издалека. Он кажется многоярусным, потому что стоит на холмах. Улицы террасами спускаются с холмов. Красные кирпичные дома с острыми крышами вызывают ощущение чего-то фантастического, непостижимого и торжественного.
При въезде в Бхадгаон нельзя не обратить внимание на большой пруд Сидхи покхари, в котором, по поверью, обитают две волшебные змеи. Не знаю, как насчет волшебных, но обычные змеи в Долине водятся. И встреча с ними не сулит ничего хорошего. Тем не менее их культ в Долине Катманду достаточно развит. «Змеиная» орнаменталистика широко используется в храмовых сооружениях, которых в Бхактапуре, как я уже говорила, довольно много. Во всей же Долине Катманду насчитывается примерно две тысячи четыреста культовых сооружений, многие из которых поистине бесценны. К таким сокровищам принадлежат и здания Дворцовой площади Бхактапура.
Окно городского дома. Резьба по дереву.
На ней кроме нескольких пагод и шикхар слева от въезда в главные ворота стоит дарбар (дворец) Бхадгаона, прозванный «пятидесятипятиоконным», и примыкающие к нему Золотые ворота. Все те же загнутые углы крыш, замысловатые фигуры божеств, резные подкосы под крышей дворца, ажурные деревянные окна, составившие ему славу и давшие название…
Конечно, все это надо видеть самому — описать невозможно. Недаром один западный исследователь сказал, что если бы в Непале не было ничего достойного внимания, а лишь одна Дворцовая площадь в Бхактапуре, то ради нее одной, чтобы только увидеть это чудо, стоит претерпеть все тяготы путешествия…
Но в Бхактапуре вас поражает не только Дворцовая площадь. Нельзя не восхищаться пятиярусной пагодой Ньятапола, удивительно пропорциональным сооружением с высокой лестницей, которую охраняют парные изваяния великанов, слонов, львов, грифонов и богов.
Невозможно пройти мимо вырезанного из дерева окна одного средневекового здания. Это филигранная работа. Словно сплетенное кружево, распущенный хвост павлина веером расходится от изящной выпуклой фигурки царь-птицы, помещенной в центре окна.
И Дворцовая площадь, и пагода Ньятапола, и «павлинье окно» — все это традиционные достопримечательности, которые обязательно показывают туристам. Но каждый находит здесь свое чудо, не обязательно входящее в список непременных туристических «объектов».
Я часто бывала в Бхактапуре, и всегда мне казалось, что я словно попадала в непальское средневековье: несмотря на всю типичность и похожесть на Катманду и Лалитпур, этот город удивительно своеобразен. Может быть, потому, что в нем нет ни новых районов, ни современных коттеджей, ни монументальных дворцов эпохи Рана. Весь он — как бы увеличенные во много раз уголки старого Катманду. Здесь мало улиц, по которым может проехать машина. Извилистые, они то резко поднимаются на холм, то круто опускаются вниз, то выходят на небольшие площади, где на циновках сушат зерна кукурузы, фасоль, перец… Часто улочки упираются в глухую стену, образуя тупик. Дворики неварских домов темные. Во многих из них стоят небольшие чайтьи [14], посвященные тому божеству, которому поклоняются обитатели данного дома.
Как выглядит неварский дом внутри, я впервые увидела именно в Бхактапуре, куда приехала вместе с группой студентов из Трибхуванского университета. После того как мы осмотрели музей и храмы Дворцовой площади, нам разрешили самим прогуляться по городу. Долго бродили мы вдвоем с Шерпой по извилистым улочкам Бхактапура и все никак не могли выбраться из их лабиринта к месту сбора нашей группы. Шерпа — это тхар («фамилия») студента. Он принадлежит к той народности северо-восточного Непала, которая прославилась своими ставшими теперь уже легендарными горовосходителями. Подобно маленькому Кирату, который настаивал, чтобы его называли только так, Шерпа просил обращаться к нему просто Шерпа. Но друзья-студенты, будучи людьми вежливыми, говорили ему Шерпа-джи. Эта маленькая частица «джи» — свидетельство уважительного отношения к собеседнику.
Шерпа-джи, хотя родился и вырос в глухой высокогорной деревушке, кажется настоящим горожанином. На нем всегда строгие европейские костюмы, и даже в самый знойный и влажный полдень его рубашка сверкает белизной, а воротничок наглухо застегнут. Он спокоен, изящно медлителен в движениях и корректен.
Блуждая по бесчисленным узеньким улочкам города, мы поняли, что местные жители ничем не могут помочь нам. Ведь те редкие старики, что сидели у порогов своих домов, как выяснилось, не говорили на языке непали, а мы с Шерпой не умели объясниться по-неварски.
Вообще-то многие жители Непала знают по меньшей мере два языка — родной и непали, который в этой этнически пестрой стране, став государственным, является средством межнационального общения.
Но выяснилось, что в Бхактапуре, четвертом по величине городе Непала, расположенном менее чем в полутора десятках километров от столицы, есть кварталы, где время словно остановилось, а люди все еще живут в эпохе Бхупатиндры Маллы, того правителя Бхактапура, который в XVIII в. приказал соорудить себе памятник, лицом обращенный к дарбару с пятьюдесятью пятью окнами. Здесь, в старых кварталах города, невары живут в замкнутом мире, погруженные в свои хозяйственные заботы, живут неторопливой, размеренной жизнью.
Круг общения у них довольно узкий. Иногда он ограничивается деловыми, торговыми отношениями и семьей. У неваров до сих пор существуют так называемые большие семьи, когда дети, обзаведясь собственной семьей, не отделяются, а остаются в доме родителей. Таким образом, под одной крышей оказываются вместе три, а то и четыре поколения. В такой семье здравствующие старики-родители — как бы основа, ствол «дерева», а каждая новая супружеская пара — его ветвь. Подросшие сыновья этой «ветви» приводят в дом молодых жен и получают в свое пользование какую-то часть жилища. «Дерево» бурно разрастается, охватывая своими «ветвями» не только основной родовой дом, но и прилегающие к нему пристройки, порой занимая весь квартал. Такая ситуация в целом характерна для всех неваров. Однако в настоящее время некоторые молодые неварские семьи пытаются селиться отдельно от родителей.
Такие резные орнаменты на окнах типичны для неварских городов
Пока мы выбирались из лабиринта узеньких улочек Бхактапура, стал накрапывать дождь. Шерпа-джи предупредительно раскрыл надо мной свой огромный черный зонт. Мы сильно устали, выбились из сил и не на шутку встревожились, боясь опоздать к автобусу. Вдруг чей-то голос сверху окликнул нас. И мы увидели в окне улыбающееся лицо Минакши, студентки нашего университета. Она махала нам рукой, приглашая зайти в дом.
Все еще ничего не понимая, мы с Шерпой-джи открыли низкую деревянную дверь пятиэтажного дома и вошли. При этом я задела лбом притолоку.
За дверью нас уже ждала Минакши.
— Как вы сюда попали, Минакши? А как же автобус? — спросили мы с Шерпой почти в один голос.
Высокая, худенькая, чуть-чуть сутулящаяся девушка с нежным лицом и немного грустными
