Картина всеобщего бедствия и породила у Джеймса Плейфейра дерзкую идею.
— Я отправлюсь за хлопком, — сказал он, — и привезу его во что бы то ни стало. У меня есть план.
Как и его дядя, он ведь был коммерсантом.
— Ну-ну, поживем — увидим, Джеймс.
— Все очень просто. Мы построим корабль с высокой скоростью и большой вместимостью.
— Вполне возможно.
— Загрузим его военным снаряжением, одеждой и продуктами.
— Это у нас найдется.
— Я сам пойду капитаном, и можно будет не опасаться, что меня догонит какой-нибудь корабль федерального флота. Мы прорвем блокаду южных портов…
— Понятно, — кивнул дядя. — Ты выгодно продашь груз конфедератам, они в нем очень нуждаются.
— И вернусь обратно, нагрузив корабль хлопком…
— Который отдадут тебе просто даром.
— Совершенно верно, дядя Винсент. Как вам это нравится?
— Неплохо. Но сможешь ли ты прорваться?
— Конечно, если только у меня будет корабль.
— Тебе изготовят его в самый короткий срок. А как с экипажем?
— О, я найду людей. Мне не надо много народу. Возьму только тех, без кого невозможно обойтись, управляя судном, и все. Надеюсь, воевать с федералистами не придется: мы постараемся избежать с ними встречи.
— У вас это должно получиться, — заключил дядя Винсент. — А теперь, Джеймс, скажи мне, в какой части Америки ты думаешь высадиться?
— Несколько кораблей, дядя, уже прорывали блокаду Нового Орлеана, Уилмингтона и Саванны. А я хочу пройти напрямик к Чарлстону. Ни одно английское судно, кроме «Бермуд», еще не пользовалось этим маршрутом. Мы последуем его курсом, а раз у корабля будет небольшая осадка, федералисты не смогут нас догнать.
— Главное, — задумался дядя Винсент, — Чарлстон просто задыхается от хлопка. Его там даже сжигают.
— Кроме того, город на осадном положении, — подхватил Джеймс. — У войск Борегара [11] запасы на исходе. Мой груз оценят на вес золота.
— Отлично, племянник! И когда же ты хочешь ехать?
— Через десять месяцев. Нужны длинные зимние ночи, чтобы удалось проскочить.
— Мы сделаем все необходимое.
— Договорились, дядя.
— Договорились.
— Только никому ни слова.
— Ни слова!
Вот почему никто не знал настоящего предназначения «Дельфина», спущенного со стапелей Келвин-дока через пять месяцев после этого разговора.
II
ПОДГОТОВКА К ОТПЛЫТИЮ
Установка снаряжения шла полным ходом: оставалось подогнать уже готовый такелаж. [12] «Дельфин» был трехмачтовым судном с косыми парусами, что оказалось, в общем-то, излишней роскошью. Ведь, чтобы уйти от крейсеров федерального флота, ему следует рассчитывать не на паруса, а на мощные винты, расположенные по обе стороны ахтерштевня.
В конце декабря корабль совершил первое пробное плавание в заливе Клайда. Кто остался больше доволен — хозяин или капитан, решить было трудно. Новенький пароход развивал скорость по лагу [13] семнадцать миль [14] в час. Подобными достоинствами не обладали ни английские, ни французские, ни американские суда, и, если бы ему случилось участвовать в состязании с самыми быстроходными из них, «Дельфин» оказался бы далеко впереди.
Двадцать пятого началась погрузка. Корабль пришвартовался к причалу, расположенному ниже последнего моста Глазго, перекинутого через Клайд. Здесь, на складах, хранились запасы одежды, оружия и боеприпасов, которые быстро переместились в трюмы «Дельфина». Характер груза раскрыл тайну; дом «Плейфейр и K°» больше не мог хранить дело в секрете. Впрочем, вскоре предстояло отправляться в плавание. Ну, а кроме того, пора было набирать экипаж. Нельзя же впутывать людей в столь опасное путешествие, не сообщив им реальной цели? Ведь они рискуют жизнью, а значит, имеют право знать, ради чего.
