Я представлял себе различные возможные аварии и думал о том, что буду делать, попав в беду. Пожалуй, самое страшное — это упасть за борт или сломать руку или ногу, поскользнувшись на палубе. Еще задолго до окончания постройки плота я решил, что два конца всегда будут спущены за корму, чтобы можно было, уцепившись за них, взобраться на плот, если меня смоет волной, но до сих пор я этого не сделал. Меня останавливала мысль, что хороший конец осклизнет и сгниет в воде.
Я знал, что ничего не стоило, упав на палубе, сломать ногу или руку. Особенной опасности подвергался я бурными ночами, когда плот вел себя подобно норовистой лошади, стремящейся сбросить седока, и я сломя голову бросался к парусам, перепрыгивая через ящики, шлюпку, бидоны с водой и другие предметы. Я уже видел себя со сломанной ногой или рукой и не придавал этому особого значения, считая, что не окажусь в безвыходном положении. Что бы там ни было, я буду плыть вперед или дрейфовать и в конце концов достигну берега. Конечно, я знал, что со временем связи бревен распадутся, а бревна так пропитаются водой, что потеряют плавучесть. Тогда я буду продолжать путь в шлюпке.
Но все же я заготовил лубки на случай перелома. Перелом руки будет для меня серьезной бедой. Со сломанной ногой я всегда смогу ползать по палубе, но для управления плотом нужны руки. Один пожилой эквадорец дал мне какую-то мазь. «Если вы сломаете руку или ногу, — сказал он, — то натрите место перелома этой мазью, и кость быстро срастется». Чтобы не обидеть его, я взял мазь.
Пробивайся сквозь волны, маленький плот, неси меня по океану! Если такой ветер продержится всю ночь, то к утру я обогну Галапагосские острова. Я узнаю об этом в три часа дня, произведя навигационные счисления. Тогда я действительно окажусь в открытом океане, оставив позади последний клочок земли.
Справа от меня опрокинутый ковш Большой Медведицы указывает на Полярную звезду, находящуюся за горизонтом. А в той стороне — родина. Вы никогда ее не увидите, «Семь сестричек». Полярная звезда не укажет ночью вам дорогу в те края. Не знаю, что ждет меня на этой широте дальше к западу. Мне нужен ветер, и если я не найду его там, то поверну на юг. Я буду охотиться за ним, как это делали в старину парусники. Я хочу использовать все юго-восточные пассаты — пусть они надувают мои паруса.
Поскорее бы миновать Галапагосские острова! Это скалы причудливой формы, окутанные серой дымкой, поднимающейся над течением Гумбольдта; они высятся над океаном в семистах милях от берегов Эквадора и похожи на безвестных изгнанников, окончивших жизнь в цепях.
Лабиринты пещер и уединенные пляжи до сих пор скрывают сокровища инков, убитых на Золотых горах. Эти сокровища добывали для инков в многочисленных шахтах и изумрудных копях тысячи индейцев разных племен, работавших не разгибая спины. Многие из них добрались до пещер Галапагосских островов и скрылись там навсегда.
Только бы пройти мимо маленькому плоту, пройти, не коснувшись скал!
«Надеюсь, вы возьмете с собой воду в достаточном количестве?» — спросил меня однажды вечером в Гуаякиле один мой знакомый, обитатель Галапагосских островов.
«Около ста двадцати галлонов», — ответил я.
«Берите побольше, вода всегда пригодится, — предупредил он меня и тут же рассказал об одном своем приключении. — Однажды, когда я ловил рыбу в открытом море, — сказал он, — мой мотор отказал. Смеркалось. Ловля были удачной, и я продолжал вытаскивать рыбу. Я находился далеко от острова, на котором живу. Но внезапно начался быстрый дрейф, и я понял, что погибаю. Я дрейфовал всю ночь, и только перед рассветом мне показалось, что вижу неясно вырисовывающуюся в тумане скалу. Я смутно припоминал, что несколько лет назад на этом месте действительно видел скалу. Это было моим единственным шансом на спасение. Захватив спички и рыболовные крючки, я прыгнул в воду. Наплевать на акул! Я должен был во что бы то ни стало доплыть до этой скалы. И я доплыл. В течение трех месяцев, пока меня не нашли, я находился на этой скале. Питался я рыбой. За три месяца мне не удалось выпить ни капли свежей воды, я выдавливал ее из рыб, благо их было много. Но пить в течение трех месяцев воду, выжатую из рыб!.. К островам привыкаешь, и они становятся для тебя необходимыми, — продолжал он. — Я не мог бы жить больше нигде. На одном из этих островов под каждым камнем можно найти скорпиона, и ничего, кроме камней, на этом острове нет. А я жил на таком острове, где под каждым камнем сидела сороконожка. Я боялся сунуть руку в карман, чтобы не вытащить оттуда сороконожку, которая совсем не похожа на ангелочка! Но на большинстве островов нет питьевой воды, и это хуже всего. Дикие козы и крупный рогатый скот бредут к морю пить соленую воду. На островах изобилие мяса; чтобы его добыть, достаточно подстрелить корову или козу.
Правда, сделать это не так просто.
Я знаю парня, живущего где-то в Гуаякиле, который попытался разбогатеть на Галапагосских островах охотой. Он думал, что ему пришла в голову блестящая идея. И вот, получив в Квито разрешение набивать раз в год целый корабль тушами крупного рогатого скота, он приобрел рефрижераторное судно и с командой охотников отправился в путь. Галапагосские острова — это сгрудившиеся скалы, как будто бы упавшие с неба или вытолкнутые из преисподней, а коровы и козы там дики, как тигры. Когда охотники с трудом загнали одну старую корову и застрелили ее, то обнаружили, что в результате беготни по скалам они остались без сапог. До берега, где их судно плясало на волнах, было десять миль. Они не добыли мяса даже себе на обед. На этом деле мой знакомый потерял последнюю рубашку и плачет об этом до сих пор. Приходится не торопиться на острова, которые созданы для того, чтобы люди вели себя на них осмотрительно… Я занимаюсь рыбной ловлей каждый год меньше месяца, но этот заработок вполне меня обеспечивает», — закончил он.
Это произошло около десяти часов утра 12 июля, через двенадцать дней после отплытия из Кальяо. За это время я прошел почти тысячу миль и находился несколько южнее Галапагосских островов. Стоя у правого борта, возле грот-мачты, я насадил на крючок летучую рыбу и забросил леску. Большинство дельфинов плыло под плотом, и с этого места я уже поймал несколько штук.
Однако плот шел так быстро, что леска натянулась вдоль борта, и крючок зацепился за бревно. Мне пришлось лечь плашмя на палубу и перегнуться через борт, чтобы отцепить крючок. Сделать это было нелегко, к тому же опасно, так как поблизости плавали акулы. Мне так и не удалось поймать рыбу с этого места, и я перебрался на корму. Привязав леску к поперечному бревну, я несколько раз подряд забрасывал крючок. Дельфинов не было видно. Я выпустил около двухсот футов лески, растянув ее на всю длину.
