороны.
И, наконец, выбрался. Прорубил лед, сбросил снег. Последний рывок – на кошках, на зубах, со стоном, задыхаясь, и с потемневшим от напряжения взором!..
Все! Наверху! Мамочка моя! Какое небо голубое!
Огляделся по сторонам… Выше по леднику, метрах в двухстах палатка стоит. А уж совсем рядом, – вот зараза! – всего метрах в тридцати мужик сидит спиной ко мне в позе «орла», понятно, «шхельдует». Тогда кричу: «Эй, мужик! Привет! С легким ветром! А меня что, уже списали? Коль так, то актик можешь использовать это… Подходяще моменту… „Он опешил сначала: посудите сами, откуда-то из ледника вылез «клиент“ и начинает с ходу издеваться, пользуясь моментом. Но потом оба посмеялись вволю…
Ознакомительная версия.
