Эти слова липли смолой, и отвлечься от них было невозможно. А Устя все бормотала и бормотала вполголоса, как заведенная, поглядывая на солнце. Валику стало казаться, будто они вновь идут по кругу, и он заозирался, как загнанный зверек. Он лихорадочно рылся в памяти, подозревая, что видел уже эту гнилую колоду. Ему казалось, что они проходили по этой полянке, сплошь заросшей кустиками черники, и сосну встречали с усохшими нижними ветками, и бурундук на валежине представился знакомым: это он вчера накликал грозу!
— Устя! — вскрикнул испуганно Валик. — Опять! Похоже...
— Что? — обернулась она, сурово сжав губы. — Что похоже?
— Выворотень тот же, по-моему, — тусклым голосом сообщил Валик.
— Тебе мерещится, — сурово сказала Устя и присела на корневище. — Давай отдохнем.
Валик упал на мох, не снимая рюкзака. Зарылся лицом в зеленую массу, чтоб не ела мошкара. Но панические мысли продолжали буравить изнутри: «Заблудились!.. Пропадем... Надо поворачивать назад... Выбьемся из сил, тогда будет поздно... Почему слушаюсь эту девчонку?...»
— Устя! — выдавил он хрипло. — Ты убедилась, что дело тут темное...
— Тайга у нас густая — вон солнце, и то еле пробивается, — ответила Устя.
— Нам надо к Ангаре пробиваться!
— Быстро же ты сдался, капитан.
Валик зарыл подбородок глубже в мох, вдыхая грибной освежающий запах. «Вот связался с настырной девчонкой, — думал он. — На Витьку Брынзу давно бы хватило приключений, чтобы взахлеб потом лет пять рассказывать, как отличился в Заангарской тайге. Но эта колючка будто вышла из дому на прогулку. От стола прямо, где были оладьи со сливками!»
Он мучительно сглотнул слюну и сказал:
— А от голода мы не загнемся?
— Сам же равнялся на разведчиков, которых испытывают по-всякому! — Устя вскочила, громыхнув котелком в котомке, рванулась в сторону солнца.
— Ладно, покружим еще, — процедил Валик. — Только не зови меня больше капитаном.
— Хорошо, паря Колокольчик.
— Лучше так.
Он через силу поднялся и побрел за Устей, устало глядя под ноги. Ему хотелось найти теперь лишь их собственные следы и доказать ей, что они ходят по кругу. И тогда свалиться под деревом, закрыть глаза и забыться. Потом стать снова во главе команды и попытаться вырваться из этого в самом деле заколдованного круга. Лучше всего идти ночью по звездам... Он поднял глаза к небу и обомлел. Над буйными кронами сосен вздымался скалистый столб. Точь-в-точь как эвенкийский чум, виденный на Алдане. Голец было видно с земли. Значит, он рядом, вот за этими деревьями или за теми... Все равно близко Небожиха!
Валик побежал к гольцу. Он орал что-то дикое, точно выиграл такую игру, когда надежды на выигрыш не было никакой. Под ногами загремела щебенка, больно впиваясь в подошвы острыми гранями, но Валик не сбавлял ходу.
— Валик, стой! — вдруг закричала Устя. — Остановись, Валька! Посмотри, что здесь!
Но теперь он не слушал ее. Голец был рядом, и воспрянувший духом капитан думал первым забраться на Небожиху, оглядеться и закричать оттуда благим матом: «Конец маршрута-а-а».
— Стой, говорю! — сердито повторила Устя.
Он споткнулся о глыбу, ойкнул и вынужден был сесть на камень.
— Видишь, паря Колокольчик!
Устя держала на весу какую-то изогнутую ржавую железяку.
— Ну, ты чего затормозила? — прикрикнул на нее Валик, возвращая голосу капитанские нотки. — Из-за какой-то железки?!
— Подкова! — сказала Устя и кинула железку к его ногам. — Соображаешь, что она может значить?
Валик положил ружье, поднял изъеденное ржавчиной железо, взвесил на руке, вдруг закричал во все горло:
— Да это же отряд! Я говорил тебе. Не верила. Явно — след отряда. Удача! Надо искать. Молодец ты, хвалю!..
Валик заметался по камням, рискуя сломать себе ногу. Он нагибался, рылся в россыпи, но пыл его быстро угасал. Наконец, он махнул рукой и опустился на свой камень.
— Все равно находочка еще та! — выдохнул он, ласково стирая ржавчину кепкой.
— Ни о чем не говорит эта подковка, — прозвучал отрезвляющий голос Усти. — Мало ли чья лошадка могла потерять.
— Проведем анализы, экспертизу, покажем специалистам, — упорствовал Валик. — Зацепка есть! Если еще добавить пробы по обратному маршруту, мы, считай, выиграли!
— Если даже подкова того отряда, — рассуждала Устя, — без других находок это — нуль.
— Как нуль?
Валик вдруг почуял чей-то тяжелый пронизывающий взгляд и крутнулся волчком.
Из веток старой ели на них глядела косматая морда! Нос хмуро морщился, а глаза краснели, отражая вечернее алое солнце. «Хозяин!» — ударило в голову, как обухом.
В глазах Усти ширились зрачки: она тоже увидела жуткую образину и вздрогнула, но нашла силы шепнуть: «Медведь».
И тогда Валик вспомнил про ружье. Он непослушными руками поднял его, начал целиться.
— Не стреляй — дробь! — Устя подтолкнула ствол вверх.
Но Валик успел дернуть спусковой крючок.
Дробь, гонимая огненным снопом, защелкала в ветвях ели. У морды открылась пасть, сверкнули зубы, и рев всколыхнул космы лишаев. Морда рванулась вверх — за ней показалась широкая грудь, лапы с когтями.
Валик выронил ружье, прикрылся руками и побежал изо всех сил. Кусты мелькали перед глазами, деревья проносились мимо, пока корень, змеящийся в ягоднике, не свалил его с ног.
— А-а-а! — Валик вцепился руками в кустарник и заревел. Он слышал хруст веток и голос подбегавшей Усти, но остановить воя не мог.
Устя опустилась рядом, подсунула под голову рюкзак, положила руку на дергающееся плечо и заговорила:
— Медведь это был, медвежонок даже. Он убежал, тоже испугался. Сейчас они мирные. Это в лишайниках такой косматый казался, мишка. А так они сейчас на людей не бросаются. Только стрелять не надо по ним. Да дробью... Я сперва напугалась жутко как...
Валик стиснул зубы. От обиды, что струсил, убежал. Струсил. Позор! «Как теперь ей в глаза поглядеть? Да хоть бы ругала, а то утешает!».
Но Устя вдруг смолкла.
Валик приоткрыл глаз, увидел, что Устя подставила ухо под ветерок и к чему-то прислушивается.
— А это — не знаю кто, — прошептала она. — Слышишь, кричит!
Валик пересилил себя, приподнялся. Верхушки деревьев алели под лучами заходящего солнца. Оттуда, от заката солнца, неслись вопли:
— У-у-у-а-а-а!..
Устя сжалась.
— Медведь так не ревет... Свят, свят...
— Все. Больше я не струшу! — воскликнул Валик, вскакивая. — Вперед!
Капитан уже понял, что лучшего случая восстановить свой авторитет может и не представиться. Идти надо наперекор всему. Даже если их подманивает своим криком сам Хозяин. Неужто он не боится ничего, этот подозрительный дух тайги? Даже пули?! «Нет, шалишь, — решил Валик, — если ты охраняешь что-нибудь, то у тебя есть нервы, ты должен пули бояться! Он зарядил ружье пулей.
