Мы побрели наугад и вскоре совершенно запутались в лабиринте гор, ложбин и утесов. Наконец взобравшись на один хребет, мы увидели внизу ущелье с шумящей там речкой. Мне показалось, что если мы попадем туда и будем держаться течения, то река авось куда-нибудь да выведет нас, — и вот мы кое-как спустились в долину, освежились на берегу водой и пошли по течению. И вдруг речка пропала под высокой скалой. Что было делать? Подняться наверх с навьюченными мулами было немыслимо; мы думали найти какой-нибудь выход из долины и стали ее обходить кругом. Но всюду нас окружали неприступные скалы. Так мы проблуждали в долине трое суток, не находя выхода, наконец остановились перевести дух перед темным углублением в скале, приняв его за глубокую расселину. И тут один из мулов, щипавший траву рядом, вдруг провалился на наших глазах. Мне было жаль терять его, и я попросил Джо спуститься в расселину, чтобы спасти животное… Ну, а остальное вы знаете!»
Наши друзья в свою очередь тоже рассказали гостям о событиях, происшедших в Эсперансе со времени их отъезда.
На следующее утро отодвинули камень, закрывавший вход в пещеру, вывели гостей в долину, здесь сели на лошадей и направились в колонию.
Миссис Дуглас невольно прослезилась, войдя в развалины столь дорогого и памятного ей дома, и стала торопить мужа скорее приниматься за дело.
Наши друзья и сами сгорали от желания поскорее переселиться из пещеры под крышу и потому немедленно выработали план предстоящих работ и распределили свои силы. Прежде всего построили мост, для чего просто-напросто перекинули через речку три древесных ствола, а поперек набили досок; для безопасности к этому примитивному сооружению приделали перила. Затем принялись за кирпичную стену. Один из рудокопов, Джим, оказался отличным каменщиком, а Джо — мастером по столярной и плотничьей части. Доведя стену до четырех футов высотой, постройку на время приостановили и занялись домами. Около входа в ограду были поставлены и обставлены необходимой мебелью три небольших дома; один из них предназначался Джиму Эндерсону и его жене Изабелле, чилийке, другой — Джо и его жене Мери и третий — Альмагро и Джону.
После этого очистили от мусора дом, где прежде обитали супруги Дуглас; так как наружные стены его оказались неповрежденными, то его восстановление не заняло много времени. Здесь настлали дощатые полы, вставили стеклянные окна и установили железные печки, привезенные Дугласами из Чили. Внутри дом заботами той же миссис Дуглас был украшен коврами, занавесями и разными безделушками, уцелевшими после набега индейцев.
Наконец приступили к постройке и большого дома. Все помещение его разделялось на несколько комнат, из которых самая большая служила залом и столовой, другая — кухней, где поставили каменную печь, а остальные, поменьше, — спальнями. И в этом доме настлали деревянный пол и вставили стеклянные окна. Вышел дворец хоть куда!
Отстроив дома, принялись за корраль и перевели в него лошадей, мулов, лам и коров.
Незаметно подошло время сенокоса. С помощью привезенных кос дело пошло быстро — и вскоре в ограде стояло два больших стога сена. Потом должны были поспеть бобы, за ними лен, а далее пшеница, овес, кукуруза, картофель. Все обещало богатый урожай, и наши друзья заранее радовались ему.
Джо и Джон в это время уже выстроили третий дом, по тому же плану, что и прочие, с колоннадой вдоль фасада; колонны предполагалось обвить ползучими растениями и привезенными розами, если те примутся.
В труде незаметно проходили дни.
Однажды колонистов посетил их старый знакомый Педро со своей женой Зарой и детьми — Альбертом и младшим сыном Зары, недавно родившимся; за касиком следовали двое индейских юношей и две девушки.
— Вот, отец наш, — проговорила Зара, показывая своего младшего сына мистеру Мертону, — я привезла вам нового сына для церкви Христовой. Примите его в ее лоно. Эти молодые люди также желают стать христианами!
Оказалось, добрый пример касика не пропал даром, и эти индейские юноши со своими невестами решили отправиться к белым людям, чтобы из уст их учителя услышать великие истины Христова учения.
Индейцам-мужчинам отвели помещение в новостроящемся доме, а женщин передали на попечение Изабелле, немного знакомой с индейскими нравами. Дикарок приводили в изумление порядок, трудолюбие и опрятность, царившие в кухне белых; они с аппетитом ели жареное и вареное мясо, хлеб и выражали искреннее желание и у себя дома научиться европейскому способу приготовления пищи.
— Мне еще мало удалось в деле просвещения моего племени, — говорил Педро мистеру Мертону, — но меня уже многие слушают, когда я говорю, что не надо убивать людей только при защите своего имущества и жизни. Они верят мне, особенно молодежь, но старики смеются над мирным учением Христа. Нужно, чтобы белый учитель сам просветил их! Поезжай со мной и возьми на себя этот труд!
Почтенный священник немедленно было выразил свое согласие, но мистер Керризерс, также принявший духовное звание, убедил его уступить эту миссию ему, как совершенно одинокому, ничем не связанному человеку, к тому же более молодому. Мистеру Мертону пришлось согласиться, а Педро, узнав, что Керризерс тоже служитель Божий, с радостью принял его предложение.
Индейские гости оставались в Эсперансе несколько дней, в течение которых молодые юноши и их невесты не только получили духовные знания, но и увидели, как можно жить, наслаждаясь мирным трудом. Наконец их окрестили вместе с младшим сыном Зары, которому дали имя Христофор, в честь Колумба, открывшего Америку.
Скоро Педро и Зара с маленьким Христофором уехали в сопровождении мистера Керризерса, оставив старшего сына Альберта у своих друзей; мальчик чувствовал себя превосходно и быстро подружился с маленькой Цецилией. Молодые индейцы с женами тоже остались до жатвы. Покончив с уборкой хлеба и картофеля, отпраздновали их свадьбы, — и обе молодые четы, нагруженные подарками, веселые и счастливые вернулись домой.
В день отъезда индейцев собрали персики, решив большую часть их высушить или сварить в меду, а на следующий день предполагали закончить весь сбор, превзошедший всякие ожидания. С этой целью наутро все встали раньше обычного, но увидели, что солнце восходит за густыми черными тучами. Было мрачно и душно; все чувствовали какую-то слабость и с замиранием сердца вспоминали прошлогоднюю бурю с грозой, уничтожившую столько урожая и имущества.
Между тем тучи сгущались. Вдали слышались глухие раскаты грома. Огненные зигзаги молний бороздили небо…
Наконец Люис, первым пришедший в себя, стряхнув силой воли томительное чувство слабости, предложил немедленно принять какие-нибудь меры для спасения колонии от неизбежной бури. Два больших брезента, которые Дугласы применяли в дороге вместо шатров, натянули на стога сена, закрепив тяжелыми камнями. Скот загнали в стойла и положили ему большой запас корма. После этого, захватив с собой и Уэллеса, вся колония собралась в большом зале главного дома…
