Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь».
После долгих усилий извлекли наконец панголина из дупла. При разделке туши рабочие съели по куску сырого мяса, ибо сильно проголодались. Завернув куски мяса в листья, тронулись дальше. В пути я думал о панголинах, или ящерах, как их еще называют. Ящеры ведут ночной образ жизни, охотясь за термитами и муравьями. Днем они спят в норе или в дупле дерева, свернувшись в клубок. Расположение чешуи у панголинов такое, как в сосновой шишке. Джеральд Даррелл образно назвал панголина ожившей сосновой шишкой с хвостом. Ящеры сохранились только в тропиках, где климат на протяжении длительного времени мало менялся. В других районах нашей планеты они вымерли. Потом мои мысли перекинулись к железному дереву. Не скрою, оно показалось мне чудом природы. Я до сих пор сожалею, что не захватил тогда на память кусочек древесины. Надеялся увидеть еще не раз. Но больше не встретил. Но не думайте, что такие деревья растут только в тропиках. На юге Приморского края растет «железная» береза, или береза Шмидта, древесина которой по прочности на изгиб действительно приближается к прочности сварочного железа. Ее не берет ни самый острый топор, ни пуля.
Когда подошли к Нгеи, совсем стемнело. Луи, разжигая костер, заметил: «В этой реке водятся сирены. У них голова и туловище, как у человека. Но туловище оканчивается хвостом, как у рыбы или как у змеи. Сирены имеют трехцветную окраску: красную, желтую и зеленую. Если сирена поднимается, в небе возникает радуга. Я все это видел сам».
К тому времени я стал уже «бывалым конголезцем». Теперь меня, как говорится, на мякине не проведешь. Я ему, естественно, не поверил.
Подоспел ужин. Франсуа подал нам мясо ящера, запеченное на углях. Мясо очень вкусное, напоминало по вкусу мясо дикой свиньи. После мяса мы с наслаждением пили крепкий, пахнущий дымом чай.
Готовя на траве постель, мы с Сунатом заметили вокруг нас много светящихся точек, пятен и целых полос. Исходивший с земли свет был схож со светом светлячков. Осветили одну из полос электрическим фонарем и увидели сухие листья и веточки с белым налетом. Они-то и светились. Не оставалось сомнения, здесь поселились светящиеся бактерии. В процессе жизнедеятельности некоторые бактерии выделяют вещества, которые, соединяясь с кислородом воздуха, дают яркое свечение. «Наши» бактерии излучали фосфорический свет. Существуют бактерии и других окрасок — красные, желтые и фиолетовые. Все эти бактерии, я знал об этом раньше, не болезнетворные. Поэтому мы спокойно расположились на мягких светящихся листьях.
Скрежетала, перекатываемая рекой, галька, квакала лягушки, пели птицы, трещал костер, отбрасывая причудливые блики на наш полог. Наша постель оказалась неровной, бугристой, но мы быстро заснули крепким сном.
Утро приветствовало нас таким разнообразием звуков, что разобраться в том, кто их издавал, не было никакой возможности. Слышался плач ребенка и дикое протяжное завывание, до слуха долетали какие-то стоны и храпение спящего человека, перемежаемое всевозможными переливами…
Во время завтрака на берегу реки к нам пожаловали пчелы, много пчел. Они садились на сахар, на сгущенное молоко и, пожалуй, больше всего на обыкновенную соль. Выходит, что пчелы любят не только сладкое, но и соленое!
Две ночи и один день провели мы на Нгеи. Осмотрели реку, отобрали из нее шлиховые пробы, выбрали место для будущего лагеря. И хотя в шлихах пиропа не оказалось, Луи заверил, что в этой реке обязательно найдем алмазы. Такая же надежда была и у меня.
Двинулись в обратный путь. Луи, я, Сунат и Франсуа вышли пораньше, рабочие несколько задержались с упаковкой груза. Пройдя около километра по знакомой тропе, внезапно услышали дикие вопли Франсуа, шедшего позади. Он пулей пронесся мимо меня, крича благим матом: «гэп, гэп». Луи, не поняв быстро произнесенных слов, стал лихорадочно перезаряжать ружье — с дроби на пули, подумав, что на Франсуа напала горилла. Я тоже вначале не понял, что случилось, и кинулся бежать за Франсуа, чтобы быть подальше от опасного места, и тут в мою шею вонзилось что-то острое, вызвав нестерпимую боль. «Осы», — подумал я, ускоряя бег. Пробежав метров пятьдесят и не чувствуя больше укусов, мы остановились, чтобы успокоить бешено колотившиеся сердца. Осы покусали Франсуа и меня. Луи и Суната не тронули.
Продолжаем путь. На тропе видны свежие царапины.
— Пантера расцарапала, — поясняет Луи. — Она здесь помочилась, а потом расцарапала землю, — добавил он.
Шагах в десяти от этого места на тропе валяются какие-то зеленые комочки.
— Здесь пантеру вырвало, — сообщает Луи. Она дав-но не ела мяса, поела листьев, вот ее и вырвало.
Пройдя еще несколько километров, мы услышали возглас Луи: «Смотрите, вон лягушка-чудесница». И он показал пальцем на сухие, слегка пожелтевшие листья. Внимательно смотрю на то место, куда показывает Луи, но никакой лягушки не вижу. Валяются листья, и только. Вдруг один лист зашевелился. Теперь вижу, что лист прилип к лягушачьей спине. Подхожу к лягушке и пытаюсь смахнуть его геологическим молотком, не выходит. «Сильно приклеился», — мелькнуло в голове. И только когда рассмотрел лягушку повнимательнее, ахнул от удивления: ее спина по форме и окраске была точной копией пожелтевшего листа. Листа, совершенно не отличимого от упавших листьев с деревьев. Мимезия[15] у лягушки-чудесницы (так называют ее конголезцы) достигла совершенства. Не меньшее удивление вызывают и некоторые бабочки, по своей форме в сидячем положении сходные с чуть потемневшим листом. У них даже жилки есть точь-в-точь как у листа. Такая бабочка подвешивается на ветке дерева или кустарника и в миг становится «листиком», не отличимым от других.
— Почему эта лягушка считается чудесницей? — спросил я Луи.
— В народе существует поверье, что человек, обладающий лягушкой-амулетом, будет избавлен от болезней, укуса змей и нападения зверей.
В тот день все сильно устали. Не доходя километров двух до лагеря, Виктор Тсиба остановился и стал раскапывать зачем-то термитник. Смотрим, достает из него две пригоршни орехов кола и дает каждому по штуке, чтобы подкрепить силы. «Холодильник пигмеев, — сказал Виктор, показывая на термитник. — Орехи в нем хорошо сохраняются длительное время». Орехи дерева кола не очень приятны на вкус, но удивительно быстро снимают усталость.
Вблизи лагеря из безразличного состояния меня вывел крик Тсиба: «Внимание, месье». Я остановился и увидел перед собою на тропе змею — тонкую и длинную, напоминающую казахстанскую окжилан, змею-стрелу. Виктор чуть не наступил на нее босыми ногами, но вовремя перепрыгнул, предупредив меня. Теперь он спокойно прикончил ее и швырнул в кусты.
