Потом несколько лет экспедиции в этот район Непала не предпринимались.
В 1973 году в послемуссонный период университет Риккио (Япония) организовал на Кангбахен экспедицию, опекаемую влиятельной токийской газетой «Майнити Симбун». Японцы с помощью раздвижных лестниц и приспособлений для подъема грузов преодолели технические трудности на пути к перевалу. Затем они разбили лагерь выше ледовой башни, на краю горной террасы (6550 метров). Но, увы, внезапное ухудшение погоды вынудило восходителей покинуть полностью оборудованный лагерь и отступить. Альпинисты еще дважды пытались добраться до лагеря, но им помешали сплошные снегопады, заставившие альпинистов отказаться от дальнейших попыток[3].
Одновременно с Польским Горным клубом разрешения на штурм Кангбахена в 1974 году добивались югославы[4] и немцы (из ФРГ), а в последующие годы — австрийцы и японцы. Однако разрешение на штурм в домуссонный период 1974 года выдали полякам: это должна была быть первая польская экспедиция в Непальские Гималаи.
Три года спустя после польской экспедиции Канченджанга вторично (после двадцатидвухлетнего перерыва) явилась целью гималайской экспедиции. Ее снарядила Индия, которой ныне принадлежит Сикким. Экспедиция достигла вершины новым путем, пройдя от ледника Зему по восточному ребру[5].
Вслед за Индией правительство Непала в конце 1977 года приняло решение «открыть» Канченджангу для гималайских экспедиций. Разрешение на штурм самой значительной из боковых вершин Канченджанги — непокоренной и никогда до той поры не штурмовавшейся Южной Канченджанги (8490 метров) получил три года добивавшийся этого Польский Горный клуб[6].
Утром все выглядело совершенно иначе.
Зной заливал горы, малярийную долину Тамура, поросшие зеленью склоны холмов, скрытые среди растительности деревянные строения. С голубого, без донного неба нещадно палило солнце. Царила звенящая, невыносимая тишина.
Мы наклоняли головы, защищенные козырьками рекламных фиатовских шапочек, пот заливал глаза, катился по лбу, по шее, лямки рюкзаков врезались в плечи. Наша группа растянулась на подходе. Сзади исчезли из виду Шимек и Збышек Сташишин. Вальдек и Юзек несколько поотстали — фотографировались. А гора все дыбилась перед нами. Вперед вырвались только Сонам и Джепа, я едва поспевал за ними.
Позже, когда мы добрались до первых лачуг Тапледжунга, помрачнело, налетел порывистый ветер. Я знал, что и сегодня будет дождь, как это было вчера и позавчера.
Теперь свинцовое небо извергало целые потоки воды. Холодные капли пробивали анорак — капроновую куртку с капюшоном, надеваемую через голову, — и растекались по всему телу. По склону скатывались ручейки бурой, мутной воды. Я дрожал от холода, ноги и руки покрылись гусиной кожей. Пытаясь согреться, я прибавил шагу.
«Sahb, it is will be better return to Taplejung! (Саиб, было бы лучше возвратиться в Тапледжунг!)» — долетел до меня едва различимый отрывистый голос Джепы.
— Нет, Джепа, надо добраться до аэродрома, до наших ребят!
Залитый дождем Тапледжунг остался под нами, внизу, друзей я потерял из виду уже несколько часов назад.
Но где-то там, несколькими сотнями метров выше, на вершине холма, скрытой пеленой дождя, находится желанный аэродром, а там — друзья и экспедиционный багаж.
— Серебристая птица приземлилась здесь несколько дней назад, — говорил мне позавчера непалец из Гордзы, деревни по другую сторону Тамура.
Значит, нас ждут. И наконец-то начнется караванный путь к долине Рамтанг, к подножию Кангбахена. Снова мы будем вместе.
Какое сегодня число? 4 апреля. Месяц со дня отъезда из Польши. Сейчас перед нами только море холмов, покрытых зелеными пятнами рисовых полей и кустов, а там, дальше, — заснеженные, желанные Гималаи.
Думал ли я, что мечты сбудутся так быстро? Ведь увлечение горами началось совсем недавно. Первые восхождения с Весеком, знакомство с Вальдеком, совместные планы, экспедиция на Памир с Польским Горным клубом, и вдруг это неожиданное, поразившее всех разрешение правительства Непала.
«Permission for conquering the peak Kangbachen in the before monsoon period 1974 (Разрешается взойти на вершину Кангбахена в период до начала муссонов 1974 года)», — гласила телеграмма, полученная, клубом 16 апреля 1973 года. Мы прекрасно понимали, что самое удобное время для штурма вершины в районе Канченджанги — это домуссонная пора — с марта по май. Уже в начале апреля начинались первые муссонные дожди. Если мы хотим успеть, надо действовать быстро и энергично. Такой случай едва ли повторится. Чтобы багаж экспедиции был в Непале в конце февраля, следовало отправить его пароходом из Польши не позже декабря. На подготовку оставалось около семи месяцев. А нам приходилось начинать с нуля…
Самое главное было получить необходимые фонды на покупку снаряжения и съестных припасов и на оплату дорожных расходов, а также на покрытие немалых валютных издержек — наем и страховку шерпов, оплату каравана носильщиков. Этим занялось руководство клуба и созданный им оргкомитет, который возглавил сам председатель клуба.
Руководителю экспедиции Петру Млотецкому и тем, кто были отобраны в качестве ее участников, нужно было уладить тысячу дел: получить снаряжение и продукты, подготовить транспорт, изучить топографию района, разработать тактику операции. Редкостный случай — согласие Непала на покорение одной из высочайших девственных вершин Гималаев — вдохновлял нас в ходе длительной подготовки, заставлял переламывать себя в самые критические минуты.
К декабрю мы уже порядком вымотались, зато были почти в полной готовности. 5 декабря мы провожали в Варшаве грузовик, отвозивший в Гданьский порт 257 контейнеров, а в них — несколько тонн багажа — плоды нашей интенсивной подготовительной работы.
Вот тут-то и началась настоящая нервотрепка. Корабль, на котором наш багаж должен был следовать в Калькутту, не вышел в рейс по расписанию, более того, он вовсе выпал из графика. В волнении мы прождали весь декабрь, но рейс следующего судна все откладывался. Охваченные тревогой, мы разрабатывали аварийные варианты. Пытались взаимообразно получить большой грузовик прямо на заводе, потом нанять машину в ПКС (Государственная автотранспортная связь), выхлопотать дополнительные средства, чтобы оплатить доставку грузов самолетом. Увы, из всего этого ничего не вышло. Наконец, когда уже казалось, что экспедиция окончательно сорвется, пришла долгожданная весть: 28 января теплоход «Ленино» с нашим багажом отправляется рейсом до Калькутты. Вместе с грузом отбыли Марек Рогальский и Юзек Ольшевский.
