жили отдельными родами и семьями, которые часто враждовали между собой. Поэтому небольшие казачьи отряды легко подчиняли один род за другим.
Только изредка несколько якутских или тунгусских родов успевали соединиться, чтобы дать отпор. Но у русских людей было огнестрельное оружие — пищали. А якуты и тунгусы имели лишь луки и копья. Перед боем казаки надевали железные куяки и шишаки, от которых отскакивали стрелы и копья. Только руки и ноги оставались отчасти неприкрытыми. Но раны в эти места не были смертельными. Боль от них лишь увеличивала ярость в борьбе. Пятьдесят казаков разбивали якутское ополчение из шестисот или семисот человек, потеряв только двух или трех убитыми. Победители брали заложников — аманатов — и облагали ясаком их род. Но казаки приносили в новые места и новую культуру. Народы Сибири получали от русских людей промышленные изделия, и начиналось сближение, выгодное для обеих сторон.
Из Якутска казаки стали плавать по Лене и ее притокам, высаживаясь там, где видели юрты якутов или тунгусов. А уже на другое лето, после того как был выстроен Якутский острог, нашлись люди, решившиеся спуститься по Лене до океана.
На берегу Лены застучали топоры. Общими силами строили небольшие гребные судна — кочи. Они были около двенадцати саженей в длину, имели плоское дно и одну мачту.
— Холста не было — из оленьих шкур паруса делали. Железа не было — камень вместо якоря привязывали. А доски деревянными гвоздями сбивали, — говорили потом казаки.
И хотя льды могли легко раздавить даже крепкое, хорошо снаряженное судно, казаки смело выходили в плавание по Ледовитому океану. От Якутска плыли по Лене почти месяц.
За Якутском тянулись густые леса. Потом деревья становились мельче и все чаще встречался низкорослый кустарник. А вблизи побережья леса исчезали совсем, и начиналась однообразная болотистая тундра, поросшая мхом и другими растениями, едва возвышавшимися над землей.
Летом здесь часто можно было встретить большие стада оленей. Но не ради оленей уходили в опасное плавание казаки и промышленные люди. Они шли морем до устья одной из больших рек, впадающих в океан: на запад до Оленека, на восток — до Яны, Индигирки и даже далекой Колымы.
— На море льды ходят и кочи ломают. Пошли мы, не убоявшись смерти, — рассказывали потом казаки.
Дойдя до речного устья, они поднимались вверх по реке и высаживались там, где можно было встретить еще не обложенные ясаком племена: тунгусов на Оленеке, юкагиров на Яне, Индигирке или Колыме.
Так же как и в лесах на берегах Лены, здесь было много соболей. А в Ледовитом океане стадами плавали моржи, клыки которых ценились очень высоко, потому что из них можно было делать резные изделия, как из драгоценной слоновой кости.
От тех, кто охотился у побережья, казаки требовали ясак не только пушниной, но и моржовыми клыками — «рыбьим зубом».
Уходя в плавание по океану, казаки не успевали вернуться в Якутск тем же летом. Осенью они строили избушки где-нибудь на берегу реки, не особенно далеко от устья. Зимой часто кончалась мука, а полярная ночь, длящаяся круглые сутки, мешала ходить на охоту и ловить рыбу подо льдом. Начинался голод. На другой год казаки, посылая ясак из Якутска в Москву, писали:
«Голод великий терпим, едим сосновую кору, и траву, и коренье, а тебе, государю, прибыль чиним и зимовье на реке поставили».
Так в разных местах, далеко друг от друга, вырастали избушки-зимовья и маленькие поселки за высокими укрепленными стенами — остроги.
Из Москвы стали посылать в Якутск воевод, чтобы наладить управление краем. Воеводы судили, наказывали виновных в преступлениях и следили за сбором ясака. Они назначали в разбросанные по краю острожки управителей, или приказчиков, как их иногда называли. Воеводы сами стали посылать казаков «приискивать» новые земли.
Прошло двенадцать лет после того, как был выстроен Якутск. Казаки уже дошли до устья Колымы, впадающей в Ледовитый океан, далеко на восток от Лены. В 1644 году якутский казак Михайло Стадухин построил Нижне-Колымский острожек. Отсюда считалось около полутора тысяч верст до Якутска. Но уже через два года в новом Нижне-Колымском острожке собралось несколько десятков промышленников и казаков.
Летом промышленник Исай Игнатьев с товарищами вышел в море и поплыл на восток, вдоль незнакомых берегов. На земле давно стаял снег и расцвели бледные северные цветы. А на море лед местами стоял почти сплошным полем, и только у земли оставалась полоса чистой воды.
На берегу большого залива, Чаунской губы, увидели чукчей. На них была одежда из тюленьих и оленьих шкур, а в руках — луки и копья.
Чукчи держались осторожно. Они отбежали, когда русские люди пристали к берегу. Исай Игнатьев и его спутники положили на землю ножи, топоры, бусы и отплыли немного на коче от берега. Чукчи взяли то, что им понравилось, а сами положили свои изделия из моржовой кости и клыки моржей.
Эта мена оказалась выгодной для русских людей. В море у этих мест было много моржей, и промышленники сами добыли много моржовой кости.
— За Колымой-рекой моржового зуба добре много, — говорил Исай Игнатьев, вернувшись в Нижне-Колымск.
Промышленники решили будущим летом плыть в те же места.
В это время в Нижне-Колымск приехал с товаром Федот Алексеев, приказчик богатого московского купца Усова. Федот Алексеев был родом из архангельского города Холмогоры и, наверное, еще в юности плавал на Белом море. Трудное плавание по Ледовитому океану его не пугало.
Летом 1647 года Федот Алексеев присоединился к промышленникам и казакам, когда они вышли в море. Но на этот раз льды скоро преградили путь кочам. Пришлось вернуться ни с чем.
Федот Алексеев не смутился неудачей. Надо было сделать новую попытку. Он стал готовиться к новому плаванию, стараясь привлечь побольше людей.
Многие казаки хотели первыми сойти на еще не изведанный берег, в надежде на богатую добычу. Нужно было только найти смелого и бывалого человека, который стал бы их предводителем. Он обязан был и собирать в казну налоги с торговых людей, когда они станут сбывать свои товары.
Федот Алексеев попросил управителя Нижне-Колымского острога отпустить для этого дела казака Семена Ивановича Дежнева.
— Ему дальний путь,
