Я, конечно, не специалист, но тоже был сражен силой и величием уникального природного явления. Эти два понятия — сила и величие! — определили мои первые впечатления от водопада и затмили все прочие ощущения. Ничего злобного или дьявольского я здесь не усматривал. Просто потрясающая демонстрация природных сил, которой трудно не восторгаться. Потом мне пришло в голову, что из всех природных феноменов одним лишь водопадам присуще постоянное сочетание звука и движения. То есть я хочу сказать, что они способны в равной степени воздействовать на органы слуха и зрения человека, причем не кратковременно, а на протяжении длительного времени. Взять, к примеру, грозу или извержение вулкана. Это тоже могущественные явления, но они лишь периодически проявляют себя в природе. Если говорить о горных вершинах, то даже самые великие из них молчаливы и неподвижны, то же самое можно сказать и о прекрасных долинах. И даже о полноводных реках (хотя там тоже присутствует движение, но не в таком грандиозном, почти катастрофическом масштабе).
После обеда мы по мосту пересекли ущелье и приблизились к тому месту, где нас ждало каноэ. Противоположный берег с Дождевым лесом отсюда казался сплошной темной полосой, над которой кое-где вздымались растрепанные кроны пальм. Мы заняли места в лодке. Четверо чернокожих гребцов взялись за весла, и каноэ медленно двинулось к краю пропасти, где бушевал и грохотал водопад.
Солнце играло на черной, отполированной коже наших гребцов, и наверное, со стороны мы изрядно напоминали иллюстрацию из книги Стэнли «В дебрях Африки». Отличительной особенностью Замбези является наличие мелких островков, расположенных в непосредственной близости к водопаду (некоторые, казалось, прямо нависают над пропастью). Мы подплыли к одному из них, носящему имя Ливингстона. Это оказалось несложным, ибо течение здесь было спокойное, а редкие завихрения — грозившие захватить нашу утлую лодчонку и увлечь ее в бездну — мы успешно преодолевали с помощью весел. Островок весь зарос тропической растительностью, являвшейся точной копией той, что мы видели в Дождевом лесу. Меж высоких деревьев и густого кустарника была проложена тропинка, она вела к тому самому месту над обрывом, откуда Ливингстон впервые заглянул в пропасть.
Мы отыскали дерево, на котором доктор когда-то вырезал свои инициалы. Увы, сегодня от них не осталось и следа. В свое время Ливингстон сделал попытку разбить на острове сад. Выбрав место подальше от обрыва, он закопал в землю сотню косточек абрикоса и персика, а также кофейные зерна. Однако время (вкупе с тяжеловесными и неразборчивыми гиппопотамами) не пощадило его посадок. Вот уж откуда Главный каскад имеет устрашающий вид, так это с острова Ливингстона. До сих пор помню свои ощущения, когда я отважился подползти к обрыву и посмотреть вниз. Казалось, будто маленький островок весь сотрясается от рокота могучего водопада — того и гляди оторвется и канет в черную, грохочущую бездну.
16
Трудно вообразить себе эпизод менее героический, нежели мое первое знакомство с дикими слонами. В один из дней я получил приглашение совершить речную прогулку вверх по течению Замбези и с радостью согласился. Мне почему-то рисовалось пасторальное плавание на древнем каноэ в компании с чернокожими гребцами. Поэтому я сильно удивился, прибыв в назначенное место и увидев готовый к отплытию моторный катер. На борту его уже собралось немало людей, среди которых я признал своих соседей из отеля. Были здесь и престарелые джентльмены, и несколько парочек молодоженов, и семьи с детьми. С виду все это напоминало увеселительную поездку в Хэмптон-Корт.
Мы уселись под навесом, туристы достали фотоаппараты и приготовились щелкать обещанных крокодилов. Вскоре мы действительно их увидели: несколько крупных рептилий лежали на скалах, разинув пасти и демонстрируя глотки цвета вареной лососины. Все остальное время мои попутчики фотографировали гиппопотамов.
Мы едва успели свернуть в широкую протоку, как вдруг наш капитан мистер Доуэлл издал крик, тыча пальцем в дальний берег. Там, у самой кромки воды, виднелось небольшое стадо слонов. Мистер Доуэлл направил судно туда, и слоны подпустили нас довольно близко. Лишь когда расстояние сократилось до двухсот ярдов, они развернулись и пошаркали обратно в буш. К тому моменту, как мы закрепились отпорными крюками за берег, еще был слышен треск ломаемых веток под ногами серых великанов. Судя по всему, слоны облюбовали этот участок берега для водопоя и часто его посещали. Глина здесь была порядком истоптана и перемешана с желтой речной грязью. На ней четко отпечатались огромные круглые следы, в каждом из которых стояло по полному ведру голубой воды.
Мистер Доуэлл сообщил мне, что слоны давно уже не появлялись в этих краях. Он казался гораздо более взволнованным, нежели пассажиры, очевидно, привыкшие видеть слонов в городских зоопарках. Капитан схватил свою фотокамеру и поспешно сошел на берег, крикнув нам, что собирается сделать несколько снимков слонов в буше. Я опрометчиво вызвался его сопровождать, и вот мы уже вместе пробирались сквозь колючие заросли.
— С ветром повезло, — прошептал мистер Доуэлл. — Но если только увидите, что слоны развернулись в нашу сторону, тут же хватайте ноги в руки и дуйте на баркас что есть мочи!
Я пообещал, что именно так и поступлю. Мы вскарабкались на большой пологий муравейник и осторожно раздвинули ветви деревьев. Слоны находились в пределах видимости. Мы могли слышать треск сучьев у них под ногами, когда они переходили с места на место, объедая нежные побеги. Капитан жестами приказал мне оставаться на месте, а сам пополз вперед.
Оставшись в одиночестве, я почувствовал себя неуютно. С легким раздражением я подумал, что всеобщая страсть охотиться на крупную дичь с помощью фотокамер в Африке доведена до абсурдной крайности. Время тянулось томительно медленно. Меня стали посещать всяческие неприятные мысли: например, о том, что я абсолютно беззащитен и беспомощен на холме. Оглянувшись, я с тревогой отметил, что мы изрядно углубились в лес. Баркас скрылся из вида, и даже обрывки веселой болтовни на борту сюда не долетали. Впереди, несколько справа маячила белая рубаха мистера Доуэлла: присев на корточки, он прильнул к видоискателю — судя по всему, делал снимки. Проследив направление его взгляда, я обнаружил огромную серую тушу, наполовину скрытую деревьями. Путем несложных вычислений я установил, что, если все эти деревья убрать, то между мной и слонами окажется не более пятидесяти ярдов. Внезапно один из слонов резко развернулся и с неожиданной для такого громоздкого животного скоростью двинулся в нашу сторону. Возглас мистера Доуэлла «Все, уходим!» прозвучал для меня небесной музыкой. Дважды повторять свой приказ ему не пришлось.
