— Все это нам откроет и Камчатка! — заявил он. — Там хватит мерзлоты на многие века.
— Те-мень! — пропел Басков, распахнув грудь, словно он варяжский гость. — Это же Тура с Тоболом, Иртыш с Обью, это ведь Северная Сосьва с Березово. А Березово — это вам не князь Меншиков, а — березовский газ! — Он искоса посмотрел на нас, усмехнулся и добавил: — Ни черта никто не знает, какого он происхождения, этот газ. На палеозойском фундаменте… удивительно! Просто ничтожно маломощный пласт-коллектор. Ну, а жарит как! Вопрос — откудова газ?.. Молчите? Потому что завидно — вам уж не разгадать.
Он помолчал, скушно зевнул и приподнялся.
— Нет, не вам! Валите на Камчатку! Валите! Станете там «мальчишками» у академиков и геологических мадам. Спальники им будете проветривать. Ах, как хорошо! Ах, как распрекрасно!
— Зато — Камчатка! — не сдаемся, стоим твердо.
— В Тюмени вы — первопроходцы! Вы там — Дежневы, Атласовы! Пржевальские! Вы — короли!.. Вот пижоны! Предлагаю им королевские должности, короны раздаю, а они… они в шуты гороховые на Камчатку. В пажи… шлейфики таскать! — презрительно фыркнул Басков.
— Ну-ну! — сдвинулись мы вокруг него.
— Что отличает умного парня? — взвился вдруг Басков. — То, что он дерзок, лезет в незнаемое. Он отличается от ординарного тем, что пред-вос-хи-щает! Да! Жизнь свою сам себе создает! Понял?
— Но Березово — один-единственный фонтанчик! Да и то «дикая кошка», аварийный выброс.
Нам уже читали лекцию о всяческих парадоксах и хохмах в геологической практике. Картавый доцент, язвительно ухмыляясь, долго распространялся о том, что нельзя бурить, нельзя врезать штольню и проходить шахту, нарушая завет инструкций и распоряжений вышестоящей администрации. «Вот и в Березове! — поднял птичью лапку доцент. — Поставил геолог скважину не там, где ему приказали, она и зарычала. Что теперь с этим газом делать, никто не знает!»
— Так березовская скважина «дикая»? Не ждали? Или не знали? Ну? — напирали на Баскова.
Вот тут-то он и заторопился, зашумел, хватанул из кружки горячего чаю, обжегся, заговорил о нашей непробиваемой тупости, инертности, загремел об Иртыше и Оби, что согревают ту землю, о тайге, где жирует всяческое зверье, а сама-то Обь кишит рыбой, будто не река это, а рыбный рынок.
— Ты видел нельму? Нет! Ты пробовал муксуна?
Мы не знали ни нельмы, ни муксуна.
— Там щурят на петлю ловят из проволоки, ты же рыбак, — схватил меня Басков за плечи.
— Рыбак, а не рыбовод! Геолог я и еду на Камчатку.
— Там, на Оби, еще ничего не тронуто! — Басков уже так кричал, что в комнату начали заглядывать — не драка ли? — Там еще ничего не открыто. Там народы из патриархата шагнули в наш век. Там может оказаться и Золотая Баба, — он снова обратился ко мне.
— У него своя железная девчонка, — влез Иван и подмигнул.
— Нам нужна Камчатка! — отчеканил Витька. — И Женьке. И мне. И Петру… тому же Ивану. Мы болеем ей, заразились и болеем. Через полмесяца мы там будем, понял? И не гуди! Ты уже второй год ребят сманиваешь, вербовщик. А что они привезли?
— Я вербовщик?! — он прищурил глаза и уставился на Витьку. — Сейчас врежу тебе между глаз, и поймешь заодно, как хамить!
— Ры-ба там, а? Медведи… ка-за-ки… зо-лотые бабы!.. Ну и что? Экзотикой — вот ты чем заманиваешь. Камчатка — это же лаборатория… на глазах, как в пробирке, рождаются минералы и горные породы. А ты? Ты предлагаешь какую-то Тюмень, ха! Это же просто смешно, и разговор у нас пустой…
— Смешно? — растерялся Басков.
— Смешно и нелепо, а главное, несовместимо — сейсмически активная Камчатка, где все живьем и взаправду… и плоская, как блин, дряблая и дохлая Западная Сибирь. Вся твоя Тюмень — сплошная пустота, мерзлота, а сверху — прокисшее болото. Кого там искать? Вместо куска мяса дохлятиной заманиваешь!..
— Западная Сибирь — дохлятина? — прошипел Басков. Это настолько оскорбило его, что ему стало бесконечно скучно, ему стало противно среди нас, словно он попал в карантин. Устало, слабея на глазах, Басков присел на стул, тот по-щенячьи пискнул, тогда он бросил свое тело на койку, и та почему-то выдержала. Глаза его округлились, льдисто заголубели. — Извинись немедленно! — потребовал он. — Извинись, или я из тебя Квазимодо сделаю…
Витька фыркнул, Басков поднялся и вышел.
— Не надо так! — Иван поправил расплющенную постель и сложил конспекты стопкой. — У него ведь тоже мечта, и ему охота воплотить ее. Но вот зачем мы ему нужны — вот вопрос? Зачем мы ему нужны?!
Через четверть часа Басков вернулся. Улыбающийся, бодрый, уселся за стол как ни в чем не бывало.
— Так что же, едем? — вновь вцепился он. — Вы заставляете себя долго уговаривать, можете остаться в старых девах. С чего это? Или на вас декана с цепи спустить, а?
Басков принялся угрожать, а это у него всегда получалось. Он приподнимался, разводил руками, резко взмахивал. Он пришептывал и шепелявил, будто у него тяжелел язык, на миг останавливался, и в голосе нарождалась гроза, и рокотала она, и казалось, что он сейчас изорвется, заклубится шаровой молнией и рассыплется неземным огнем.
— Это пижонство, — вопил Басков, — убегать от настоящей работы на край света!
Он долго и громко бил в бубен, шаманил над нами, таранил, и постепенно в монолите нашего упорства стали появляться первые трещинки. Басков тотчас же принялся расширять их.
— Это нечеловечески огромная страна, затерянный мир, — у него хитровато блеснули глаза, — не исключено, что в недоступных местах еще обретаются мамонты. Не смейся, Женька. Полчеловека на квадратный километр, жиже, чем в Сахаре.
— Ну хорошо, — начал я. — Но почему, Николай, именно мы тебе нужны?
— Во-первых, — Басков невозмутимо загибал пальцы, — я набираю в свою партию земляков, точнее, лично мною узнанных парней, в которых уверен, как в самом себе, — он взглянул на Витьку, но тот не захотел оценить слишком откровенной лести. — Во-вторых, здесь, в Саратове, почти никто еще не узрел в Тюмени будущего, а мне бы очень хотелось видеть вас первопроходцами… Геолог должен смотреть не только в глубь земли, но и на годы вперед. До Тюмени еще никто не добрался…
— Крестовый поход или набег? — поинтересовался Витька.
— Там — простор, а лишь на просторе, где никто тебя не затирает, можно создать себе биографию. Нужна тебе биография? — обратился он к Витьке.
— Разумеется. Только биография геолога, а не флибустьера, — отрезал Витька.
— В-третьих, — не обращая внимания на Витьку, продолжал Николай, — мы проникаем в низовья Оби, в те места, где хлюпики в обморок падают. И пойдем мы на конях, вьюком и гужом; ну а вы парни деревенские, знаете, как со скотиной обращаться.
