Стенные росписи, частично сохранившиеся до наших дней, — главное сокровище виллы Мистерий. Это египетские мотивы в таблинуме, архитектурные композиции в кубикуле 6 и экусе, сцены на дионисийские темы в кубикуле 4 и в зале 5.
Фрагмент росписи продольной стены зала Дионисийских мистерий. Чтение свитка и церемония очищения. I в. до н. э.
Фрагмент росписи зала Дионисийских мистерий. Пан, паниска и девушка с плащом
Декорация кубикулы 6 характерна для Второго стиля помпейской живописи. В этой росписи реальная поверхность стены исчезает под многоплановым изображением портиков коринфского ордера, находящихся в различных пространственных зонах. Один из пролетов колоннады первого плана перекрыт аркой, сквозь которую в глубине видна изящная ротонда. Во Втором стиле расписаны стены кубикулы 4, где фигуры (танцующий сатир, Дионис с силеном и другие) помещены на фоне красных панелей. Эти росписи близки декорации соседнего зала, стены которого покрывает многофигурная композиция, исполненная также во Втором стиле.
Зал Дионисийских мистерий, давший название вилле, находится в юго-западном углу здания. Узкая дверь соединяет его с кубикулой 4, а широкий проем на противоположной стене — с колонным портиком, выходящим на террасу. Как предполагают исследователи, на стенах зала показан ритуал посвящения в таинства дионисийских мистерий. Дионисийский культ, распространенный в Кампании и Этрурии, был запрещен в Риме специальным указом сената. Роспись, по-видимому, была заказана хозяйкой дома, поклонницей, а может быть, и жрицей Диониса. Возможно, что около двери в спальню изображен ее портрет. По другую сторону двери, на продольной стене, начинается роспись, в которой насчитывается двадцать пять персонажей. Первый эпизод посвящен чтению свитка с предписаниями ритуала. Священный свиток держит перед собой обнаженный мальчик. За правильностью чтения следят сидящая матрона, положившая руку ему на плечо, и вошедшая женщина в покрывале.
Далее следует сцена приготовления жертвоприношений. Девушка в венке из миртовых листьев, с блюдом, наполненным плодами, направляется к жрице, которая с помощью служанок совершает церемонию очищения. В следующей группе земной мир сменяется миром мистическим, населенным спутниками Диониса. Среди них мы видим старого, отяжелевшего силена, поющего эпиталаму Дионису и Ариадне под аккомпанемент лиры. Рядом изображена пасторальная сцена: юный пан с сирингой в руке сидит на скале со своей подругой, грациозной паниской, кормящей грудью козленка. В эту идиллическую картину врывается образ девушки, объятой смятением и страхом. К ней обращает свое лицо старый силен, изображенный в начале торцовой стены с двумя юными сатирами. Один из них склонился над сосудом, протянутым ему силеном, другой показывает зрителям театральную комическую маску. Некоторые ученые видят сцену ритуального гадания по отражению маски на внутренней полированной поверхности сосуда. Слова сатира, который всматривается в его глубину, силен, как оракул, передает девушке. Услышав предсказание своей судьбы, она в ужасе отстраняется от силена левой рукой. В то же время зрителю, находящемуся в зале, кажется, что девушку испугало зрелище бичевания, увиденное ею на противоположной стене.
Существует и другое, более распространенное объяснение: силен с двумя сатирами совершают возлияние в честь бога вина Диониса и его супруги Ариадны. Роль маски силена заключается в ее устрашающем действии, и, кроме того, она связывает культ Диониса с возникновением театра.
На торцовой стене, рядом со своими спутниками, показаны Дионис и Ариадна. К сожалению, их лица повреждены, но мы имеем возможность представить себе группу полностью, так, как ее часто изображали на античных геммах. Спокойствие и безмятежность богов сменяется таинственной сценой снятия покрывала. Коленопреклоненная женщина в молитвенной позе склонилась над плоской корзиной, в которой хранится символ плодородия. Заканчивается роспись торцовой стены изображением крылатой богини с бичом в руках. Состояние покорной обреченности передано в позе полуобнаженной девушки, упавшей на колени перед жрицей, в ее лице с закрытыми в смертельной муке глазами. Боль и страдание в сцене бичевания сменяются радостью обнаженной вакханки, кружащейся в вихре танца с кастаньетами (кроталами), поднятыми над головой. Эти два контрастных образа, выражающих мысль о возрождении жизни, представляют собой кульминацию дионисийской мистерии. Кончается роспись зала изображением одевания невесты и портретом, как предполагают, хозяйки дома.
