укатили в город.
Он покачал головой («Нет, не стоит. Ты только не начинай…»), глядя на Богомилу с ее саркастичной улыбкой, хлопнул Алексея по плечу: «Баба с возу, Алексей… не грузись. Всегда такое было и будет». Тот мрачно кивнул: «Та я жеж понимаю. Обидно просто…» и пошел потрошить продуктовые пакеты, сокращая их рацион окончательно до четверых.
Спустя часа полтора стало припекать. От ночной и утренней прохлады не осталось и следа. Алексей, скидывая видимое напряжение, предложил: «Ну шо, можно прогуляться до городского пляжу, там и душ есть, и лежаки можно взять…» – «Угу, – сказал он, переворачиваясь на коврике, извлеченном из палатки и брошенном в ее же тень. –А в лавке кто останется? – и тут же предложил – а идите вы все… на пляж. А я тут позагораю. И поохраняю заодно» – «Знаешь, – вдруг сказала Богомила, выглядывая из своего кусочка тени, падающего от большого камня темными очками, – я тоже, пожалуй, останусь. Неохота нікуди йти». – «Ну ладно, – обрадовался Алексей. –Мы тогда быстренько с Региной слетаем».
И минут через пятнадцать, скидав в пакеты всякое пляжное, они покатились в сторону города.
«Ну что, Сашко, гуляем? – глядя им вслед и вставая, сказала Богомила. –Устраиваем вечеринку, или как?»
Он сдвинул с носа козырек бейсболки, глянул на нее снизу-вверх, улыбаясь. Хороша ведь, чёртова девка! Знает это и пользуется как хочет! Она стояла над ним в своем черном купальнике, уперши руки в боки, немного позируя. Он закрыл глаза и продекламировал: «Утренняя вечеринка на диком пляже Мертвого моря открыта! Дама хочет коктейль?» – «О нет, сударь, не обижайте даму. Я предпочитаю чистый спирт!» – «А не сгоришь, красавица?» – он снова смотрел на нее снизу, явно любуясь. Она тряхнула черной косой: «А и сгорим, чего теперь? Уже и так сгорели. Будем догорать». Она провела рукой по бедру, от красных ног к белой контрастировавшей линии шорт. У него ухнуло сердце. Она ухмыльнулась, потом посерьезнела: «Я сбегаю, окунусь? Потом ты». Он кивнул: «Давай телефон, поснимаю…»
Он ловил ее в экране, приближал, удалял. Она плюхалась в рассоле, махала ему рукой, крутилась в воде, пытаясь на относительной глубине удержаться на животе, но плотная вода упорно переворачивала ее на спину, и он видел брызги и ее большую грудь. Внезапно, взвизгнув, она помчалась к берегу. Он, бросив телефон на коврик, вскочил. «Ух ты, як пече! – она подлетела к умывальнику, нажала кран, принялась яростно промывать глаза. –И на вкус – ну чисто перец, а не соль, тьфу!»
Он подошел сзади, нажал на краник, который был почему-то повернут вверх. Из крана ударила струя пресной воды, и он направил ее на Богомилу, наклонившуюся над длинным стоком. Она снова взвизгнула, извернулась, хохоча, а потом сама встала под дугу воды, которую он рукой направлял на нее. «Ну вот, была соленая Богомила, а стала просто на солнышке копченая…» – он нажимал и нажимал на кран, а она подскочила, положила руки ему на плечи… и вдруг, смеясь, втолкнула его под падающую дугой струю, сама отскакивая.
