Почему столько значимых отношений закончились в одно и то же время? Было ли это по их вине? Или из-за меня? Учитывая мой ход мыслей на тот момент, я пришла к выводу, что это их вина. Каждый из них обладал некой эгоистичной стороной, которую я не замечала до последнего времени. Удивительно, как мне удается ясно понимать людские проблемы и видеть энергию их душ, когда дело касается работы, и как я «за деревьями леса не вижу», когда дело касается моей личной жизни. Патрик всегда удивлялся, почему я отказывалась видеть в некоторых людях, которых я пустила в свою жизнь, дурную энергию. Мне казалось, что он просто был зол и черств. Вероятно, он был просто честен, а я просто заблуждалась.
Огорчает, когда ты одержим неким стереотипом поведения, но не замечаешь его до тех пор, пока он не даст тебе пощечину. Моим стереотипом была дружба с людьми, которые мной манипулировали, обманывали меня и подводили. Все началось еще во втором классе, когда мои подруги Лесли и Стефани попросили меня помочь им с домашним заданием, оставили мне его, а сами за моей спиной сговорились перестать со мной дружить, как только они сдадут задание. Это разбило мне сердце, и я годами не могла оправиться от этого. Мне кажется, я была слишком чувствительной.
С течением времени менялись имена и люди, но мой стереотип, как и его исход, не менялись. Я вступала в отношения, которым я отдавала сердце и душу, затем меня предавали и бросали, а я винила себя во всем. Все мои неудавшиеся взрослые отношения были с неуспешными людьми, которым казалось, что им кто-то должен. Я вызывалась быть этим кем-то вновь и вновь.
Возможно, такова была моя карма – быть крестной феей тем людям, от которых я теперь хотела держаться подальше. Наверное, в прошлых жизнях я была знатной мерзавкой, предавала людей, а теперь перед ними в долгу. Возможно, какие-то прошлые жизни были связаны с Путем. Когда я думала об этом, что-то внутри меня говорило: «Да, это карма, да, я была мерзавкой».
«Ну, по крайней мере, я здесь, чтобы очистить карму», – громко сказала я вслух, обращаясь к Мирозданию.
Пока я шла, мне не удавалось войти в ритм. Каждый шаг, казалось, таил опасности. Я все подворачивала одну и ту же лодыжку и ударялась пальцами ног. Ай!
Сегодняшнее мое путешествие было неприятным, словно энергетика тех людей, которых я вычеркнула из своей жизни. Чем дальше я шла, тем сильнее я возмущалась. Почему я попадаю в одну и ту же ловушку?
Такие темные мысли, которые я пыталась стряхнуть с себя, меня удивляли. Я не хотела об этом думать. Не хотела вспоминать все те отношения, которым я решила положить конец. Я уже отпустила этих людей. Я думаю, я могу простить их. Глубоко в сердце я понимала, что, если я их прощу, это самым лучшим образом скажется на моем душевном состоянии. Я уже их простила во многих отношениях и надеялась, что и они меня простили. Но, видимо, я недостаточно простила их, потому что я все равно злилась и была… как бы назвать это чувство? Разочарована. Именно так. Я была в них разочарована.
С такими мыслями я шла дальше, то и дело поскальзываясь, ругаясь и пытаясь не упасть с помощью моих палок на этом бесконечном спуске, который составлял весь мой путь на сегодняшний день.
Разочарование. Какая же в нем неприятная энергетика. Мне это напомнило преподавательниц из начальной католической школы, которую я посещала: они качали головами при малейшем нарушении порядка, будь то смех или неидеально написанная работа, и говорили: «Я так в тебе разочарована». Жуть!
В конечном итоге я начала чувствовать, насколько высокомерно быть «расстроенной». Действительно, кто я такая, чтобы иметь некий поведенческий стандарт, которому другие должны следовать? Кто я такая, чтобы быть «разочарованной»?
Я никогда открыто не обсуждала свои ожидания с кем-либо из моих друзей. Я просто полагала, что люди должны себя вести определенным образом (который, разумеется, определяла я), а если они так себя не вели, они меня очень разочаровывали. Я начала смотреть на отношения с людьми, с которыми я дружила (или «тужила», как выразилась моя подруга Мара из Чикаго), с новой стороны. Хотя я и была счастлива освободиться от этих отношений, я все равно понимала, что не имела права быть разочарованной в них.
Они просто были самими собой, и я не имела права думать, что я могу, должна или стану менять их. Внезапно я почувствовала себя заносчивой и лицемерной. Я осознала, насколько неприятным человеком я, должно быть, выглядела в их глазах. В сущности, мое к ним отношение было вроде: «Будь моим другом и живи так, как я тебе говорю, чтобы не разочаровывать меня».
Не то чтобы я когда-то говорила это или осознанно думала об этом. Нет. И все же, чем дальше шла, тем больше я понимала, что, хотя бы на бессознательном уровне, я подразумевала это и ожидала этого. Неудивительно, что такая дружба кончалась пощечиной мне. Такие отношения не были основаны на любви и принятии друг друга такими, какие мы есть.
Мы просто манипулировали друг другом, без слов заставляя потакать нашим неудовлетворенным потребностям, о которых мы не могли друг другу просто рассказать.
Я покачала головой, придя к этому неутешительному заключению, как вдруг повалилась с ног и скатилась на три метра вниз по горе. Бездыханно сидя в грязи, я глотнула воздух. «Я поняла. Мои отношения – словно мой сегодняшний путь, – сказала я вслух. – Неприятные, грязные, скользкие и размытые».
Я чувствовала облегчение от того, что выпустила этих людей из своей жизни и смиренно приняла то, что они, вероятно, чувствовали то же самое по отношению ко мне.
Правда, мне было грустно, что мы расстались по-плохому.
В тот момент своим сердцем я понимала, что никто из нас не был «плохим парнем» или «хорошим парнем». Мы просто пытались пробраться сквозь наши зыбкие отношения, учитывая то, что мы погрязли в своих стереотипах.
Встав, я попыталась найти равновесие и удостовериться, что я ничего не ушибла. С коленом все было в порядке. Зад болел, но не больше обычного. Я была в порядке. Мой спуск продолжился, а скользкая грязь все не заканчивалась. Легче не становилось ни на секунду. Больше всего меня огорчало то, что я все продолжала ударяться пальцами ног о носы ботинок, и поэтому я не могла сделать ни шагу, не чувствуя мучительную боль.
Пока я шла, я думала, что точно такие чувства я испытывала, будучи замужем за Патриком. Как бы мне ни хотелось простить его и себя заодно, все, о чем я могла думать – это боль, которую я испытывала, пока была его женой. Как и идя по этой жиже у меня под ногами, я никогда не чувствовала себя с ним в безопасности.
Я совершенно не доверяла ему себя.
Как только я об этом подумала, я снова поскользнулась и села в лужу, которая была мне по лодыжку. Грязь тут же затекла мне в ботинок и в носок. «Вот тебе и ответ, Соня, – сказала я вслух, то и дело ругаясь. – Ты вступила в грязь».
