Мы сбежали вниз по склону и оттолкнули от причала папирусный тримаран. И вот уже остров уходит назад, растворяясь в вечерней мгле. Последнее, что мы видели, раньше чем дождь все заслонил, были тусклые огоньки на гребне холма. Наши лакские друзья, надежно укрытые в своих уютных хижинах, зажгли фитили масляных светильников...
Наступил маскал, главный коптский праздник, когда все эфиопы-христиане празднуют так называемое "открытие истинного креста". С нашего утеса мы видели большие костры на островах. Мы собирались еще раз навестить лаки, расспросить их о папирусных лодках, но не тут-то было. В этот день ни одна лодка не вышла на озеро. На следующий день мы увидели две лодки с рыбаками, но они держались вдали от берега. Может быть, им так велел шериф, чтобы избежать повторных визитов.
Мы погрузились в джип и покатили обратно. Ориентироваться было нетрудно. Несмотря на прошедший ливень, отпечатки наших колес сохранились. Мы уже приближались к ущелью, когда заметили между деревьями другой джип. Он тоже ехал по нашему следу, но навстречу нам. В машине сидели эфиопы. Выйдя из джипа, чтобы поздороваться, мы обратили внимание на одного из них, который был почти на голову выше остальных. На нем была роскошная ряса с шитьем, ниже косматой седой бороды на животе болтался огромный коптский крест на цепочке. Асеффа поцеловал крест и объяснил нам, что этот богатырь с благодушным лицом - глава эфиопской церкви, епископ Лука. Он направляется к озеру Звай, чтобы навестить своих единоверцев лаки. Епископ лукаво сказал, что знает способ вызвать лодки. И если мы сможем приехать на следующей неделе, он нас примет на главном острове - Девра Зионе. Но для этого надо спуститься к озеру с другой стороны, там есть небольшой лепрозорий, а при нем - пластмассовая лодка.
Возвращаемся в Аддис-Абебу. Нагружаем джип свежими запасами. Через несколько дней едем на юг по туристской магистрали вдоль западной кромки Рифт-Валли. Отсюда совсем просто спуститься к Звай, но в этом конце озера нет ни папируса, ни островов. Лепрозорий оказался закрытым, окна заколочены. Сидевший на крыльце галла с распухшими от слоновой болезни ногами сообщил нам, что лодку увезли на ремонт в Аддис-Абебу. А других лодок тут нет, только маленькие евелла, которые лаки вяжут из папируса.
Попытались проехать вдоль берега на север. Сплошное бездорожье. На юг... Заросшая тропа привела нас к монастырской школе. Школа тоже закрыта. Дальше путь нам преградила глубокая река. Сонный монах, кутаясь в рясу, сидел на траве и глядел на бегемота, который нежился у другого берега в тени могучих деревьев, высунув голову из воды. Ниже по течению начинались пороги.
Лодка? Откуда ей быть. Здесь никто не вяжет лодок: слишком много бегемотов, которые недолюбливают их еще с той поры, когда на них охотились люди с папирусных лодок. Автомобильная дорога? Нету. Здесь нету.
Возвращаемся к шоссе. Едем по нему на юг. Озеро Лангана среди каменистой равнины. Островов нет, папируса нет, шистозомы нет. Есть пляж, туристский отель, пиво, лимонад. Пластмассовая лодка? (Мы надеялись взять ее напрокат.) Увы. Она в Аддис-Абебе, ремонтируется. Едем обратно по шоссе. Ночь, тропический ливень. В деревне Ада-митуллу мы нашли приют. В дощатом сарае женщина галла торговала пивом и эфиопскими чебуреками. А во дворе за сараем мы увидели две конурки с постелями, ничем не огороженную выгребную яму и бочку с водой для тех, кто привык умываться.
Кинооператор приоткрыл дверь своей будки и просунул внутрь руку, в которой держал распылитель с дезинсекталем. Потом распахнул дверь настежь и вымел веником богатую коллекцию дохлых насекомых. Он так и уснул, лежа поверх покрывала с распылителем в руке. Я отыскал одного галла и поставил сторожить машину, снабдив его фонариком, затем вынес из своей будки все, оставил только голую железную кровать, и развел на полу костерок из взятых у хозяйки благовонных палочек. Всю ночь из окошка струился ароматный дымок.
Только я задремал, как в соседней конурке послышалось ругательство, и оператор с грохотом выскочил на волю и исчез в ночи. Утром я обнаружил его в нашем джипе, он лежал поверх багажа, свернувшись калачиком. Мало того что его чуть не сожрали паразиты, он всю ночь глаз не сомкнул из-за какого-то человека, который все время светил ему в лицо. Сторож гордо доложил, что это он следил за тем, чтобы верзила, явившийся откуда-то среди ночи, ничего не стащил.
Этот сторож нас здорово выручил. Уроженец деревушки, лежащей у южной оконечности озера, он сказал нам, что туда очень легко проехать, он охотно покажет нам путь. С проводником и переводчиком мы покатили через рощи и перелески, пока не уперлись в уже знакомую нам порожистую речку, правда, в другом месте, здесь через стремнину было переброшено для перегона скота несколько кривых бревен, присыпанных камнями и землей. Дюйм за дюймом мы форсировали этот мост и покатили дальше по конным тропам, сухим руслам, просекам и глинистым полям от одной идиллической деревни галла к другой. Километр за километром нас сопровождали веселые ребятишки, они живо разбирали изгороди на нашем пути, засыпали камнями и сучьями канавы. Природа тут красивая, разнообразная, птиц словно в зоопарке. Галла к югу от Звай образуют свой замкнутый мир, ни о чем не просят, ничего не получают и не нуждаются ни в чем. Никто не вмешивается в их жизнь, никто им не докучает, никто их не совершенствует и не портит. Они привязаны к земле, и никому из них не приходило в голову связать себе лодку.
Продолжая движение, мы под вечер увидели совсем близко самый большой из островов лаки. Его зеленые вершины вздымались выше, чем холмы на берегу. И вот уже только широкий пролив отделяет нас от Девра Зиона, куда направлялся епископ Лука. Мы выехали на ровное поле, к очередному селению галла. Ни у кого не было лодки, зато все знали, что епископ Лука сейчас на острове. За ним приходила оттуда большая оболу - так лаки называют лодки из трех снопов папируса, связанных плугом. Мы до сих пор видели обычные, узкие лодчонки, которые опрокидываются при малейшем неверном движении. Лаки называют их шафат, галла - евелла.
Поблагодарив за информацию, мы съехали по крутому спуску к самой воде и сигналили до тех пор, пока к нам с той стороны не подошел какой-то любопытный лаки на маленькой шафат. До острова здесь было всего 2 километра, и мы попросили лодочника вернуться и передать, что мы приглашены епископом Лукой и нам нужна оболу. Вскоре кинооператор вместе с переводчиком и лакским гребцом уже сидел в широкой лодке епископа. Сам я уселся на обычной шафат, спина к спине с гребцом, который объяснил мне, что нельзя сгибать ноги в коленях и надо плотнее прижиматься к нему, чтобы не опрокинуться. Съемочную аппаратуру мы погрузили на другую шафат.
