27 апреля в зону аварии прибыли химические войска во главе с генералом Пикаловым и вертолетные части во главе с генералом Антошкиным. «Светящиеся» обломки таскали буквально руками. Время пребывания в зоне измерялось часами, минутами, а кое-где и секундами. Было условлено, что после получения дозы 25 бэр (биологический эквивалент рентгена) ликвидаторов отправляли домой, а срочнослужащих увольняли из армии. Солдат защищали экраном кустарного изготовления наподобие рыцарских лат. Тело обертывали 3-миллиметровыми свинцовыми листами, на область таза надевали свинцовый бандаж. На ногах — бахилы со свинцовыми стельками, на руках — просвинцованные рукавицы. Голову защищало нечто вроде каски с оргстеклом в районе глаз. Такие «латы» весили не меньше 25 кг. Но на крышах соседних зданий даже в них можно было находиться не более 2 минут. На расчистке крыш работали самые отчаянные добровольцы, более 5 тысяч человек. А всего к опаснейшим работам привлекли более 600 тысяч человек. Во время же самой аварии, по официальным данным, сильно облучились 299 человек, из них двое погибли при взрыве. В больнице скончались 28 человек, остальных после лечения от острой лучевой болезни выписали домой.
После расчистки территории предстояло спрятать 4-й блок под толстым слоем бетона. С южной стороны строители СУ-605 Минсредмаша уложили гигантскую балку «Мамонт»: 40 м длиной и 160 т весом. С запада возвели наклонную стену, как у плотины, с севера — стену ступенчатую, как у египетской пирамиды. Чтобы заполнить конструкцию бетоном, недалеко от ЧАЭС построили три завода, круглосуточно поставлявших раствор. На бетонном остове над разрушенным центральным залом возвели две крыши: одну плоскую из труб, другую «арочную» с 36-метровым пролетом для водоотвода. Проклеили герметиками и листами пластика, чтобы внутрь не проникали дождь и снег. 30 ноября 1986 года объект «Укрытие», именуемый в народе «саркофагом», был наконец готов. В результате отравление атмосферы радиоактивными веществами было остановлено.
Обстановка в саркофаге
Из-за сильного ионизирующего излучения плановые исследования в разрушенном блоке ЧАЭС были начаты только через год после катастрофы. В 1987 году в Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова была организована Комплексная экспедиция, научным отделом которой руководил Александр Боровой. Ей предстояло выяснить, сколько ядерного топлива было выброшено из шахты реактора (изначально там содержалось 190,2 тонны) и сколько еще осталось внутри. В зависимости от этого решения по ликвидации последствий аварии могли быть совершенно разными. Физики предупреждали, что если в шахте реактора сохранилась хотя бы десятая часть графитовой решетки вместе с топливом, то она может взорваться еще раз. 3 мая 1988 года через скважину, пробуренную сквозь бетонную стену саркофага, члены экспедиции заглянули в шахту реактора и ничего там не увидели. Не поверив своим глазам, они прощупали шахту реактора длинным шестом, который тоже не встретил никакого сопротивления. Позже группа разведчиков проникла в подреакторное пространство и выяснила, что вся активная зона была выброшена из шахты. Крыша здания и помещения, примыкающие к центральному залу, оказались разрушены. Картину дополняли огромные куски бетонных балок и плит, висевших на ржавой арматуре или запутавшихся в сплетениях оборванных труб. Они грозили рухнуть в любой момент, похоронив под собой разведчиков. Особенное впечатление производила висящая неизвестно на чем 2 500-тонная громадина крышки реактора с торчащими из нее искореженными трубами пароводяных и технологических каналов. По полевым данным, к концу 1986 года на промплощадке 4-го блока находилось примерно 0,6 т ядерного топлива, за ее пределы вылетело не более 5%. Сейчас в окружающей среде рассредоточено менее 10 т. Под саркофагом лежит 150 т: 120 т— ядерная лава, 30 т — топливная пыль. Еще 30 т, возможно, находятся в центральном зале.
Дозы первомайской демонстрации
Долгое время после аварии страна находилась в неведении относительно ее масштабов и последствий. Но слухи распространялись, и жители Киева о трагедии узнали одними из первых. В городе было, в общем-то, спокойно. Несмотря на угрозу, у киевлян даже появилось новое хобби — периодически проверять радиоактивность своей одежды, а народные умельцы наладили выпуск самодельных дозиметров. Что на самом деле измеряли эти дозиметры, сказать трудно. Правда, они могли довольно точно указать, где радиация выше, а где ниже. Но надо отдать им должное: приборы все же помогли. В частности, автор этой статьи с их помощью очистил свою квартиру от радиоактивной пыли.
Власти же, оказавшись в двусмысленном положении, молчали. С одной стороны, по инструкциям того времени они без особого разрешения не имели права доводить до сведения населения факты аварии и их подробности. С другой — ветер в любой момент мог изменить направление и понести радиоактивные тучи на Киев, жителей которого пришлось бы срочно эвакуировать. А эвакуировать за 1—2 дня трехмиллионный город невозможно. Если начать активную подготовку к эвакуации от радиационной угрозы, то информация о масштабах аварии сразу станет известной населению. И подписки о ее неразглашении, взятые с исполнителей, не помогут. Осознание того, что радиационное облако идет на Киев, вызовет панику с возможными жертвами.
Такое развитие событий было возможным, судя по опыту ядерной аварии, произошедшей в 1979 году в США на АЭС Three Mile Island. Там непосредственно во время катастрофы никто не пострадал, но в панике, охватившей соседний городок при эвакуации, погибли более 10 человек. А что говорить о трехмиллионном Киеве?.. Поэтому власти Украины всерьез задумались, что же им делать.
Дозиметрическая аппаратура Института ядерных исследований АН УССР была постоянно включена и не показывала наличия радиационной опасности вплоть до 10 часов утра 30 апреля. В тот день гамма-спектрометр зафиксировал, что основной составляющей радионуклидов, определявших радиационную обстановку над Киевом, был радиоактивный изотоп иода-131 с периодом полураспада примерно 8 дней.
Эти результаты недвусмысленно говорили: столица попала под радиационный удар ЧАЭС. Пока разбирались, время подошло к обеду, и начальство отпустило сотрудников института по домам для подготовки к празднику международной солидарности трудящихся — 1 Мая. Когда люди выходили из здания, дозиметрические приборы показывали уже 10-кратное превышение над естественным фоном.
На следующий день на Крещатике состоялась первомайская демонстрация сквозь невидимые глазом радиоактивные облака. И как бы испытывая жизнестойкость киевлян, именно во время марша радиация, по рассказам дозиметристов, достигла своей максимальной для города величины — 13 мр/ч. Самое высокое украинское руководство стояло на трибуне, одетое в плащи и шляпы, а мимо с приветствиями шли колонны легкоодетых граждан.