«Коварная!» Он скинул мокрую футболку и шорты, стряхнул с ног кроссовки (Чертово облегчение веса! Надо было с собой захватить еще какие-нибудь тапочки!) и помчался к воде. Но не добежал, вернулся. «Ты чого?» – вскинулась Богомила. – «Та ничого. Там такие подходы к воде, шо я себе уси ноги покалечу. Сейчас, погоди…» Он взял свою тонкую туристическую сидушку на резинке, что валялась у палатки, подобрал вторую такую же: «Это чья?» – «Не знаю, – беспечно отозвалась Богомила, с интересом поглядывая на его манипуляции. – Не моя точно». – «Ну и ладно», – он пристроил сидушки на ногах, намотав их, наподобие портянок и закрепив резинками. Оглядел самодельные лапти: «Круть, а?» Она вскинула вверх большой палец, и он пошел по кристаллам соли, к ядовито-соленой воде…
Они искупались еще пару раз и даже поплескались у берега вдвоем, разглядывая причудливые белые кристаллы, и сохли уже у палаток на солнышке, бросив рядом коврики, когда подкатили Регина с Алексеем. «Ух, какой там знатный пляж! И душ, и даже вай-фай! – он оглядел их, – а вы, я вижу, и тут неплохо покупались?» – «Ага, – он поднял голову, кивнул в сторону умывальника. –И поняли предназначение вон того перевернутого крана. Це – душ, а не бидэ!» Шутка получилась пошловатой, но все посмеялись, а Богомила шлепнула его горячей ладошкой по губам. «Фу-ты, накормила солью. А вдруг она слабительная?» – фыркнул он.
Нехотя пообедали супчиком харчо – жара совсем не располагала к еде, но после обеда как-то разморило, и он опять нырнул в тень, перетащив туда коврик. Регина засобиралась в магазин: «Хлеб кончается, надо купить. Ну-ка, давайте скидываться!» Алексей присоединился к ней, а потом над ним качнулась Богомила: «Эй, спящий, проснись! Я схожу к Фарковским в гости? Покараулишь?» Он кивнул, выудил из палатки телефон, открыл в нём книжку: «Ты пешком? Ну, иди, я не сплю». И нашёл «Военного летчика» Экзюпери. Она, благодарно махнув рукой, пошла к дорожке, ведущей в город, а он, поверх телефона смотрел ей вслед…
Алексей и Регина вернулись через час, нагруженные лепешками хлеба. Он встал, достал чистую майку, шорты: «Ладно, схожу и я в этот ваш Эйн-Бокек. Где там, говоришь, бесплатный вай-фай?»
Сигнал он поймал возле городского инфоцентра, присел на скамейку, набрал жену в скайпе. Он говорил с ней долго, скинул фотографию с ним на фоне пальм, расспрашивал о дочери, смотрел в экранчик, улыбался, но перед глазами его была фигурка уходящей в город Богомилы, и с этим он уже ничего не мог поделать. Попрощался, сбросил вызов, сунул смартфон в карман… «Что ты делаешь, эй! О чем ты мечтаешь, святой отец? А ведь мечтаю, – вздохнул он, вставая. – Еще с Иерусалима, если не раньше. И не надо себе-то врать… А с другой стороны – что происходит? Да ничего особенного, легкий флирт, что тут может быть? Так, ерунда. Ей нужна его помощь, моральная поддержка, ему нравится чувствовать себя этаким джентльменом…» Он понимал, что врет-таки себе, что не договаривает каких-то вещей, которые видит во снах, в мечтаниях. И ведь не двадцать, не тридцать, не сорок даже, а все туда же, романтик-мечтатель…
Он двинулся не обратно, а пошел дальше, в город, по единственной центральной дороге, выхватывая из толпы гуляющих ее фигурку…
«Богомила!» – «Ох, Александр Иваныч! Знову ви мене налякали!» – «А я иду, смотрю – ты идешь. По сторонам не смотришь, чешешь себе прямо». – «А ви куди это збиралися?» – «Стоп, Богомила, хватит уже выкать! Договорились же!» – «Ладно-ладно! – она вскинула руки. –Сдаюсь. На милость победителя» – «Ну, раз сдаешься, то пошли» – «Куды это?» – «Як куды? В полон, разумеется! – он рассмеялся, взял ее под
