О'Брайен пересек хребет и попал в новый каньон. Никто из них сюда до сих пер не спускался. А дальше был виден еще один. И в него пока тоже не заглядывали. Они вообще не успели обследовать ни подножья центрального массива, ни отрогов самой дальней гряды, обращенных к пустыне.
Внизу что-то шевельнулось. О'Брайен осторожно поднял бинокль и увидел бабуина, который смотрел на него со злобой и, казалось, что-то возбужденно бормотал. О'Брайен повел биноклем по сторонам. Еще несколько животных с собачьими головами смотрели в его сторону, напуганные появлением человека. Хотя расстояние до обезьян и было слишком велико, О'Брайен понял, что они видят его прекрасно. Он даже помахал им рукой. Животные пришли в страшное возбуждение и, не переставая, ворчали.
О'Брайен устроился поудобнее и долго еще рассматривал обезьян. В свою очередь, и они не оставляли его без внимания, с опаской поглядывая на охотника, но вскоре, по-видимому, успокоились и вновь занялись поиском пищи. Они раскапывали землю под высохшей травой, переворачивали камни. Одна из обезьян вытащила из земли нечто напоминающее морковь.
«Чем же питаются бабуины? — подумал О'Брайен. — Надо спросить у Гриммельмана. Едят ли они дыни? А может, этот похожий на морковку корень тоже съедобен?»
Несколько раз он принимался пересчитывать животных, но они все время передвигались, и О'Брайену пришлось удовольствоваться числом весьма приблизительным: ему показалось, что их не менее двадцати пяти.
Он встал и пошел вдоль хребта по направлению к пику, пытаясь найти более удобное место для спуска. Однако уже через полчаса пришлось отказаться от этого намерения: день уже склонялся к вечеру, а он очень устал. О'Брайен вернулся в свой каньон прежним путем и шел теперь по широкой сухой равнине.
* * *
Гриммельман сидел в тени у входа в пещеру.
— Откуда здесь взялись бабуины? — спросил О'Брайен. Он прошел мимо старика в пещеру и, поставив ружье в нишу, вновь вышел наружу, присел на песок, снял ботинки и вытянул горящие от жары и усталости ноги.
— А как мы попали сюда? — Ты же знаешь — несчастный случай…
— Возможно, так было и с ними, — проговорил Гриммельман. — Скажем прямо, это место мало подходит для бабуинов, запасы пищи тут ограничены. Однако имеются и кое-какие преимущества. Я не думаю, чтобы здесь водились леопарды, самые страшные враги бабуинов. И, может быть, несмотря ни на что, тут вовсе не так уж плохо.
— Чем же они питаются? — поинтересовался О'Брайен.
— Всем чем угодно. И мне кажется, бабуины едят даже то, к чему где-либо в другом месте и не прикоснулись бы.
— Значит, они едят дыни, огурцы и клубни, которые ты показал нам…
— Да, — подтвердил старик. — Все. Они питаются тем же, что и мы, но, кроме того, даже и тем, что несъедобно для нас. Они приспособились к окружающим условиям лучше.
— Черт бы их побрал! — воскликнул О'Брайен. — А ведь мы умнее и сильнее!
— Чем?
— У меня есть ружье, а у них — нет.
— Оно им и не нужно.
— Ну, а теперь понадобится, — загадочно улыбнулся охотник.
— Не понимаю…
— Я перестреляю их, — пояснил О'Брайен. Старик потер подбородок и покачал головой. — Стюрдевант говорил мне, — продолжал О'Брайен, — что мясо их несъедобно.
— Он, должно быть, прав, — согласился Гриммельман. — Я об этом как-то не задумывался. Ведь бабуины так похожи на людей, хотя, конечно, люди едят и обезьянье мясо. Съесть обезьяну? Не знаю. Я, например, не дошел еще до такой степени. Слишком уж все это похоже на людоедство.
— Да нет же, я хочу просто перестрелять их, — сказал О'Брайен. — Если обезьяны питаются тем же, что и мы, следовательно, они — наши соперники. Думаю, что запасов пищи здесь хватит только для нас. Зачем же тогда позволять обезьянам поедать их, если можно этому помешать? — Он посмотрел на собеседника проницательным взглядом. — Я вижу, тебе мой план не по душе.
— Ты прав, — признался Гриммельман.
— Почему?
— Потому что не люблю кровопролития. На моем веку его было более чем достаточно. Через всю мою жизнь тянулись убийства… Я устал от них.
— Но это не убийство, а самозащита, — не уступал О'Брайен.
— Так оправдывается всякое убийство.
— Неужели ты хочешь умереть только из-за того, что бабуины пожрут здесь все?
— Нет, конечно. Я хочу жить. Выжить, а потом спокойно умереть на ферме моего брата. И все же не следует уничтожать невинных животных. Убийство всегда остается убийством.
— Это своего рода война, — упорно не сдавался О'Брайен.
— Нет, я не могу с тобой согласиться, — стоял на своем старик.
О'Брайен поднялся и пошел в пещеру. Гриммельман остался один. Он задумался, наслаждаясь прохладой наступающего вечера.
Со всеми ими творилось что-то неладное. Они испытывали какое-то странное чувство, похожее на голод, на малодушие, на стыд… Каждый из них на своем жизненном пути как бы потерял себя, утратил самое ценное, что было в его личности. И вот теперь рука судьбы забросила их в девственную чистоту времени и пространства, в эту пустыню, в эти темные горы, словно предоставила им шанс вновь обрести самих себя.
Каждого из них привели на борт рокового самолета разные обстоятельства.
В О'Брайене всегда жила неутолимая жажда чего-то еще не найденного, какое-то неясное стремление, которое и заставило его приехать в Африку. Бэйн неглупый человек, но, несмотря на хорошее воспитание, бродяга и пьяница. Стюрдевант замешан в грязные дела южно-африканской компании. Он перевозчик черного товара, негров, продаваемых в рабство на рудники. Молодая миссис Монктон — глубоко одинокий человек, живущий без радости, без любви. И вот здесь, вдали от суетной цивилизации, от пагубных привычек и порочных развлечений каждый из них мог найти то, что безуспешно искал в жизни.
Наступил вечер. Все сидели и ужинали у костра возле пещеры. Грэйс Монктон сварила суп. Она взяла медный котелок Стюрдеванта, наполнила его водой и с одобрения Гриммельмана добавила туда все, что они сумели найти днем и хоть в какой-то степени могло пойти в пищу. Сначала гладкий маслянистый корешок, который старик сначала попробовал сам, потом — семена травы и увядший огурец. Когда суп прокипел и остыл, оказалось, что он все же вкуснее, чем просто теплая вода. Поев дынь, все по очереди глотали жиденький суп из котелка.
О'Брайен рассказывал о бабуинах и о своем намерении перестрелять их. Все остальные внимательно слушали.
— Что бы ты ни затевал, ничего не выйдет, — заметил Гриммельман, — тебе не удастся причинить им сколько-нибудь ощутимого вреда.
— Почему же? — удивился О'Брайен. Старик улыбался, и ото разозлило охотника.