Впрочем, риск никого не останавливал. Моряки толпой шли наниматься, соблазненные щедрой платой и комиссионными от прибыли. Джеймсу Плейфейру оставалось лишь выбирать. Он набрал самых лучших, и через двадцать четыре часа в списках значилось тридцать матросов, которые составили бы честь даже яхте ее величества.
Отплытие наметили на третье января. Тридцать первого декабря все было готово: трюмы ломились от военного снаряжения и продовольствия, а хранилища топлива — от угля.
Второго января, когда капитан, находясь на борту, окидывал свой корабль последним хозяйским взглядом, у входа на трап появился незнакомец и попросил разрешения побеседовать с Джоном Плейфейром. Один из матросов доставил его на полуют. [15]
Это был широкоплечий крепкий малый с багровым лицом, а простоватый вид, который он на себя напускал, не мог скрыть явное лукавство и нрав завзятого весельчака. Он так озирался вокруг, словно не часто ступал на палубу. А между тем строил из себя настоящего морского волка, осматривал оснастку «Дельфина» и ходил, как все матросы, вразвалочку.
— Капитан Джеймс Плейфейр? — спросил он, пристально глядя в глаза шкипера.
— Да, это я. Чего ты хочешь?
— Чтобы вы меня взяли.
— У нас нет больше мест.
— Ну, один-то человек не помешает.
— Ты так считаешь?
— Уверен!
— А кто ты такой?
— Бывалый моряк, крепкий малый и тертый калач. Две таких ручищи, как мои, всегда пригодятся, вот я их вам и предлагаю.
— Но есть другие корабли и другие капитаны. Почему ты пришел именно сюда?
— Потому что хочу служить на «Дельфине» и под вашим началом.
Его настойчивость изумляла.
— Но ты мне не нужен, — повторил Джеймс Плейфейр.
— Крепкий малый нужен всегда. А если хотите испытать меня, то позовите трех-четырех самых здоровых парней из вашего экипажа — я готов помериться с ними силой.
— Да уж, — усмехнулся Джеймс Плейфейр. — Как тебя зовут?
— Крокстон, к вашим услугам.
Капитан отступил на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть великана, который нависал над ним, как скала. Его сложение и матросская внешность как будто подтверждали слова крепыша. Похоже, он и в самом деле обладал необычайной силой.
— Где ты плавал? — спросил Плейфейр.
— Везде понемногу.
— А знаешь ли, куда и зачем мы идем?
— Да.
— Черт меня побери, если я упущу такого молодца! — сдался шкипер. — Пойди-ка отыщи второго помощника, мистера Мэтью, пусть он тебя запишет.
Джеймс Плейфейр ожидал, что матрос бросится на нос корабля, но ошибся. Крокстон не двигался с места.
— Ты что, не понял? — удивился капитан.
— Понял, — отвечал матрос. — Но должен вам сказать еще кое-что.
— Ты мне надоел, — рассердился капитан Джеймс. — Некогда с тобой разговаривать.
— Еще только два слова. У меня есть племянник…
— Вот как! Так у него чудный дядюшка, у твоего племянника, — нетерпеливо заметил Джеймс Плейфейр. — Кончится когда-нибудь наш разговор?
— Сейчас, сейчас. Тут вот какое дело. Если уж вы нанимаете дядю, то следует взять и племянника.
— О! Да что ты говоришь?
— Так уж заведено. Мы плаваем только вместе.
— А что за племянник?
— Юнга пятнадцати лет, я обучаю его нашему ремеслу. Он очень старается, со временем из него выйдет отличный моряк.
— Так, значит, ты, папаша Крокстон, считаешь «Дельфин» мореходной школой?
— Не надо смеяться над теми, кто учится морскому делу, — нахмурив брови заметил моряк. — Один из них стал потом адмиралом Нельсоном, а другой — Франклином.
— Черт побери, дружище, — засмеялся Плейфейр, — да у тебя здорово подвешен язык, это мне нравится. Приводи уж сюда и племянника. Но только если его дядюшка окажется совсем не таким отважным малым, за которого себя выдает, то будет иметь дело со мной. Иди, и через час чтобы был здесь.
