и история с окном приобретает новый смысл. А вдруг девушка зазывала клиентов, как это делали римские куртизанки, а на ее чары попался известный художник?
Но я бы не сильно доверяла Вазари – он был известным сплетником и выдумщиком.
Именно ему мы обязаны устоявшимся имиджем Рафаэля как соблазнителя и дамского угодника:
«А был Рафаэль человеком очень влюбчивым и падким до женщин и всегда был готов им служить, почему и друзья его (быть может, больше, чем следовало) считались с ним и ему потворствовали, когда он предавался плотским утехам».
Наконец, тот же Вазари утверждал, что Рафаэль скончался «от любовной горячки». Явно намекал на сифилис, описывая симптомы жара и двухнедельного недомогания перед смертью.
Как только потомки не переворачивали эту фразу в пользу своих догадок!
Не сомневаюсь, что она прекрасно ложится на контекст любовной истории с Форнариной.
Кое-кто из авторов настолько не мог обуять разыгравшуюся фантазию, что с уверенностью написал в своей книге – Рафаэль умер в постели Форнарины!
Что ее чуть ли не обвинили в расправе над любовником!
Если встречаете такое в текстах, улыбнитесь и простите. Людям иногда так нравится верить в сказку и драму. А если ее нет, то можно придумать.
На деле, вполне вероятно, образ с картины Форнарины – даже не конкретная девушка, а собирательный образ.
Рафаэль был большим поклонником и знатоком классической скульптуры. Он воспевал в своих работах женскую красоту и любовь, идеальную и вечную – как богиня Венера.
Прототипом портрета могла стать античная статуя, изображающая Венеру, стыдливую или целомудренную – прикрывающую одной рукой грудь, а другой – лоно.
Venus Pudica в интерпретации Рафаэля вовсе не стыдливая, а манящая, интригующая, желанная. С зазывающим взглядом куртизанки, богини любви его эпохи.
Для усиления эффекта художник поместил Форнарину на фоне кустов зелени. Посетители галереи Барберини об этом не догадываются, так как за века задний слой краски сильно потемнел и слился в одно темное пространство. Но во время исследования рентгеновские лучи высветили ветви мирта и яблони – символов плодородия, которые связывали с образом Венеры.
Кольцо на пальце девушки мог стереть вовсе не Джулио Романо, а сам Рафаэль – в попытке придать исключительно мифологический смысл своей работе.
Тогда понятно, почему ученик скопировал сюжет учителя для картины из Пушкинского музея! На его холсте явно видна античная статуя (намек для интерпретации более чем прозрачный), а черты лица модели вовсе не идеализированы. Скорее даже слегка угловаты и как будто узнаваемы. Не исключено, что Джулио Романо писал образ со своей интимной знакомой.
Как бы то ни было, история Форнарины до сих пор будоражит умы как исследователей, так и простых посетителей музеев.
Обязательно сходите на свидание с Форнариной в галерею Барберини, а также проведать ее легендарное окно в Трастевере. Тем более что по билету из музея можно попасть в великолепную галерею Корсини, которая отсюда в двух шагах. Здесь жила мятежная королева Кристина, которая встречала нас в Риме. А теперь в галерее хранится богатейшая коллекция живописи.
Или загляните на виллу Фарнезина напротив, загородную мечту Августина Киджи, которую, как гласит легенда, расписывал влюбленный в Форнарину Рафаэль.
До всех этих чудес рукой подать – они тут, за Септимиевыми воротами.
Когда-то они открывали путь из Рима в открытое поле, которое пересекала паломническая дорога к Ватикану. Со временем вдоль нее выросли дворцы, виллы и церкви – каждый со своей захватывающей историей.
Я могла бы продолжать о них рассказывать, но тогда эта книга растянулась бы не на один том.
Наше виртуальное путешествие по Риму заканчивается, но невозможно сказать, что теперь здесь все нам знакомо.
Мне нравится думать, что в Рим можно приезжать снова и снова, каждый раз узнавая что-то новое. Недаром его называют Вечным городом.
Так что не прощаемся, договорились?
Послесловие и благодарности
Из моего детства я запомнила книгу об улицах Ленинграда в нашей домашней библиотеке. Ее написала моя однофамилица. Мы не были родственниками, но справочник берегли с некой гордостью, как будто над ним правда работал кто-то из близких. Он рассказывал о родном городе моей семьи, где я сама появилась на свет и провела почти полжизни до того, как стала римлянкой.
Спустя несколько десятилетий на полке появится новая соседка – книга об улицах (и историях) Рима. О его неизвестных местах, легендах и людях.
Думаю, это вызвало бы у мамы улыбку.
Она ушла, пока я работала над рукописью, не успев подержать в руках печатный экземпляр.
Спасибо ей за то, что познакомила меня с Римом, когда я еще училась в старших классах школы. На каникулах мы проехали с севера на юг Италии всего за неделю. Той короткой, суетной и восторженной поездки по «сапогу» было достаточно, чтобы понять – Рим не такой, как другие города. Первое свидание разожгло любопытство. Я поступила на факультет международных отношений СПбГУ, выбрала обязательным иностранным языком итальянский и посвятила годы изучению культуры и истории Италии. Это было трепетное ожидание новой встречи. Снова я оказалась в Вечном городе спустя шесть лет, во время семестра по обмену с университетом Болоньи. Я бродила по руинам Форума (тогда туда еще не требовался билет) и понимала, что не хочу уезжать. Здесь я чувствую себя как дома. Рим остался в сердце, и с годами любовь становилась все глубже. Она похожа на жажду, которую невозможно утолить.
Переехав в Рим более 15 лет назад (на старом чемодане до сих пор болтается пожелтевшая бирка с датой билета в один конец – 1 сентября 2007 года), я не прекращаю свои исследования. Хожу на экскурсии местных ассоциаций, охочусь за неизвестными даже римлянам фактами. А в исторические отделы книжных магазинов меня лучше не пускать – каждый раз выхожу со стопкой новых книг.
Чем больше я копаю, тем больше понимаю, что Рим – это бездонный колодец, о котором можно писать бесконечно.
На первой карте к этой книге я обозначила точками 250 мест и историй, о которых собиралась рассказать. К концу рукописи их количество сократилось в два с половиной раза. И все равно объем вышел внушительный, сами видите.
В процессе написания мне часто приходилось сдерживать порывы – рассказать больше, написать подробнее, добавить факты. Но нужно было держать ритм и не уходить от темы. Я могу себе позволить подобное на экскурсиях, но счет типографских страниц неумолим.
В первой главе я боролась с чистым листом и не верила, что осилю такой неподъемный проект, а в конце
