Боцман, подшкипер с матросами и другими членами экипажа, включая машинную команду и научную группу, распределялись по мачтам и имели постоянные обязанности.
Морской экипаж шхуны состоял из 26 человек: капитан, три помощника капитана, старший механик, 2-й и 3-й механики, электромеханик, радист, доктор, боцман, подшкипер, шесть матросов, три моториста, токарь, повар, пекарь, буфетчица и дневальная.
В научной группе числилось девять человек.
Конечно, работа с парусами на шхуне заметно отличалась от работы с парусами на яле или яхте: и размеры, и количество парусов было другое. Поэтому, как сказал капитан, первая тренировочная постановка парусов в спокойную погоду, единожды и на все время долгого плавания расставила всех по своим местам, и во время последующих авралов каждый четко знал свое место и обязанности. Учитывая малочисленность экипажа шхуны, в авралах принимали участие все члены экипажа, за исключением двух женщин: буфетчицы, обслуживающей в кают-компании командный состав, и дневальной, работающей в столовой и обслуживающей рядовой состав.
При аврале основная ударная группа закреплялась на баке – носовой части судна, на фок-мачте, которая перегружена парусами, и бушприте с передними парусами: три кливера и стаксель. Бушприт – это грубо говоря, бревно, выступающее в носовой части судна с закрепленными на нем косыми парусами. Если длина всей шхуны всего сорок четыре метра, то длина бушприта – двенадцать метров, и матросам приходилось в любой шторм пробираться к ноку (конечной части) бушприта, чтобы поставить или убрать паруса.
Не стоит и говорить, что эта работа не для слабонервных. Работа на бушприте является самой опасной, поэтому постановка парусов здесь осуществлялась под руководством и участии боцмана. Во время шторма бушприт целиком уходил под набегавшие на шхуну волны, и чтобы матросов не смыло и не унесло в море, они обязательно страховались монтажными поясами с цепью и карабином, который цеплялся к боковым штагам бушприта. В целях обеспечения безопасной работы матросов (и на всякий случай!) под бушпритом крепилась страховочная сетка, и если матрос во время шторма срывался от удара волн или сильной качки, то он попадал в эту сетку. Экстрима, от которого захватывало дух, в этой работе хватало, и на первых порах матросы частенько оказывались в этой сетке. Это было как раз то, о чем мечтали курсанты, когда оформлялись на эту шхуну. Со временем они приобрели опыт, все реже оказывались в сетке, и романтика, о которой они бредили, сидя на лекциях в училище, уступила место ставшей для курсантов обычной работе.
Когда все паруса были установлены, двигатель остановили, и шхуна слегка наклонившись под ветром на один борт, весело «побежала» по довольно спокойной морской поверхности. Боцман распределил матросов по вахтам и свободным разрешил отдыхать.
Вся палубная команда размещалась в двух крошечных каютах на баке (носовой части шхуны) с небольшим люком в потолке, в который едва проникал свет. В каждой каюте было по две двухъярусные койки, маленький столик и небольшие рундуки для хранения личных вещей.
Курсанты уже не раз проходили практику на больших теплоходах, привыкли к определенному комфорту и маленькие каюты шхуны их смутили. Однако боцман «успокоил» их, заметив, что прохлаждаться в каютах им не придется, так как большую часть времени они будут работать с парусами или чинить такелаж.
Солнце постепенно клонилось к закату, судовые работы закончились, можно было принять душ, сменить рабочую одежду и приготовиться к ужину. И здесь курсантов тоже ждал сюрприз: душевая кабинка была настолько мала, что в ней едва помещался один человек. И они еще раз услышали «успокоительные» слова боцмана о том, что в связи с малыми емкостями для пресной воды на дальних переходах душ вообще работать не будет.
Прием пищи на всех морских судах производится в строго определенное время: завтрак в 08–00, обед в 12–00, ужин в 17–00 и вечерний чай в 20–00. Обычно комсостав принимает пищу в кают-компании, а команда в столовой, но в связи с отсутствием достаточного места на шхуне, кают-компания и столовая находились в одном помещении: сначала там принимали пищу комсостав и ученые, а во вторую смену остальная команда. Особенностью морского питания было то, что на обед и ужин обязательно подавали первое блюдо: на обед – борщ, а на ужин – суп. Снабжение на судах морского флота, а, следовательно, и питание были всегда на высоком уровне, а при заходах в иностранные порты разрешалось дополнительно закупать необходимые продукты, овощи, фрукты и соки, так что моряки на питание не жаловались.
После ужина все разбрелись по каютам, а курсанты вышли на палубу полюбоваться заходом солнца и летящей на всех парусах шхуной. Для команды и членов научной экспедиции дальнее океанское плавание было обычной работой, а курсантов влекла романтика дальних путешествий на необычном парусном судне. Они не задумывались, что их ожидает, а просто наслаждались красотой шхуны, паруса которой в лучах заходящего солнца приняли розоватый оттенок, перед глазами сразу возник корабль с алыми парусами из рассказов Грина и они почувствовали себя участниками событий тех романтических времен.
А шхуна с наполненными ветром парусами была действительно красива. Конечно, было бы лучше наблюдать ее со стороны, когда она, как лебедь, слегка склонившись на бок и выставив впереди тонкую шею-бушприт с установленными на нем белыми парусами, плавно и неслышно скользит по морской глади.
Солнце медленно опускалось к горизонту, розовые паруса стали темнеть, и когда солнце опустилось в скрывавшееся за горизонтом море, сразу наступила темнота и паруса стали зловеще-черными, напомнив курсантам паруса пиратов-флибустьеров, высматривающих в ночной темноте очередную добычу.
– Ну, что, налюбовались красотой? – курсанты оглянулись на голос и увидели незаметно подошедшего к ним боцмана. – Такие моменты у вас будут редко. В основном вас ожидает штормовая погода или, в крайнем случае, сильные ветры, и хорошо, если попутные, – «обрадовал» он романтически настроенных курсантов.
– Нам приходилось встречаться со штормами и в южных широтах и на севере, – заметил один из курсантов Виктор, чтобы показать боцману, что они не новички на флоте.
– Вы бывали на больших океанских судах, а эта шхуна ведет себя во время шторма совсем по-другому. Ее длина меньше длины волны, и во время шторма, когда все паруса убраны, она теряет управление и ее бросает на волнах, как щепку. Чтобы во время шторма удержать шхуну против волны, приходится запускать двигатель. Но и он долго работать не может из-за ограниченного запаса топлива, которое надо экономить для захода в порт. Так что скоро ваша романтика после первого же шторма развеется, как вон тот дымок, – боцман показал на видневшуюся далеко на горизонте тучку.
