Мое внимание привлекла вдруг большая иссиня-черная птица, вертевшаяся среди ветвей, на которых, подобно летучим мышам, висели большие желтые бабочки. Едва я успела взять в руки фотоаппарат, как сразу же налетела, громко трепыхая крыльями, стая перелетных голубей, и мои бабочки взмыли, словно сверкающее облако. У голубей очень красивое оперение: подгрудок почти белый, несколько ниже его — ярко-красные пятна, подбрюшина зеленоватая, спинка ярко-зеленая, на крыльях — две коричневые полосы; такого же цвета кончики маховых перьев и хвост. У этих птиц довольно странный нрав: целыми стаями они перелетают с острова Марамасике на Улаву, а через несколько часов возвращаются обратно, совершая порой такого рода перелеты по три раза в день. Мне захотелось сфотографировать этих птиц. Я поставила телеобъектив на фотоаппарат, заряженный цветной пленкой, и тихонько, огибая папоротники, приблизилась к ветвистому дереву, на котором уселись голуби.
Вдруг почти у самых моих ног оказалась большая черная змея. Мне было известно, что на Улаве нет ядовитых пресмыкающихся, однако неожиданное появление змеи так меня испугало, что я громко вскрикнула и отшатнулась. Голуби, конечно, улетели, а я так запуталась в колючках, что не могла из лих выбраться. Выдираясь из густых зарослей, я заметила в нескольких шагах перед собой высокий помост на жердях, а на нем — какой-то большой сверток, уложенный на двух палках и крепко привязанный к ним ротанговой тетивой.
Эта находка меня чрезвычайно заинтересовала, но я не могла подойти к свертку, так как при каждом движении терны ранили мне ноги и вонзались в руки. Услышав мой крик, прибежали Анджей и Халуторо с топорами в руках и, срубив тернистые кусты, освободили меня из плена. Пока они это делали, несколько сот колючек длиной с палец успели глубоко вонзиться в мое тело. Когда я вытерла, наконец, кровь и вынула колючки, то показала Анджею помост со свертком. Заинтересованный, он уже собрался подойти, но тут его удержал испуганный крик Халуторо:
— Мистер, вы не идти туда… это могила один великий человек! Вы туда не ходить!
Хотя нам обоим очень хотелось поближе познакомиться с таким своеобразным способом погребения умерших, мы тем не менее уняли свое любопытство, не желая оскорблять чувств нашего водителя. Я только сделала несколько снимков, могущих наглядно подтвердить, как аборигены обходят строгие приказы властей протектората.
Остаток пути мы проделали без особых приключений. Халуторо пояснил нам, что в этой лесной гробнице покоятся останки очень богатого островитянина, который пожелал сохранить свой череп и кости в качестве реликвий, что будет сделано, как только тело совсем истлеет. Закончив рассказ, он замолк, а когда мы стали его расспрашивать, нехотя процедил несколько слов, что казалось довольно странным для столь словоохотливого человека.
Было уже далеко за полдень, когда с восточной стороны до нас докатился приглушенный шум моря, свидетельствовавший о том, что берег близок. Вскоре мы очутились в засохшем лесу с потрескавшимися деревьями, расположенном вокруг сгоревшей деревушки и заросших сорняками огородов. Навевавшие грусть обгоревшие стволы деревьев и испепеленные хижины — следы опустошительной войны, которая когда-то пронеслась над этим тихим, далеким островком. Говорят, что на Улаве есть еще такие же сгоревшие или опустевшие поселения, жители которых или погибли от снарядов корабельных орудий и авиабомб, или успели спастись бегством в горы. Так аборигены Соломоновых островов познакомились с цивилизацией.
Наконец наш грузовик вновь оказался среди плантаций кокосовых пальм и других полезных деревьев, затем проехал мимо огородов и въехал в селение, встретившее пас громким лаем собак, визгом убегавших из-под колес свиней, а также криками сбежавшихся навстречу совершенно обнаженных детей. Едва я успела стушить на землю, как очутилась в объятиях отца, который выбежал из палатки и приветствовал меня, словно я возвратилась к нему после по меньшей мере целого года разлуки.
Пользуясь вечерним бризом, я пишу тебе это письмо, так как Халуторо возвращается рано утром в Моли, а мне хотелось бы, чтобы он захватил почту, которая, быть может, попадет на самолет, вылетающий из Хониары.
Крепко обнимаю и целую тебя.
Твоя Аня
4
Соломоновы острова, остров Улава, селение О’у
Моя дорогая Ева!
Итак, я уже две недели в О’у! Это небольшое селение, прильнувшее, словно ласточкино гнездо, к миниатюрному песчаному заливчику, в который в тихую погоду могут заходить довольно большие лодки. О’у переживало бурные времена. Неоднократно здесь свирепствовали эпидемии, косившие местное население, несколько раз оно сгорало дотла, а во время последней войны было совершенно уничтожено и сровнено с землей, причем его уцелевшие жители с трудом спаслись, убежав в горные леса. Однако на всем восточном побережье острова есть только три или четыре удобных места для высадки, поэтому оставшиеся в живых люди вернулись в сгоревшее селение и начали вновь отстраивать его, вступать в браки и рожать детей. Поселок оживился и сейчас насчитывает уже около шестидесяти жителей.
На месте сгоревших плантаций посажены кокосовые, арековые и саговые пальмы, новые рощи канарских орехов нгали, манговые и многие другие деревья. Женщины посадили на своих огородах ямс, таро, бананы, дынное дерево, бобы и разные овощи.
Большинство жителей О’у — меланезийцы, хотя среди них есть несколько человек с примесью полинезийской крови, что легко узнать то более светлому, золотистому цвету кожи и тонким чертам лица. Живут здесь все безмятежно, в соответствии со старыми обычаями и верованиями, не преследуемые миссионерами или купцами. Один или два раза в год на рейде перед заливом появляется китайское судно. Местные жители доставляют на его борт копру, трепангов и лангуст, получая взамен железные орудия или снизки разноцветных раковин для украшений. Этим исчерпывается весь контакт с цивилизацией, так как даже налоги их вождь уплачивает сам, отправляясь для этого в Лопе, небольшую гавань на восточном побережье, куда раз в год на моторной лодке прибывает сборщик налогов.
Хижины здесь разбросаны среди деревьев, и только близ небольшой площади, откуда виден залив, стоит дом вождя, а рядом с ним — клубный дом для пожилых одиноких мужчин и молодых холостяков. Наши палатки расположены несколько в стороне, но отсюда открывается вид на море; с помощью бинокля я в состоянии даже заглянуть внутрь дома ритуальных лодок. Я уже писала тебе, что согласно местному обычаю женщинам вход туда строго запрещен.