Фрагмент росписи зала Дионисийских мистерий. Сцена бичевания
Фрагмент росписи торцовой стены зала Дионисийских мистерий.
Сюжетная роспись занимает среднюю часть стены между выступающим вперед цоколем и орнаментированным фризом. Все архитектурные элементы выполнены живописными средствами. Действие развивается в узком сценическом пространстве на фоне красных стен, расчлененных черными пилястрами. Роспись каждой стены представляет собой уравновешенную композицию, которую не сковывает членение фона. Фигуры, расположенные в углах, связывают изображения на соседних стенах, подчеркивая непрерывность действия в целом. Поверхность цоколя и фигуры, расположенные на первом плане, своей плоскостностью подчеркивают границу между миром, созданным живописцем, и реальным пространством зала. Примером может служить фигура жрицы, сидящей спиной к зрителям. Другие же, как, например, девушка с пурпурным плащом, крылатая богиня и танцующая вакханка, наоборот, воспринимаются объемно и пространственно. Для передачи иллюзии движения великолепно использованы мотивы развевающихся тканей. Пурпурный плащ девушки похож на надутый ветром парус, а желтое покрывало вакханки, отлетающее дугой от ее тела, усиливает впечатление вращения. Поражает чистота красок, сочетание их соответствует закону дополнительных тонов. Пурпурно-лиловые драпировки эффектно оттеняют золотистые тона обнаженного тела. Киноварь фона еще больше горит от соседства с зелеными мазками узких полосок обрамления панелей и венков из плюща или миртовых веток. Очищенные от каменного покрова через два тысячелетия росписи засияли в своей первозданной красоте, как будто бы их исполнили только вчера. Правда, при соприкосновении с воздухом, влагой и солнцем они начали блекнуть. Вопрос о правильном и безопасном хранении античной живописи еще не решен.
Какой же секрет знали эти древние живописцы, достигавшие такой светозарности и прочности красок? Техника кампанской живописи нам полностью не известна, но некоторые сведения о ней мы можем почерпнуть в трудах Плиния Старшего и Витрувия. Вероятно, художники комбинировали известные в те времена живописные техники — энкаустику и темперу, то есть краски, разведенные на воске и на яйце. С необыкновенной тщательностью подготавливали поверхность стены. На нее наносили несколько слоев штукатурки. В последний слой добавляли толченый мрамор или алебастр, придавая ей этим и блеск и прочность. Палитра кампанских живописцев гораздо богаче греческих. В росписи виллы Мистерий мы видим различные оттенки зеленого—от ярко-изумрудного до тускло-оливкового и лилового цвета. После окончания росписи поверхность стены полировали, придавая ей блеск эмали, покрывали защитным слоем прозрачного воска, который предохранял краски от выцветания. Применявшийся для этого пунический воск расплавляли вместе с растительным маслом и наносили шелковой кистью. Затем к стенам подносили раскаленные угли из орехового дерева (чернильного ореха). После этого их снова разглаживали и полировали чистым полотном.
Великолепные произведения кампанской живописи были найдены не только в Помпеях, но и в Стабиях и в Геркулануме.
Живой образ античного города, который встает перед нами в Помпеях, приобретает новые черты при посещении Геркуланума. Расположенный вблизи Помпей, в восьми километрах от Неаполя, этот небольшой провинциальный городок обладает неповторимым очарованием. Искусные руки археологов возвратили ему его красоту, уютность, вдохнули в него новую жизнь.
Правда, Геркуланум открыт еще далеко не полностью. Часть его до сих пор покоится под основанием современного городка Резины. Для того чтобы ступить на античную мостовую, посетителям приходится спускаться из Резины на глубину более пятнадцати метров.
Первое известие о погребенном городе пришло от жителей Резины в начале XVIII века. Заступ одного из них, которым он пробивал колодец, провалился в глубокое подземное пространство. После этого случая на рынках Неаполя стали появляться различные древности, добытые жителями Резины. Эти находки заинтересовали австрийского князя Д'Эльбефа, который решил украсить антиками свою виллу в Портичи, находящуюся вблизи Геркуланума. В 1709 году Д'Эльбеф, купив в Резине участок земли, начал раскопки Геркуланума. Начало было многообещающим. Д'Эльбеф, не зная того, напал на театр, богато украшенный скульптурой. В 1738 году прерванные на некоторое время раскопки возобновились под покровительством неаполитанского короля Карла III Бурбона. Находки из Геркуланума стали наполнять залы королевского дворца в Неаполе.
