Очнувшийся у склада часовой оказался единственным здесь представителем расстрелянного в Иркутске Колчака.
С этого дня в бухте Строгой непрерывно нес дозорную службу вооруженный отряд чукчей во главе с Элетегином.
Вскоре Кочнев наладил связь с партизанским отрядом Елизова, отправил ему пятьсот винтовок. В июле Ел изов взял Славянск.
С пароходом Кочнев получил директивы и полномочия от Камчатского губревкома, декреты Совета Народных Комиссаров, речи и статьи Ленина. Кочневу с отрядом чукчей надлежало отправиться вдоль побережья на северо-запад для повсеместного провозглашения Советской власти и изгнания американских торговых резидентов. Сообщалось, что состав районного ревкома прибудет сюда осенью.
— Ну, Вася, — сказала мужу Наталья, — иди к Ивану. Он теперь тут главный начальник. Просись на пароход.
Устюгов пришел к Кочневу.
— Собираешься уходить? — спросил он.
— Иду, Василий Игнатьевич, — радостно отозвался Кочнев. — Берегите здесь Дину.
— Нет, Иван Лукьянович, не смогу.
— Как?
— Уезжать собрался.
Иван Лукьянович прошелся по комнатке, помолчал.
— Упрямый ты человек! Столько лет прожил здесь, а все куда-то тянешься. Давай уж до конца доведем дело! Приедет ревком — и поедем вместе. А сейчас оставайся вместо Элетегина.
Устюгов внезапно поднял голову и посмотрел прямо в глаза Кочневу:
— Ты не думай, Иван, что уезжаю из упрямства. Я многое понял за это время. Там ведь тоже нужны люди. А Амур-то больно в душу запал…
Иван Лукьянович крепко пожал ему руку.
— Я верю, что мы еще встретимся с тобой, Василий.
— Спасибо, Иван Лукьянович. Спасибо и вам, Дина Кузьминична, за все. Не поминайте лихом, как говорится.
Глава 43
ДРУЖБА ПО-АМЕРИКАНСКИ
К концу непродолжительного на Севере лета уполномоченный Камчатского губревкома достиг селения Ванкарем. С ним было пятеро вооруженных чукчей, включая Элетегина, Тымкара и Тыкоса. От усталости Кочнева слегка пошатывало. Глаза воспалились, лицо обветрило, загорело, на губах выступила лихорадка.
«Что за люди?» — думали чукчи, выглядывая из яранг.
Среди местных жилищ ревкомовцы еще издали заметили европейский домик, сросшийся с ярангой. Своей странной формой он напоминал головастика. Неподалеку от него стоял большой склад, весь обитый оцинкованным железом.
Оставив спутников около склада, Иван Лукьянович вошел в наружную часть шатра-головастика, подал голос. Никто не откликнулся. Тогда он вполз в жилое помещение, но и там никого не оказалось.
Кочнев огляделся, устало сбросил вещевой мешок, и тут же одна из закопченных стен полога неожиданно разверзлась, заставив Ивана Лукьяновича вздрогнуть. Рука потянулась к карману…
На пороге открытой двери стоял невысокий обрюзгший мужчина в куртке и штанах из тюленьих шкур. Сапоги, сорочка, покрой куртки и цвет щетины на лице выдавали в нем чужеземца.
— Здравствуйте! — по-русски поздоровался Кочнев.
Джонсон удивленно склонил набок голову, подставляя ухо навстречу непонятным звукам.
— Вы не русский? — уже по-английски спросил его уполномоченный губревкома.
Услышав английскую речь, Джонсон просиял: «Мой бог! А я уже подумал — не большевик ли явился…»
— Нет, нет! Я американец! — обрадованно воскликнул он. И, перешагнув порог, протянул гостю руку:
— Мартин Джонсон из Чикаго.
По утомленному лицу ревкомовца скользнула едва уловимая улыбка.
— Иван Кочнев, — ответил он. — Уполномоченный Камчатского губревкома.
— Камчатка? — снова насторожился американец. — Камчатка, понимаю, — он кивнул головой. — А что есть такое «гупрефкома», не понимаю.
— Ну, это я разъясню. — Кочнев снял шапку, обнажив копну черных измятых волос.
В зеленых глазах шведа-американца блеснула тревога.
— Разве пришла шхуна? Я не заметил.
— Нет, мой пароход еще в пути. Я пешком.
Джонсон остановился у порога.
— Позвольте, как вас понимать? Пешком по воде?
Кочнев разглядывал жилище — маленькую комнату с кроватью, печкой, окованным сундуком, полкой с винами.
— Зачем же по воде, по суше.
С деланной улыбкой янки продолжал:
— О, вы, я вижу, большой шутник!
Иван Лукьянович тяжело опустился на стул, отстегнул пуговицу косоворотки, продолжая оглядывать комнату. Было похоже, что живут в ней давно: у каждой вещи — свое место, удобное для владельца, обои выцвели. Сомнений не оставалось: это и есть Джонсон — один из тех, с кем ему уже довелось иметь дело на Чукотке.
Джонсон также составил себе мнение об этом странном «англичанине». Конечно же, это какой-то новый осторожный и хитрый китобой. Он оставил шхуну где-то за мысом, полагая, что здесь могут оказаться красные… Во всяком случае он, Джонсон, на его месте поступил бы так же. Мартин слышал, что в мире что-то случилось: была война, а затем войска Штатов высадились во Владивостоке и Архангельске. Но откуда здесь могут взяться большевики? Кому нужна эта дикая страна?
Это только он, Мартин Джонсон из Чикаго, оказался способным просидеть здесь двадцать лет, чтобы эти дикари не погибли без товаров.
— О, я все понял! — доверительно заявил компаньон чернобородого янки, погрозив пальцем. — Я все понял, мистер Кочнев. Итак, «Камчатка» стоит за мысом? — он лукаво подмигнул. — Молчите, молчите! Я все понял! Так чем вы торгуете?
— Торгую чем? — Иван Лукьянович дивился находчивости Джонсона.
— Не притворяйтесь, пожалуйста! С чем идет «Камчатка»? — Джонсон сделал жест ладонью, означавший, что попытки продолжить игру были бы напрасны. — Для деловых людей, — продолжал уже серьезно бывший проспектор «Северо-Восточной компании», — это небезынтересно. Я могу предложить вам тысячу «хвостов». К тому же не забывайте: время — деньги! Вы напрасно так далеко оставили свою шхуну, — Мартин взглянул в окно.
Иван Лукьянович не торопился лишить себя удовольствия полюбоваться этим представителем Америки.
— Так что? — не терпелось Джонсону.
— Вы, кажется, спрашивали, с чем идет мой корабль?
— Конечно! От этого зависит и мой и ваш бизнес.
— Мой корабль идет с правдой, — ответил Кочнев, глядя на озадаченного янки.
— Что? Что это за товар? Вы опять шутите, мистер Кочнев? Не понимаю! «Приплыл пешком». «Торгую правдой…»
— Я не говорил, что торгую правдой…
— Отлично! Я деловой человек и не намерен больше играть в прятки. — Он подошел к полке у стены, протянул руку. — Виски, ром, коньяк? — сухо спросил он.
— Чай, — так же резко ответил «мистер Кочнев».
