Вскоре, однако, в Свазиленде разгорелись страсти, которые, как затем выяснилось, впервые вспыхнули еще при жизни Собхузы. Старый король правил страной, сочетая опыт племенных вождей с приемами современной политики. В наследие от него в королевстве остались и две политические группировки, которые, будучи по всем меркам на редкость консервативными и архаичными, в специфических условиях племенной монархии свази выглядели как «традиционалисты» и «модернисты». К последним, как это ни парадоксально, по прошествии времени многие относят и самого Собхузу. Хотя всего лишь потому, что «крушение апартеида соответствует интересам королевской семьи Дламини», он с пониманием относился к нуждам антирасистского движения в ЮАР. А номер его личного телефона был занесен в справочную книгу Мбабане. Трубку, правда, монарх подымал редко, но когда подымал, то выслушивал любое мнение и отзывался на бесчисленные просьбы.
Регентство Дзеливе рассматривалось многими как гарантия продолжения «модернистского традиционализма» ее супруга. Так же оценивалось и то, что на посту премьер-министра ею был оставлен назначенный еще Собхузой принц Мабандла Дламини, которого теперь, по прошествии времени и в сравнении с его преемниками, называют то «прогрессистом», то «просвещенным прагматиком». Его первые шаги даже вызвали надежды на радикализацию в Свазиленде. Он стремился упрочить влияние и власть кабинета министров, состоявшего из европейски образованных технократов, в ущерб позициям заседавших в ликоко порою полуграмотных принцев и даже осмелился арестовать нескольких его членов по обвинению во взяточничестве. Во внешней политике принца Мабандлы все отчетливее проявлялось понимание того, что его страна граничит не только с расистской ЮАР, но и с народным Мозамбиком. Свазиленд начал развивать отношения с независимыми странами Африки и предоставлять убежище южноафриканским патриотам, бежавшим от преследований расистов. «Страна а-ма-нгване — традиционная африканская монархия, — сказал как-то он. — А коли так, мы свято должны придерживаться традиции оказывать помощь нашим ближним и не забывать, что в ЮАР живет в два раза больше свази, чем в самом нашем королевстве».
На первых порах королева Дзеливе поддерживала своего премьера и шла наперекор воле ликоко, оказывавшего им обоим сопротивление. Наконец дело дошло до открытого скандала. Когда в Мбабане впервые после смерти Собхузы возобновила свою работу сессия парламента, то с его трибуны прозвучала тронная речь Дзеливе, зачитанная одним из министров. В ней превозносилась роль ликоко и расточались комплименты в адрес ЮАР. Одновременно по радио диктор говорил, что в своей тронной речи индловукати выступила за признание руководящей роли премьер-министра над ликоко, обещала принять меры по демократизации общественной жизни и осудила апартеид.
Полицейское расследование, проведенное по поводу этого «разночтения», выявило, что текст речи, составленный Мабандлой и одобренный Дзеливе, был подменен в парламенте принцами, заседающими в ликоко. Однако копию, отправленную на радио, перехватить им не удалось…
Мабандла бросил за решетку еще нескольких принцев крови. Королевская семья была взбешена, большинство членов ликоко, нарушив этикет, среди ночи прибыли в Лозита и там, угрожая вмешательством армии, потребовали от Дзеливе освобождения заключенных и отставки Мабандлы, ставшего в их глазах «коммунистом».
«Госпожа слониха» уступила. Однако, как вскоре выяснилось, сделано это было лишь для того, чтобы, как говорят свази, «попытаться затем разбежаться и сокрушить врага». Понадеявшись на свой традиционный авторитет, она повела дело к тому, чтобы вообще распустить ликоко и править единолично в ожидании вступления на престол Мсвати III.
Но «разбежаться» ей не дали. Ультраконсервативные принцы свергли ее и посадили под домашний арест в Лозита. А в Лобамбе королевой-регентшей провозгласили неискушенную в политических делах 34-летнюю Нтомби, мать кронпринца. Автоматически к ней перешел и титул королевы-матери. Ликоко одобрил эти перемены, но Дзеливе сочла их неконституционными и отказалась передать своей преемнице атрибуты высшей власти, включая королевскую печать, корону из алых перьев и красную палку.
Вскоре выяснилось, что за дворцовым переворотом в Свазиленде стояли именно те принцы, которые выступают за сохранение тесных связей с ЮАР и, несмотря на свою внешнюю приверженность «традиционному образу жизни» а-ма-нгване, имеют увесистые пакеты акций в предприятиях, контролируемых юаровским капиталом. Среди них называли принцев Поликарпа, Ричарда и Мфанасибили, а также получившего из их рук пост премьер-министра Бхекимпи Дламини. «Все эти люди пытаются удержать народ свази на уровне племенной деспотии ради того, чтобы, эксплуатируя соплеменников с помощью расистов, самим сделаться капиталистами, — заявил Э. Зване. — События, происходящие в Лобамбе после отстранения принца Мабандлы, отвратительны, а растущий консерватизм ликоко крайне опасен для будущего страны. Из-за всевластия и произвола ликоко государственный аппарат практически перестал функционировать. Все это играет на руку лишь Южной Африке».
Один заговор в Лобамбе сменял другой, принцы бросали друг друга за решетку, королева через неделю-другую освобождала их по требованию одной из противоборствующих группировок клана Дламини, отправляя в тюрьму других. Дикторы национального телевидения, появляющиеся на экране обнаженными по пояс и с перьями в волосах, все чаще начали сообщать зрителям о таких «новостях», как ритуальные убийства людей, массовые жертвоприношения с участием известных деятелей, и колдовстве в политических целях. Дело дошло до того, что одним из парламентариев был поднят вопрос о создании… профсоюза колдунов.
Выяснилось: к колдунам и ведунам обращались не только безграмотные общинники, надеявшиеся с их помощью излечить свой недуг, наслать порчу на недруга или приворожить любимую девушку. Среди клиентов оккультных деятелей попадались и лица, находившиеся у вершины власти. Поэтому и просьбы их к колдунам были отнюдь не традиционными.
Так, когда в марте 1986 года очередь угодить за решетку дошла до принца Мфанасибили и он предстал перед судом, в качестве одного из главных свидетелей обвинения на процессе выступил некто Эллиот Ндаба. Назвав себя «профессиональным колдуном — мгангой из Южной Африки», он заявил, что принц поручил ему приготовить зелье из «дурманящих ум» трав и мяса зебры, а затем спрятать его перед воротами парламента. По мнению Мфанасибили, подобные действия колдуна должны были помочь ему убедить ликоко в том, что пять его политических противников готовили заговор с целью свержения правительства.
